Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба
Если бы главная башня Рочестерскаго замка внезапно сдвинулась со своего мѣста, и остановилась передъ гостиницею "Золотого Быка", изумленіе Винкеля было бы ничтожнымъ въ сравненіи съ тѣми чувствами, которыя теперь волновали его грудь. Первою его мыслью было, что, вѣроятно, фракъ его украденъ.
— Позволите ли мнѣ отлучиться на минуту? — сказалъ онъ.
— Сдѣлайте милость.
М-ръ Винкель опрометью бросился наверхъ и раскрылъ дрожащею рукою свой чемоданъ. Фракъ лежалъ на своемъ обыкновенномъ мѣстѣ, но былъ измятъ и немного запачканъ: стало быть, его надѣвали прошлой ночью.
— Ну, да, дѣло очевидное, сообразилъ м-ръ Винкель, припоминая событія вчерашняго дня, — вчера послѣ обѣда мнѣ вздумалось гулять по здѣшнимъ улицамъ: помню очень хорошо, какъ я закурилъ сигару и вышелъ со двора. Вѣроятно, я надѣлъ свой новый фракъ, зашелъ куда-нибудь, и напроказилъ: пьяному море по колѣна! Вотъ и раздѣлывайся теперь съ какимъ-то докторомъ Слеммеромъ! Непріятно, чортъ побери, очень непріятно!
Сказавъ это, м-ръ Винкель поспѣшилъ воротиться въ общую залу съ мрачной рѣшимостью принять вызовъ неустрашимаго доктора Слеммера и мужественно покориться всѣмъ послѣдствіямъ страшнаго поединка.
Многія обстоятельства имѣли вліяніе на геройскую рѣшимость м-ра Винкеля, и прежде всего — репутація, которою онъ пользовался въ клубѣ. До сихъ поръ его считали образцомъ ловкости и искусства во всѣхъ дѣлахъ, наступательныхъ и оборонительныхъ, гдѣ требовалось необыкновенное присутствіе духа и вотъ, если теперь, при первомъ критическомъ случаѣ, онъ обнаружитъ свою слабость, въ глазахъ самого основателя знаменитаго клуба, слава его затмится, и онъ пропалъ навсегда. Вдумываясь притомъ глубже въ этотъ предметъ, онъ сообразилъ, основываясь на многихъ случаяхъ, что секунданты, вслѣдствіе обоюднаго соглашенія, рѣдко заряжали пистолеты пулями, и всего чаще удавалось имъ примирять противниковъ послѣ холостыхъ зарядовъ. Его секундантомъ, разумѣется, будетъ м-ръ Снодграсъ. Если изобразить ему опасность живѣйшими и яркими красками, нѣтъ сомнѣнія, этотъ джентльменъ обо всемъ извѣститъ м-ра Пикквика, который, въ свою очередь, не замедлитъ обратиться къ мѣстнымъ властямъ, и, стало быть, покушеніе на убійство будетъ предотвращено.
Такъ разсуждалъ м-ръ Винкель, когда воротился въ общую залу, и объявилъ свое согласіе на вызовъ обиженнаго доктора.
— Не угодно ли вамъ отправить меня къ вашему другу, чтобъ я мотъ съ нимъ условиться о времени и мѣстѣ нашей встрѣчи? — сказалъ офицеръ.
— Нѣтъ, это совсѣмъ не нужно, — возразилъ м-ръ Винкель, — мы это можемъ рѣшить теперь же, и я не замедлю извѣстить своего секунданта.
— Въ такомъ случаѣ — сегодня вечеромъ, на закатѣ солнца: хорошо это будетъ? — спросилъ офицеръ безпечнымъ тономъ.
— Очень хорошо, — отвѣчалъ м-ръ Винкель, думая, напротивъ, что это — очень дурно.
— Знаете ли вы крѣпость Питта?
— Да, я видѣлъ ее вчера.
— Пройдя городъ, вы потрудитесь повернуть налѣво съ большой дороги и обогнуть главный уголъ крѣпости; я буду ждать васъ въ безопасномъ мѣстѣ, и дѣло, авось, устроится такъ, что никто намъ не помѣшаетъ.
— Это мы увидимъ! — думалъ м-ръ Винкель, бросая мужественный взглядъ на секунданта своего противника.
— Больше, кажется, ничего не нужно? — сказалъ офицеръ.
— Ничего, я полагаю.
— Прощайте, сэръ.
— Прощайте.
И офицеръ, насвистывая веселую пѣсню, вышелъ изъ залы.
Завтракъ нашихъ героевъ, противъ обыкновенія, былъ очень невеселъ. М-ръ Топманъ, послѣ похожденій вчерашней ночи, остался въ постели; Снодграсъ, въ глубинѣ души, предавался поэтическимъ размышленіямъ, получившимъ на этотъ разъ весьма угрюмый характеръ, и даже самъ президентъ обнаруживалъ необыкновенную склонность къ молчанію и содовой водѣ. М-ръ Винкель нетерпѣливо выжидалъ удобнаго случая для объясненій, и случай скоро представился: онъ и м-ръ Снодграсъ отправились вдвоемъ на поэтическую прогулку, подъ предлогомъ обозрѣнія достопримѣчательностей города.
— Снодграсъ, — началъ м-ръ Винкель, когда они вышли за ворота, — Снодграсъ, любезный другъ, могу ли я положиться на твою скромность?
Предложивъ этотъ вопросъ, онъ былъ глубоко убѣжденъ, что любезный другъ, при первой возможности, разболтаетъ ввѣренную тайну. Поэты — народъ болтливый, это всѣмъ извѣстно; a Снодграсъ былъ великій поэтъ.
— Совершенно можешь, — отвѣчалъ м-ръ Снодграсъ, — хочешь, я дамъ клятву…
— Нѣтъ, нѣтъ, — прервалъ м-ръ Винкель, пораженный страшной возможностью удержать на привязи поэтическій языкъ своего пріятеля — не клянись, мой другъ, не клянись: это совсѣмъ не нужно.
М-ръ Снодграсъ медленно опустилъ руку, поднятую къ небесамъ во изъявленіе готовности дать клятву.
— Мнѣ нужна твоя помощь, любезный другъ, въ одномъ важномъ дѣлѣ… въ дѣлѣ чести, — сказалъ м-ръ Винкель.
— И ты ее получишь — вотъ тебѣ моя рука! — отвѣчалъ восторженный поэгъ.
— У меня дуэль, Снодграсъ, дуэль на жизнь и смерть съ м-ромъ Слеммеромъ, докторомъ девяносто седьмого полка, — сказалъ мистеръ Винкель, желая представить свое дѣло въ самомъ торжественномъ свѣтѣ;- мы условились съ его секундантомъ сойтись сегодня вечеромъ, на закатѣ солнца.
— Очень хорошо: я буду твоимъ секундантомъ.
Такая готовность со стороны пріятеля нѣсколько изумила дуэлиста. Чужая бѣда встрѣчается, по большей части, съ удивительнымъ хладнокровіемъ посторонними людьми: м-ръ Винкель выпустилъ изъ вида это обстоятельство, и судилъ о чувствованіяхъ друга по біенію своего собственнаго сердца.
— Послѣдствія, мой другъ, могутъ быть ужасны, — замѣтилъ м-ръ Винкель.
— Ну, этого нельзя сказать заранѣе, — отвѣчалъ поэтическій Снодграсъ.
— Докторъ, я полагаю, отличный стрѣлокъ.
— Очень можетъ быть: всѣ военные стрѣляютъ хорошо, но вѣдь и ты, авось, не дашь промаха въ десяти шагахъ.
— Разумѣется.
Снодграсъ былъ удивительно спокоенъ, и поэтическое лицо его, къ великой досадѣ м-ра Винкеля, начинало выражать торжественную рѣшимость. Надлежало сообщить разговору другой оборотъ.
— Любезный другъ, — сказалъ м-ръ Винкель трогательнымъ и дрожащимъ голосомъ, испустивъ глубочайшій вздохъ изъ своей груди и устремивъ свой взоръ къ небесамъ, — любезный другъ, если роковая пуля сразитъ мое сердце, и я бездыханенъ упаду къ ногамъ своего безжалостнаго противника, ты долженъ принять на себя священную обязанность извѣстить обо всемъ моего отца: скажи, что я палъ на полѣ чести, и вручи ему отъ меня мое послѣднее письмо.
Но и эта краснорѣчивая выходка не имѣла вожделѣннаго успѣха: поэтъ, приведенный въ трогательное умиленіе, изъявилъ готовность составить обо всемъ подробнѣйшій рапортъ, и лично вручить печальное письмо отцу убитаго друга.
— Но если я паду, — продолжалъ м-ръ Винкель, — или если докторъ Слеммеръ падетъ отъ моихъ рукъ, ты неизбѣжно въ томъ и другомъ случаѣ самъ будешь замѣшанъ въ это дѣло, какъ свидѣтель преступленія, и можешь подвергнуться большимъ непріятностямъ. Объ этомъ я не могу подумать безъ содроганія.
При этомъ маневрѣ м-ръ Снодграсъ задрожалъ и поблѣднѣлъ, но, руководимый чувствомъ безкорыстной дружбы, скоро оправился отъ своего волненія и отвѣчалъ твердымъ голосомъ:
— Что дѣлать! Непріятности не легко перенести, но для друга я готовъ въ огонь и воду.
М-ръ Винкель внутренно посылалъ къ чорту эту безкорыстную дружбу, и отчаяніе сильно овладѣло его душой, когда они продолжали такимъ образомъ гулять по улицамъ города. Онъ ухватился за послѣднее средство:
— Снодграсъ! — вскричалъ онъ вдругъ, останавливаясь среди дороги и съ жаромъ ухватясь за руку своего пріятеля, — ты ужъ, пожалуйста, не компрометируй меня въ этомъ дѣлѣ, не извѣщай объ этомъ полицію, не обращайся къ мѣстнымъ властямъ съ просьбой посадить подъ арестъ меня и м-ра Слеммера, доктора девяносто седьмого полка, который живетъ теперь въ Четемскихъ казармахъ, недалеко отъ крѣпостного вала. Другой бы на твоемъ мѣстѣ принялъ всѣ возможныя мѣры для предотвращенія этой дуэли, мой другъ.
— Ни за что въ свѣтѣ! — воскликнулъ м-ръ Снодграсъ съ величайшимъ энтузіазмомъ.
Прощай, послѣдняя надежда! Благодаря услужливости своего друга, м-ръ Винкель принужденъ сдѣлаться одушевленной мишенью для смертоноснаго выстрѣла какого-то злодѣя, котораго онъ не видалъ и въ глаза! Холодный потъ заструился по его лбу.
Покончивъ такимъ образомъ эти предварительныя объясненія, друзья наши купили пистолеты съ достаточнымъ количествомъ пороха и пуль и поспѣшили воротиться въ гостиницу "Золотого Быка". Все остальное время м-ръ Винкель горевалъ о своей судьбѣ, между тѣмъ какъ пріятель его усердно занимался приведеніемъ въ исправное состояніе смертоносныхъ орудій.
Наступилъ вечеръ, холодный и туманный. Не дожидаясь сумерекъ, пикквикисты поспѣшили отправиться на поле чести. М-ръ Винкель, для избѣжанія постороннихъ наблюденій, завернулся въ огромную шинель; м-ръ Снодграсъ тащилъ подъ своими полами смертоносныя орудія.
