Пэлем Вудхауз - Том 3. Лорд Аффенхем и другие
— Могу я поговорить с вашей милостью?
— В чем дело, Кеггс?
Кеггс был вполне в себе уверен; но тут он никак не решался начать. Наконец он вспомнил, что в туманном прошлом видел, как лорда Бэлфера отшлепали, ибо он украл варенье, причем сам он, Кеггс, выступал свидетелем обвинения. Воспоминание придало ему смелости.
— Я от души надеюсь, что ваша милость не сочтет мои речи дерзостью. Я много лет служил его светлости, то есть вашему отцу, и семейную честь, если разрешите так выразиться, принимаю очень близко к сердцу. Я знаю вашу милость с самого раннего детства и…
Лорд Бэлфер слушал эту преамбулу с явным нетерпением. В последние дни он пребывал не в лучшем расположении духа и витиеватые обороты раздражали его.
— Да, конечно, — сказал он. — В чем дело?
Кеггс уже снова был самим собой. Вступительными фразами он как бы завел свою внутреннюю пружину. Теперь можно и начинать.
— Вы помните, ваша милость, как во время бала вы спрашивали меня об одном из временных официантов. Того, который назвал себя родственником этого… пажа Альберта. Я навел справки, ваша милость, и с глубоким прискорбием доложу вам, что он не тот, за кого себя выдавал. Альберт утверждает, что у него нет родственников в Америке. Я очень сожалею об этом инциденте, ваша милость, и надеюсь, что вы отнесете его на счет спешки и суматохи, неизбежных при исполнении таких ответственных обязанностей.
— Я знаю, что он врет. Наверное, хотел украсть ложки! Кеггс кашлянул.
— Если я могу позволить себе еще большую дерзость, ваша милость, то разрешите мне сообщить вам, что мне известно, кто этот человек и зачем он проник в замок.
Кеггс настороженно ждал ответа. Момент был критический. Если лорд Бэлфер не осадит его взглядом и не выставит за дверь, опасность, можно считать, миновала и дальше он сможет говорить свободно. Светло-голубые глаза смотрели на Перси без всякого выражения, но чувствовал Кеггс примерно то, что и тогда, когда семейство уезжало в город и он умудрялся ускользнуть в Кемтон-парк или на другой ипподром. Так чувствовал он, когда скаковая лошадь проносилась по гравию к финишу.
Изумление лорда Бэлфера готово было уступить место негодованию, но тут дворецкий заговорил снова.
— Я отдаю себе отчет, ваша милость, что не вправе высказывать суждений о личных, интимных делах семейства, которому имею честь служить, но если ваша милость простит мне мою дерзость, я полагаю, что смогу принести пользу и оказать содействие в деле, причиняющем всем большие неприятности.
Он снова подхлестнул себя, еще раз погрузившись в волны памяти. Да. Пусть этот молодой человек и лорд, сын хозяина, наследник всех этих владений, но когда-то он видел, как его отшлепали.
Может быть, Перси тоже припомнил былое или просто почувствовал, что Кеггс, старый и верный слуга, имеет право участвовать в делах семьи. Как бы то ни было, он определенно снизил барьер между ними.
— Ну что ж, — сказал он, покосившись на дверь, дабы убедиться, что никто не увидит действий, которых сидевший в нем аристократ совсем не одобрял. — Говорите.
Кеггс вздохнул с облегчением. Опасная точка была позади.
— Испытывая естественный интерес, ваша милость, — сказал он, — мы все в людской, так или иначе, осведомлены о текущих событиях. Позволительно ли мне сказать, что я еще на ранних стадиях узнал о неприятностях, которые причинило вашей милости известное лицо?
Хотя все существо его бунтовало против такого панибратства, лорд Бэлфер понял, что уже безнадежно обрек себя на этот разговор. Ему было тошно от одной мысли о том, что деликатные семейные дела обсуждаются в низших кругах; но что-либо предпринимать было слишком поздно. Да, его затянула война, объявленная им Джорджу Бивену, если уже на этой стадии он прежде всего надеялся, что Кеггс предложит что-нибудь стоящее.
— Прошу прощения, ваша милость, вы поступаете необдуманно. Я служу много лет, начал мальчишкой в привратницкой, постепенно дошел до нынешней должности, и могу сказать, что за эти годы не раз видел, как сын или дочь семейства замышляли мезальянс. Во всех случаях, кроме одного, это кончилось плохо, именно потому, что родные были против. Мой опыт подсказывает, что сопротивляться любви бесполезно; это, как говорится, только подливает масла в огонь. Молодые люди, ваша милость, по природе своей романтики. Если что-то у них отнять, они будут жалеть себя, но не сдадутся и, поверьте, добьются своего. Их не остановишь. Я не был в достаточно близких отношениях с покойным лордом Уорлингэмом, а то бы я дал ему возможность воспользоваться моим опытом, когда его сын, Обри Першор, влюбился в одну особу из оперетты. Я бы сказал ему, что он поступает непродуманно. Граф всеми силами сопротивлялся этому браку — и что ж? Молодая чета убежала и поженилась в регистратуре. А вот — еще один случай, молодой репетитор снискал расположение леди Ивлин Уоллс, единственной дочери фа-фа Эклтонского. По сути дела, ваша милость, только одно увлечение такого рода закончилось удовлетворительно — роман леди Кэтрин Дьюсби, дочери лорда Бриджфилда, которая безрассудно увлеклась тренером по роликовым конькам. Лорд Бэлфер уже не ощущал никакого превосходства над собеседником. Могучая натура дворецкого просто подавляла его. Горячая проповедь еще и не близилась к концу, а он уже, как маленький мальчик, жадно впитывал поучения, напряженно подавшись вперед. Кеггс остановился в самом интересном месте.
— А что там произошло?
— Молодой человек, — продолжил Кеггс, — был весьма привлекателен, с большими карими глазами и гибким атлетическим телом. Поэтому слуги не удивлялись, что ее милость так увлеклась им. Я сам слышал, как она сказала при всех, за обедом, что роликовые коньки — самое важное в жизни, если не считать ее карликового шпица. Но когда она объявила об их помолвке, произошел большой переполох. Я, конечно, не мог участвовать в многочисленных совещаниях и дискуссиях, но был осведомлен о том, что они совершались, и с большой частотой. Наконец, его милость применил хитроумный ход: он сделал вид, что смирился, и пригласил молодого человека к нам, в Шотландию. Не прошло и десяти дней, как помолвка расстроилась. Он вернулся к своим роликам, а ее милость занялась благотворительностью и в конце концов вступила в высшей степени подходящий брак с лордом Рональдом Споффортом, вторым сыном его сиятельства герцога Горбальзского и Стратбунгского.
— Как же это случилось?
— Наблюдая молодого человека в обстановке своего родного дома, ее милость скоро увидела, что слишком романтически смотрит на него, ваша милость. Он принадлежал к низшим слоям среднего класса, которые принято называть мещанством, и его привычки и обычаи отличались от привычек и обычаев, к которым привыкла ее милость. У него не было ничего общего с обитателями ее дома, скажем — он необдуманно выбирал вилки. За первым же ужином он воспользовался стальным ножом для закусок и ее милость остро взглянула на него. Можно сказать, пелена спала с ее глаз. После этого ей понадобилось немного времени, чтобы убедиться в своей ошибке.
— Так вы предлагаете…
— Не в моих обычаях, ваша милость, предлагать что-либо, кроме самого почтительного совета, но, мне кажется, в данном случае следовало бы применить подобный прием.
Лорд Бэлфер призадумался. Недавние события побудили его увидеть и оценить весь масштаб той задачи, которую он взвалил на себя, вызвавшись следить за сестрой. Происшествие с викарием и кузнецом потрясло его и физически, и духовно. Ноги все еще болели, уверенность в себе сильно поколебалась. Мысль о том, что шпионить придется долго, вовсе не улыбалась ему. Насколько проще и эффективнее последовать только что поданному совету!
— Может быть, вы в чем-то и правы, Кеггс…
— Благодарю вас, ваша милость. Я в этом вполне убежден.
— Вечером поговорю с отцом.
— Я очень рад, ваша милость. Всегда счастлив оказать услугу.
— Юный Альберт, — твердо говорил Кеггс следующим утром после завтрака, — отнеси эту записку мистеру Бивену и вручи без всяких твоих штучек-дрючек. Дождись ответа и доставь этот ответ сначала мне, а потом лорду Маршмортону. Скажу сразу, чтобы ты зазря на трудился, вскрывая конверт над кипящим чайником, что я уже это проделал. Тут — приглашение на сегодняшний ужин. Ясно? Шевелись!
Альберт безоговорочно капитулировал. Впервые в жизни он смутился, осознав, как глубоко заблуждается, полагая, что может противопоставить свой пигмейский разум гладколицему чудотворцу.
— Ну и ну! — сказал он. И больше — ничего.
— Да, — прибавил Кеггс, на этот раз с подлинной заботой. — Не вздумай стать такой дубиной, как наш приятель Перси. Смотри, не забудь. Я тебя предупредил.
Глава XXIII
Жизнь похожа на какую-то взбесившуюся машину, которая работает то слишком быстро, то слишком медленно. От колыбели до могилы мы попадаем то в Саргассово море, то в горный поток, то в штиль, то в бурю. Мод, в двадцатый раз глядевшей через стол, чтобы убедиться, что напротив сидит действительно Джордж Бивен, казалось, что после нескончаемых месяцев, в течение которых не происходило ничего, наступил период, когда происходит все, причем одновременно. Жизнь, только что бывшая сломанной машиной, вдруг понеслась вскачь.
