Джон Кольер - Сборник новелл ""
– Привет, милашка, – сказал он. – Как дела у моей лапушки женушки?
– Никаких милашек, – обрезала она. – И никаких женушек-лапушек. Не знаю, что за муха тебя, скотину, укусила, но у меня все решено. Пожалуйста, получай развод.
– Да что ты, сладушка, – сказал он. – Я это просто шутки шутил. Нипочем я с тобой не разведусь.
– Не ты, так я с тобой разведусь, – сказала она. – Давай без разговоров.
– А это надо, чтоб были причины, – сказал ее муж, нахмурившись.
– Причины есть, – сказала она. – Только заголюсь, покажу судье свои синяки – и живенько получу развод. Мое дело верное.
– Ты вот что, – сказал он. – Погляди-ка, тут тебе письмо. Может, еще раздумаешь.
– Ты почему его распечатал? – спросила Майра.
– А поглядеть, чего там внутри, – простодушно признался он. – Да ты почитай, почитай.
– Дядя Эзра умер, – сказала Майра, пробегая глазами по строчкам. – И завещал полтора миллиона долларов – МНЕ! Ух ты, ничего себе старик накопил! Да, а карты-то, значит, соврали. Наследство тебе выпадало.
– Чего там, – сказал Лу, поглаживая ее шею. – Муж и жена – одна сатана, верно?
– Нет уж! – радостно воскликнула Майра. – Богатая! Свободная! Пока нет, ну, за этим дело не станет.
– А мне чего делать? – спросил муж.
– Пойди залезь на дерево, – посоветовала Майра. – Тебе в самый раз по деревьям лазать.
– А, ну я так и думал, – сказал он, плотно обхватив ее горло. – Доллар у меня зажилила за гаданье, ах ты! Ладно, не хочешь по-хорошему, давай как по писаному. Значит, после смерти близкого человека, а? Нет, не соврали карты!
Майра не успела ни поблагодарить его за оправдание Васкальской системы, ни предупредить о внезапной насильственной смерти, которая его ожидала.
НЕВИДИМАЯ ТАНЦОВЩИЦА СО СТРЕТФИНА
В Коннемаре я снова добрался до Боллимолли и снова снял номер в гостинице «Дойл». Распаковал сумки. В номере пахло океаном и сырыми полотенцами. В камине скопилась горка песка – осыпался с чьих-то ботинок. За окном стемнело, в дюнах куражился ветер, терзал поверхность океана. Я спустился в бар.
За стойкой стоял сам Дойл и разглагольствовал об острове, о Стретфине.
– А вот и джентльмен, – сказал он собеседнику при моем появлении, – который вам подтвердит: столько морских птиц вы не увидите нигде в мире, здесь они и размножаются, и выводят птенцов – это настоящее чудо света.
– Несомненно, – согласился я.
– Этот джентльмен приехал из Америки, – указав на незнакомца, обратился Дойл уже ко мне. – Путешествует, скорбит над могилами своих прародителей.
Американец крепко пожал мне руку.
– Томас П. Раймер, – представился он. – Хочу заметить, сэр, что о подобной красоте мне доводилось– только читать, смотришь вокруг и сам себе не веришь, что так бывает.
– Я тоже приезжий, – сказал я. – Да, романтический уголок, ничего не скажешь.
– Романтика, – повторил он. – Не говорите мне о ней. Я из тех, кого называют трезвыми бизнесменами, но вы даже представить не можете, что сделал со мной этот старый Изумрудный остров! Какие романтические струны разбередил в моей душе... Ничего безнравственного, конечно. Надеюсь, вы поняли меня правильно.
– Миссис Раймер с вами? – спросил я.
– Нет, сэр, – ответил он. – Увы, вынужден признаться, что никакой миссис Раймер в природе не существует. Не смейтесь, ибо я вовсе не сентиментален, далек от идеализма, но при моем роде занятий мужчина становится удивительно разборчивым, что касается, если можно так выразиться, изысканности женских форм. Иначе и быть не может. Моя специальность – предметы женского туалета: пояса, корсеты, бюстгальтеры. И вот женщина, хоть как-то близкая к совершенству, мне не встретилась... Вы меня понимаете.
– Ну, на Стретфине вам свою избранницу не найти, – заверил его я. – Но все равно, почему бы нам туда не съездить? Резиновые сапоги нам дадут, старина Дэнни поможет с лодкой. Дойл даст продуктов на дорогу.
– Блестящая мысль, – обрадовался он.
– Отлично! – воскликнул я. – Завтра с утра и отправимся, если погода не подведет.
Погода не подвела. Васильковая поверхность воды разгладилась, присмирела, будто это был не океан, а запруда у мельницы. Вскоре мы подтащили к воде скрипучую старую посудину и погребли к острову, ни мало ни много – три мили. Раймер был в восторге.
– Ведь я, – говорил он, – бизнесмен, живу, можно сказать, в другом измерении, а тут я – прямо «Человек Арана»! {Документальный фильм (1934) Роберта Флаэрти (США) о рыбаках на острове у берегов Ирландии. Классика мирового кино.} Ба! Только посмотрите на эти скалы! А какая игра цвета! А птицы!
Птицы парили в воздухе. Голубые небеса вовсю гомонили и хлопали крыльями.
– Это еще что, – поддразнивал я спутника. – На берегу не такое увидите.
– Минутку, – попросил Раймер, неподвижно застыв на песке. – Хочу послушать, что мне нашептывает этот забытый богом островок. Я всегда был далек от поэзии, но в жизни не испытывал того, что испытываю сейчас: сам воздух, романтические ощущения словно объединились и что-то хотят мне передать. Кстати, а этот остров случайно не продают?
– Не думаю, – ответил я. – И даже точно знаю, что не продают. ;– Обидно, – посетовал он. – Ну да бог с ним. Просто возникло такое странное чувство. Вам никогда не казалось, что всю вашу жизнь вам чего-то не хватало? Хочешь куда-то вырваться, разорвать путы, что накрепко держат тебя... Трудно передать. Ну что ж, вперед.
Мы пошли сквозь заросли папоротника и колокольчиков, с обеих сторон лежали яйца крячек. Обогнули утесы и оказались на более плоской стороне острова. Пока добрались, вполне созрели для обеда.
Мы уже заканчивали трапезу, как вдруг Раймер, глядя куда-то мне за спину, смолк на полуслове и стал пристально во что-то всматриваться.
– Что такое? – спросил я и обернулся.
– Матерь Божия! – воскликнул он. – Что это за птицы такие? И что они делают?
– А-а, это джентльмен про островных голубков, – объяснил старый Дэнни. – Да, диковинные птахи, это уж точно.
– Еще как точно, – согласился я. За спиной у меня в воздухе летали пять голубей, довольно близко друг от друга, четыре носились по кругу, ныряли к земле и снова выныривали в поднебесье, пятый же парил в воздухе, чуть помахивая крыльями, скорее как ястреб, а не голубь, и все время оставался в середине.
– Сейчас объясню, в чем тут штука, – сказал Дэнни. – Там, за возвышением, была когда-то старая ферма, стены и по сей день не развалились. Слышал я, что жена фермера была большая голубятница, и такие у нее голубки были, и сякие, и белые, и трубастые, и с волосатыми лапками, и те, что перекидываются в воздухе. А теперь фермер с женой померли, дом опустел, никакого хозяйства на острове нет, вот домашние птахи и перемешались, и слились с дикими голубями, что жили в этих краях, и частенько производят на свет белых либо таких, что по-диковинному летают.
– Очень по-диковинному, – заметил я. Раймер схватил меня за руку.
– Не думайте, что я спятил, – предупредил он, – но... но... я знаю все размеры. Это по моей части. Я ее не вижу, но... точно знаю... среди этих птах – танцующая голубка.
– Танцующая голубка? – переспросил Дэнни. – Что это за штука такая – танцующая голубка?
Я рассказал ему о всемирной выставке и венчающем ее символе мира и свободы.
– Это надо же, – протянул Дэнни. – А ну-ка, ваша честь, запустите в нее камешком, что подле вашей руки. Пусть, эта бесстыжая подлетит повыше.
– Не смейте! – вскрикнул Раймер. – Неужели у вас нет ничего святого?
– Да, ваша правда, – согласился Дэнни. – Вдруг она – какая-нибудь ангелица небесная – упаси господи от греха!
– Тридцать четыре до доли дюйма! – воскликнул Раймер.
– Тридцать четыре? – повторил я. – Что тридцать четыре?
– Бедра, – объяснил он. – Тридцать четыре... двадцать пять... тридцать пять... Господи, само совершенство!
– Слушайте, – сказал я. – По-моему, вы перегрелись. Кроме голубей, тут никого нет.
– Посмотрите, как они летят, – показал он. – Корсеты и пояса – это моя стихия. Любой размер определю на глаз. Я был на всемирной выставке. Танцующую голубку я узнаю с одного взгляда, друг мой, даже если она и не танцует! А эта – вон какая танцовщица! Какая прелесть! Какая конфетка! Господи, да это же сама танцующая Венера! Смотрите, они улетают!
– Точно! – подтвердил Дэнни. – Да еще выстроились, будто правительственный самолет сопровождают.
– Извините, пожалуйста. – Раймер встрепенулся. – Я этого так оставить не могу. Чтобы эта прекрасная дама-невидимка вот так улетела из моей жизни – ни за что.
С этими словами он подскочил и начал карабкаться за голубями, а те полетели еще быстрее. Застыв от удивления, мы увидели, как он споткнулся, упал, снова подхватился и со всех ног кинулся за улетающими птицами. Вскоре он исчез за маленьким кряжем.
