Ивлин Во - Пригоршня праха
— До смерти надоело? — шепнула ему она.
— Что ты, счастлив, как никогда.
— А мне надоело. Пойдем потанцуем.
Но оркестр отдыхал, и в танцзале не было никого, кроме серьезных парочек, которые переселились сюда, в поисках уединения, и сидели там и сям по стенам, уйдя с головой в разговоры.
— О господи; — сказала Бренда, — мы влипли. Вернуться к столу неудобно… похоже, нам придется ехать домой. — Но еще нет и двух.
— Для меня это поздно. Послушайте, вам совсем не надо ехать. Оставайтесь здесь и веселитесь.
— Разумеется, я поеду с тобой, — сказал Бивер.
Ночь была холодная, ясная. Бренда дрожала, и в такси он обнял ее. Они почти не разговаривали.
— Уже приехали?
Они посидели несколько секунд неподвижно. Потом Бренда высвободилась, и Бивер открыл дверцу,
— К сожалению, я не могу пригласить тебя выпить. Донимаешь, я не у себя и ничего здесь не найду.
— Что ты, что ты.
— Спокойной ночи, милый. Огромное спасибо, что приглядел за мной. Боюсь, я тебе отравила весь вечер.
— Что ты, что ты, — сказал Бивер.
— Позвони мне с утра… Договорились? — Она поднесла руку к губам и повернулась к двери.
Еще с минуту Бивер раздумывал, стоит ли вернуться к Полли, но потом решил, что не стоит. Он был близко от дома, да и у Полли к этому времени все, должно быть, уже угомонились, так что он поехал на Сассекс-гарденз и тут же лег спать.
Не успел он раздеться, как внизу раздался телефонный звонок. Звонил его телефон. Он спустился по холоду на два пролета. Звонила Бренда.
— Милый, я уже собиралась повесить трубку. Подумала, что ты вернулся к Полли. Разве твой телефон не у постели?
— Нет, на первом этаже.
— Значит, я тебе зря позвонила?
— Ну не знаю. А в чем дело?
— Просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.
— Ах да, понятно, конечно. Спокойной ночи.
— И ты позвонишь мне утром?
— Да.
— Рано-рано, до того, как наметишь планы?
— Да.
— Спокойной ночи, господь с тобой.
Бивер снова поднялся на два пролета и залез в постель.
— …Удрать в самый разгар веселья…
— Стыдно сказать, насколько это было невинно. Он даже не зашел.
— Этого-то как раз никто и не узнает.
— Он просто рассвирепел, когда я позвонила,
— А что он о тебе думает?
— Ничего не может понять… совершенно ошарашен и притосковывает.
— Ты что, собираешься это продолжать?
— Сама не знаю. — Зазвонил телефон. — Вот, наверное, он.
Но это был не он. Бренда пришла к Марджори, и они завтракали в постели. В это утро Марджори особенно вошла в роль старшей сестры.
— Правда же, Бренда, твой молодой человек — это такое убожество…
— Я сама все знаю. Он не бог Весть что, и он сноб, и похоже, у него рыбья кровь, но мне он приглянулся, и все тут… и потом, я не уверена, что он уж совсем ужасный… он обожает свою гнусную мать… и потом он вечно без денег. По-моему, ему очень не везло в жизни. Он мне все про себя вчера рассказал. Он был раз помолвлен, но они не смогли пожениться из-за денег, а с тех пор у него не было ничего приличного… Его еще многому надо научить. Этим отчасти он мне и нравится.
— О господи, я вижу, ты всерьез. Зазвонил телефон.
— Может, на этот раз он.
Но знакомый голос так громко заверещал в телефон, что Бренда слышала весь разговор.
— Добрый день, лапочка, какие последние сплетни?
— А, Полли, поздравляю — прекрасный прием.
— Правда, старушка не подкачала? Слушай, что там у твоей сестры с Бивером?
— Что у них?
— Давно они путаются?
— Ты попала пальцем в небо, Полли.
— Да брось. Сразу видно, что у них далеко зашло. Нет, ты мне скажи, как это ему удалось. Вот что интересно. Что-то в нем наверняка есть, просто мы не замечали.
— Полли тебя засекла. В данный момент она оповещает весь Лондон о своих наблюдениях.
— Какая жалость, что и оповещать-то не о чем. Этот сопляк мне даже не позвонил… Что ж, придется оставить его в покое. Если он не опомнится, я днем уезжаю в Хеттон. Вот, может, он.
Но это был всего-навсего Аллан, который звонил из штаб-квартиры консерваторов извиниться, что не смог накануне приехать к Полли.
— Я слышал, Бренда пустилась во все тяжкие, — сказал он.
— Господи, — сказала Бренда, — можно подумать, молодых людей так легко соблазнить.
— Я тебя почти не видела вчера у Полли, — сказала миссис Бивер. — Куда ты исчез?
— Мы рано уехала. Бренда Ласт устала.
— Она прелестно выглядела. Я очень рада, что ты с ней подружился. Когда ты с ней встречаешься?
— Я договорился, что позвоню.
— Ну, так чего же ты ждешь?
— Да что толку, мамчик? Разве я могу себе позволить ухаживать за женщиной вроде Бренды Ласт? Позвонишь ей, она скажет, что вы делаете, придется ее куда-нибудь вести, и так каждый день. У меня денег на это нет.
— Знаю, сын мой. Знаю, как тебе трудно. Знаю, как ты умеешь экономить. Я должна быть благодарна, что мой сын не является ко мне с долгами. И все же, не стоит отказывать себе буквально во всем. Так ты в двадцать пять лет превратишься в старого холостяка. Я еще в тот вечер, когда Бренда пришла к нам, заметила, что ты ей нравишься.
— Это точно, я ей очень даже нравлюсь.
— Надеюсь, она решит наконец относительно квартиры. Они сейчас просто нарасхват. Мне придется присмотреть еще один дом, который можно перегородить. Ты просто не поверишь, кто их снимает: масса людей, у которых собственные дома в Лондоне… Ну, мне пора на работу. Кстати, я уезжаю на два дня. Проследи, чтоб Чэмберс как следует о тебе заботилась. Тут Сильвия Ньюпорт нашла каких то австралийцев, которые хотят снять дом в деревне, я покажу им парочку подходящих. Ты где обедаешь?
— У Марго.
К часу, когда они возвратились домой, выгуляв Джинна, Бивер еще не звонил.
— Раз так, значит так, — сказала Бренда. — Я как будто даже рада.
Она послала Тони телеграмму, что приедет дневным поездом, и слабым голосом приказала упаковать вещи.
— Похоже, мне сегодня негде обедать, — сказала она.
— Почему б тебе не пойти к Марго? Я уверена, она будет рада.
— Ладно, позвони ей и спроси.
Так она снова встретила Бивера.
Он сидел довольно далеко от нее, и, пока гости не начали расходиться, им так и не пришлось поговорить.
— Я пытался дозвониться вам все утро, — сказал он, — но было занято.
— Да ладно, — сказала Бренда. — Беру тебя в киношку. Позже она телеграфировала Тони. «Остаюсь Марджори день два целую вас обоих».
IV— А мама сегодня приедет?
— Надеюсь.
— Как долго она гостит у этой обезьяньей тетки. Можно, я поеду на станцию ее встречать?
— Конечно, поедем вместе.
— Она целых четыре дня не видела Громобоя. И не видела, как я прыгаю через новое препятствие, верно, пап?
Она приехала поездом 3.18. Тони и Джон Эндрю явились на станцию загодя. Они походили по перрону, все осмотрели, купили шоколадку в автомате.
Начальник станции вышел к ним поболтать
— Ее милость сегодня возвращается?
Он был старым приятелем Тони.
— Я ее каждый день ждал. Сами знаете, что бывает с дамами, когда они дорвутся до Лондона.
— Жена Сэма Брейса уехала в Лондон, и он никак не мог ее вернуть. Пришлось самому за ней отправиться. Так она ему еще трепку задала.
Вскоре подошел поезд, и Бренда грациозно выпорхнула из вагона третьего класса.
— Пришли оба. Какие вы милые. Я этого не заслужила.
— Мам, а ты обезьянью тетку привезла?
— Что за чушь порет ребенок?
— Он вбил себе в голову, что у твоей подружки Полли есть хвост.
— Кстати говоря, меня б ничуть не удивило, если б так оно и оказалось.
Багаж Бренды умещался в двух крохотных чемоданчиках.
Шофер привязал их к багажнику, и Ласты покатили в Хеттон.
— Какие новости? Рассказывайте по порядку.
— Бен поднял жердь высоко-высоко, и мы с Громобоем вчера шесть раз прыгали, и сегодня шесть раз, и еще в прудике сдохли две рыбки, они вздулись и плавают вверх животами, и еще няня вчера обожгла чайником палец, и еще мы с папой вчера видели лису, ну, совсем рядом, она посидела, а потом убегала в лес, и еще я начал рисовать битву, но никак не могу кончить, потому что у меня краски не те, и еще серая ломовая, у которой были глисты, поправилась.
— Ничего особенного не произошло, — сказал Тени. — Мы по тебе скучали. И что ты делала в Лондоне так долго?
— Кто? Я? Я очень плохо себя вела, если говорить правду.
— Швырялась деньгами?
— Хуже. Я предавалась жуткому разврату, ухнула кучу денег и получила уйму удовольствия. Но у меня есть для тебя ужасная новость.
— Что такое?
— Нет, лучше я ее попридержу. Тебе она вовсе не понравится.
— Ты купила мопса.
— Хуже, гораздо хуже. Только я этого еще не сделала. До сил нет, как хочу.
