Герман Вук - Городской мальчик
– Да, или меня? – расхрабрился Герберт, как только увидел, что обстоятельства переменились. Он стал лицом к лицу с меньшим из противников.
Несколько мгновений разбитые на пары мальчишки испепеляли друг друга взглядами.
Молчание нарушил меньшой разбойник, он объявил Герби:
– Я тебе наваляю.
– Не наваляешь, – ответил Герби. Он ткнул большим пальцем в сторону Клиффа: – А он ему наваляет.
– Кто это кому наваляет? – свирепо спросил старший, поворачиваясь к Герби.
– Мой брат наваляет тебе… спорим, – проговорил Герби уже не так уверенно.
– Я вот тебе наваляю, – рявкнул старший речной бандит.
– А про это я ничего не говорил.
– Он тебе наваляет, – показывает на своего маленького пособника.
– А он тебе наваляет, – показывает на своего высокого кузена.
Клифф молчал.
– Я вам обоим наваляю, – сказал главарь противной стороны, – со связанными руками.
– Ладно, – подхватил Герби, – давай свяжем тебе руки.
– Во нахалы, а? – обратился вожак к своему приспешнику.
– Я ему наваляю, – упрямо пообещал тот, тыкая пальцем в Герби.
Наш толстяк нисколько в этом не сомневался, поэтому сказал:
– Вы, ребята, лучше с нами не связывайтесь. Мой брат чемпион сорок пятой школы по боксу. Он все приемчики знает.
– Тоже мне Джек Демпси,[1] видали! – фыркнул главный разбойник. Однако пригляделся к Клиффу повнимательнее и не без опаски.
– Надоела мне эта болтовня, – проговорил Клифф. Он легонько, двумя пальцами, пихнул главаря в плечо. – Если хочешь навалять мне, так давай начинай.
Главарь гневно выпучил глаза, выпятил губы, шумно задышал и кулаком протер место, оскверненное прикосновением (хотя грязи на нем не прибавилось). Но не сверкнули ножи и не посыпались удары.
– Я ему наваляю, – снова подал голос младший, обращаясь к старшим и показывая на Герби. – Ей-ей, наваляю.
– И мне тоже? – спросил Клифф.
Маленький разбойник поглядел вопросительно на своего атамана. Тот снова произнес несколько слов на чужом языке. Потом смерил Герби презрительным взглядом.
– Подожди, в другой раз попадешься нам один. Пошли, – скомандовал он своему товарищу. – Не будем трогать этих хлюпиков.
– Вы так и не ответили, что у вас в бутылках, – крикнул им вдогонку Клифф.
– Не был бы маменькиным сыночком, – прокричал в ответ главный разбойник, – знал бы, что это живцы.
– А вы их в реке поймали?
– Не-а, на дереве в гнездышке нашли, – последовал насмешливый ответ, и двое речных гангстеров вскарабкались на железнодорожную насыпь, по которой только что проехал наконец товарняк, и исчезли из виду.
Эти малолетние злодеи на самом деле были детьми одной из бедных иммигрантских семей, которые ютились тогда в деревянных лачугах по берегу Ист-Ривер, держали коз, копошились на чахлых грядках в ничейной грязи Бронкса и при жизни первого поколения переселенцев упорно отгораживались от мира подземки и парового отопления. Со временем город, хочешь не хочешь, возьмет этих ребят в шоры, а пока они наслаждались привольем, какое редко знавали городские мальчишки. Закоренелые прогульщики, они без всяких бойскаутских занятий запросто разбирались в растениях, рыбах и животных, и речные берега были их излюбленным местом. Вот из чего родилась легенда о «речной шайке», а правдивым в ней было только то, что иной раз попадет незадачливый паренек в руки к этим разбойникам, те заберут у него карманные деньги да отвесят тумаков. На самом же деле никакой шайки, никаких ножей, револьверов, жутких оргий, никаких убийств не было и в помине. Как это обычно случается с прижившимися и взлелеянными легендами, истина в них обросла небылицами. Однако у Герби, не ведавшего всей этой утешительной предыстории, с перепугу тряслись поджилки и не верилось, что он цел и невредим.
Идиллия у реки была омрачена. Герби чувствовал себя обязанным брату, но стыд за свою трусость мешал ему выговорить слова благодарности, поэтому он уступил командирские полномочия и спросил:
– Клифф, куда теперь пойдем?
А Клифф, когда отпала нужда в его бойцовских качествах, предпочел подчиниться более изобретательному на выдумки Герби. Так генералы, искушенные в суровом ратном деле, берут в свои руки бразды правления в военную пору и отдают их, когда наступает мир. Герби глянул вверх и вниз по реке и подумал было, не пройтись ли до галечного берега широкой Ист-Ривер. Но решил, что далековато. Потом ему пришло в голову, что можно половить живцов тем способом, о котором он слыхал, да так ни разу не испробовал, – носовым платком. Но у них не было банок, а идти домой с мокрым платком и горстью дохлых мальков совсем не улыбалось – настроение было уже не то, что час назад. Словом, весенний голод поутих.
– Пойдем в Хозяйство, – объявил Герби, повернулся и взбежал на железнодорожную насыпь.
Как раз там, где кончается трава и начинается шлак, он заметил знакомые стебельки растения, которое мальчишки называют диким луком, и они с Клиффом выдернули несколько горьких белых луковичек, пожевали, убеждая друг друга, какая это неописуемая вкуснота, быстро выплюнули и пошли своей дорогой. То было самое тесное их соприкосновение с природой за всю экспедицию.
На другом берегу ручья находилась большая свалка. Она появилась, когда растущий город был на тридцать лет моложе и его отцы не могли даже вообразить, что горожане заберутся в такую даль. Горящие мусорные кучи и зарево над ними, притягивавшее не меньше взоров, чем закат, луна и звезды, на долгие годы стали привычной частью Бронкса, однако во времена Герби свалку уже не жгли, уступив яростным требованиям новоселов этой глухой окраины, и на месте мусорных куч начали подниматься горы угля и песка. Джейкоб Букбайндер построил заводик «Бронкс-ривер айс компани» неподалеку от пахучей свалки, где земля была Дешевой, почти как в Сахаре. Ведь дело начиналось со скудными средствами, большей частью взятыми в долг, и тут уж было не до красот природы.
Хозяйство представляло собой продолговатую одноэтажную бетонную коробку в квартал длиной и в полквартала шириной. Герби часто слышал, как отец называет завод «девяностотонкой», а когда он был совсем маленький, ему чудилось, что отец говорит «девяносто танков», – вполне подходящее сравнение для лязгающего и бухающего ада, каким казался завод. Семейное предание гласило, что в возрасте четырех лет впервые попав в Хозяйство, где ему хотели показать громадный резервуар с охлаждающим соляным раствором, железные ящики со льдом, динамо-машину и подпрыгивающие поршни компрессоров, Герберт тотчас закатил истерику, и с тех пор его отец, который и вдалеке от Европы не забыл усвоенных в детстве суеверий, с грустью говаривал, что сын не пойдет по его стопам. Теперь Герберт знал, что слово «девяностотонка» относится к дневной выработке льда и что у отца есть заветная мечта: выстроить собственную «двухсоттонку». Еще он научился не бояться этих ужасных машин и, глядя на них, даже испытывал какой-то холодящий восторг.
– Придется лезть в окно, – сказал Герби, когда мальчики подошли к длинной стене Хозяйства, смотревшей на реку. – Здесь по воскресеньям никого, кроме инженера.
На случай утечки ядовитого аммиачного газа, применявшегося в холодильных установках, в Хозяйстве было заведено день и ночь держать открытой форточку в одном из широких окон. В это узкое отверстие в верхнем углу окна и протиснулся с грехом пополам Герби, поддерживаемый и подталкиваемый Клиффом, который вслед за ним проворно подтянулся и с ловкостью акробата скользнул в форточку. Ребята оказались в большом, уставленном машинами помещении под названием «резервуарная». Им было видно, как в дальнем углу инженер управляет мостовым краном над резервуаром с соляным раствором. Потом, к великому удивлению Герби, со стороны конторы, что в другом конце завода, донеслось через огромное гулкое здание эхо сердитых голосов. Самый громкий и самый сердитый голос принадлежал отцу Герби.
– Вы не имеете права продавать! – кричал он. – Не имеете права!
5. Сейф
Джейкоб Букбайндер был человеком, с которым, как говорится, шутки плохи. Герби мигом сообразил, что проникновение в Хозяйство через окно как раз попадает в разряд таких опасных шуток. Первым его побуждением было вылезти без промедления обратно, однако любопытство взяло верх. Он сел на корточки, знаком велел Клиффу следовать за ним и, прячась за баками с аммиаком, сорванцы прокрались вдоль бетонной стены к деревянной перегородке, отделявшей контору от машинного зала. В перегородке было незастекленное окно, и подоконник находился на уровне глаз Герби.
– Вы не имеете права продавать! – Голос Джейкоба Букбайндера звучал так резко, напряженно и сурово, что Герби едва узнал его. – Это наш завод, мой и Кригера. Мы построили его и пятнадцать лет ведем дело, а вы, мистер Пауэрс, за всю жизнь сюда раз десять, с позволения сказать, нос показали и поступаете непорядочно, обсуждая продажу завода без нашего согласия.
