Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность
Володя: «Не лучше, а у каждаго свое самолюбіе: у него, чтобы лучше учиться, а [у] меня въ другомъ родѣ. У всякаго оно есть». Нехлюдовъ: «Очень дурно, что оно у тебя есть, потому что самолюбіе есть только желаніе казаться лучше, чѣмъ есть, a хорошій человѣкъ долженъ стараться быть лучше, а не казаться, а какъ скоро привыкнешь все дѣлать для внѣшности, невольно оставишь существенное безъ ко....» Дубковъ: «Ну ужъ пожалуйста оставь твою философію — ничего веселаго нѣтъ. Положимъ, я самолюбивъ, но мнѣ кажется, что каждый тоже самое, и поэтому не вижу[124]
* № 29 (I ред.).
дамъ ѣздятъ на хоры, a дѣти всегда. Впрочемъ, ежели вамъ угодно, то», прибавилъ онъ замѣтивъ, что бабушка повернула голову, что было дурной знакъ: «можно взять и кресла».
— «Не безпокойтесь, мой милый, я сама возьму», и бабушка позвонила и послала дворецкаго за билетами для всѣхъ насъ въ 1-й рядъ.
На другой день, когда мы передъ концертомъ хотѣли идти показаться бабушкѣ, Гаша съ заплаканными глазами выбѣжала на встрѣчу и сказала, что бабушкѣ хуже. Я никогда еще не бывалъ въ такомъ большомъ собраніи. Одежды дамъ, мундиры, шляпы, сабли, эполеты, фраки, безчисленные ряды стульевъ, освѣщеніе, не клавшее нигдѣ тѣни — все это поразило меня, такъ что я долго ничего не могъ различить. Наконецъ, отдѣлилась эстрада, на ней пюпитры; дамы, сидящія, [1 неразобр.] и кавалеры, статскіе и военные, стоящіе спиной къ эстрадѣ. Отчего одни стояли въ заднемъ углу залы и смерть хотѣли выдти впередъ, но не смѣли переступить эту заколдованную черту, отчего другіе прямо проходили впередъ, это я уже понималъ. Въ числѣ послѣднихъ былъ и знакомый Дубковъ съ воинственной наружностью, съ шляпой съ плюмажемъ, отставивъ одну ногу въ лаковомъ сапогѣ и опираясь рукой на саблю противъ Володи въ своемъ студенческомъ сюртукѣ, который такъ хорошо обрисовывалъ его длинную, стройную талію, съ его веселыми, черными глазами и головой. Онъ долженъ былъ обращать вниманіе своей пріятной наружностью. Оба они небрежно разговаривали между собой, смѣялись, переходили съ однаго конца полукруга на другой и подходили къ дамамъ. Особенно Дубковъ всякій разъ, когда подходилъ и такъ фамильярно говорилъ съ ними, и такъ чистосердечно заставлялъ ихъ смѣяться, что онъ мнѣ очень нравился. Одно нехорошо было, что они оба какъ будто боялись и не знали насъ. Должно ужасная то́ка [?] съ брусничными цвѣтами подѣйствовала на Володю непріятно. Онъ разъ только нечаянно подошелъ къ намъ, и видно было, что ему какъ можно скорѣе хотѣлось говорить съ нами. Тутъ былъ и папа, который сидѣлъ съ какимъ-то генераломъ около самой эстрады, и Нехлюдовъ, который казался еще болѣе гордымъ въ этомъ обществѣ, какъ будто онъ все боялся, что вотъ оскорбятъ его; но несмотря на это, какъ только онъ увидалъ меня, онъ подошелъ ко мнѣ, долго говорилъ со мной, показалъ мнѣ свою страсть, въ которую я тотчасъ же влюбился, взялъ меня за руку и повелъ представлять своей теткѣ. Тетка его, которая была (Загоскина) сказала, что она такимъ ожидала меня по разсказамъ Н., что точно у меня умная рожа, продолжала говорить съ папа, и я невольно слышалъ ихъ разговоръ. «Богъ знаетъ, что случится, говорилъ папа серьезно: и вы знаете, что я готовъ бы все сдѣлать, но я не могу. У васъ такъ хорошо все заведено въ Институтѣ, что я лучше не могу желать воспитанія для своей дочери». — «Вы знаете мои отношенія съ Графиней, и мнѣ больно будетъ думать, что я дѣлаю, что̀ ей не нравилось бы. Впрочемъ подумаемъ, привозите ко мнѣ дѣвочку». — Я ушелъ на свое мѣсто. Пріѣхавъ изъ концерта, мы нашли бабушку на столѣ. Горесть Гаши была ужасна. Она заперлась на чердакѣ и недѣлю ничего не пила, не ѣла. —
Monsieur St.-Jérôm’a отпустили, Любочку отдали Кривцивой, а я съ папа, простясь дружески съ Нехл[юдовымъ] и [1 неразобр.] поѣхалъ въ деревню... Володя не выдержалъ однаго экзамена и въ Іюлѣ мѣсяцѣ долженъ былъ переэкзаменоваться и пріѣзжать къ намъ. —
______________
Я проснулся отъ шума, который производили косари. Мнѣ хотѣлось принять участіе; я чувствовалъ, что я одинокъ. Пріѣхалъ Нехлюдовъ. Мы пошли въ садъ. Онъ отдалъ мнѣ письмо Мими къ папа, на адресѣ котораго былъ [1 неразобр.]. Я прочелъ его. Мими проситъ отца принять мѣры насчетъ любви Володи къ Катенькѣ, которая заходитъ далеко. Нехлюдовъ подтверждаетъ то же и говоритъ, что Володя долженъ жениться. Я разсказываю про Belle Flamande <какъ она убѣжала со мной отъ отца, и я поцѣловалъ ее и пр.> и ея отношенія съ отцомъ. Пріѣзжаетъ папа, который ночевалъ у Belle Flamande, сердитый и дурно принимаетъ моего друга. Мы ложимся спать въ саду, и Володя разсказываетъ намъ, что папа долженъ жениться, потому что его поймали. Нехлюдовъ даетъ мнѣ совѣты и примиряетъ меня съ своей [?]. Я мечтаю, грустя о своей матери, потомъ спрашиваю у Нехлюдова, о чемъ онъ думаетъ. Мнѣ кажется, что онъ думаетъ о томъ же, о чемъ и я, (Мы эгоисты) но онъ мечтаетъ за себя и разсказываетъ свои мечты жениться, успокоить тетку и дѣлать добро. —
Конецъ.______________
V.
** ПЛАН «ЮНОСТИ».
1-я гл. Выставляютъ окна. Недовольство собой, желаніе чего-то, усовершенствованіе, дѣланіе гимнастики. 2-я глава. Хоръ. Страстная пятница. Суета, невыдержанность впечатлѣнія, тщеславіе, страхъ грѣха.[125] 2-я глава. Обѣдъ въ страстную пятницу. Взглядъ на все семейство съ точки зрѣнія добродѣтели и сч с ія, планы. 3-я глава. Исповѣдъ. Набожность, страхъ Бога, раскаяніе и <надежда> убѣжденіе въ будущемъ вѣчномъ совершенствѣ. 4 <Причастіе> Экзамены <разочарованье>, тщеславіе, суета и слишкомъ много желаній. Экзамены хуже выдерживаю отъ того, что желаю слишкомъ много хорошаго. — 5) Несправедливость. 6) Семейство Нехлюдовыхъ. Самостоят. дружба. 7) Прогулки. Самостоятельность въ жизни, деньги. — 8) Поѣздка въ деревню. — <Бѣдное> Чувство состраданія мужикамъ. Планы. 9) Семейныя отношенія, наблюденія. Свобода, веселье и безпечность. 10) Мачеха. Мы стыдимся за нее въ молодости, сильно и пагубно чувство тщеславія. <11)> Сосѣди, удовольствія. Жестокость Володи, къ кот. я самъ не знаю, что дѣлаю. 12) Судебныя дѣла, отецъ падаетъ. — 12) Сѣнокосъ, планы, музыка, дневникъ Фр[анклиновъ] журналъ. 13) Университетъ. Сужденія о Математикѣ и наукахъ. 14) Концертъ. Дмитрій тоже тщеславенъ, и я расхожусь немного съ нимъ. 15) Катенька выходитъ за мужъ за артиста [1 неразобр]. 16) Корнаковы <деньги, долги, игра.> Игра отца. 17) <Кн[язь] Ив[анъ] Ив[ановичъ]> Переходъ во второй курсъ, свѣтскость. 18) Напущен[ная] любовь. У Ив. Ив. 19) Не выдержалъ экэамена. 20) Кутежи, игра, деньги. 21) Отецъ даетъ свободу. 22) Стеченіе несчастій. 23) Опоминаюсь и въ деревню съ планами составленія философіи и помѣщичества, которые въ себѣ ничего не имѣютъ, кромѣ тоски. Меня сбиваютъ, я иду юнкеромъ.[126]
______________
VI.
* ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ «ЮНОСТИ».
Въ тотъ годъ, когда я поступалъ въ Университетъ, Святая была очень поздно, такъ что экзамены назначены были на фоминой, а на страстной я долженъ былъ и говѣть и приготавливаться. Какъ памятна для меня эта недѣля! Было начало Апрѣля — рожденіе весны — время года, болѣе всего отзывающееся на душу человѣка.
Я стоялъ передъ черной доской и рѣшалъ на память какое-то уравненіе изъ алгебры Франкера, которую, заложивъ страницу пальцомъ, держалъ въ другой рукѣ. Николай въ фартукѣ съ клещами и крылушкомъ выставлялъ окно, которое отворялось на полисадникъ. Это было въ страстную середу. Вечеромъ <отецъ Евлампій, старичокъ,> монахъ изъ Донского монастыря, духовникъ нашего дома, долженъ былъ пріѣхать исповѣдывать насъ, и я находился въ томъ особенномъ сосредоточенномъ въ самомъ себѣ и кроткомъ состояніи духа, которое испытываетъ каждый съ искренностью готовящійся къ исполненію христіянскаго обряда. — Работа и стукъ Николая развлекали и сердили меня, но вспомнивъ, что сердиться грѣхъ, я рѣшился дождаться, пока онъ кончитъ, положилъ книгу на столъ и подошелъ къ нему. Замазка была отбита, рама держалась только на кончикѣ гвоздя. —
«Позволь, я тебѣ помогу, Николай», сказалъ я, стараясь дать своему голосу самое кроткое выраженіе, и мысль, что я поступаю очень хорошо, подавивъ свою досаду и помогая ему, возбудила во мнѣ какое-то отрадное чувство. «Ежели рама выдетъ теперь сразу», сказалъ я самъ себѣ: «значитъ, дѣйствительно я поступилъ очень хорошо». Мы вмѣстѣ потянули за перекладины, рама подалась на бокъ и вышла. «Куда отнести ее?» сказалъ я.
— «Позвольте, я самъ управлюсь, отвѣчалъ Николай, надо не спутать, а то тамъ въ чуланѣ другія есть».
— «Я замѣчу ее», сказалъ я и понесъ раму.
Я бы очень радъ былъ, ежели бы чуланъ былъ версты за двѣ, и рама вѣсила бы въ пятеро больше: мнѣ бы доставило наслажденіе измучаться, относя ее.
