Ирвинг Стоун - Греческое сокровище
Генри сломился на двенадцатый день ожидания. Как обычно, в половине второго он вернулся к обеду, но выражение его лица было новым. Даже походка и осанка изменились. Он принес Софье букет роз, ирисов и гвоздик, наклонившись, чмокнул в щеку, на что не отваживался ни разу после обеда у Бюрнуфов.
— Софидион, можно с тобой поговорить?
— Ты муж, тебе и говорить.
— Я не хочу никаких привилегий.
Софья распорядилась накрыть обед не в семейной столовой, а в гостевой. Генри заговорил не сразу, уделив сугубое внимание супу с клецками. Сложив руки на коленях, Софья ждала над стынущей тарелкой. Расправившись с супом, Генри поднял голову и широко улыбнулся.
— Вкусно! Очень наголодался. У меня сегодня аппетит впервые за двенадцать дней.
— Когда забот полон рот, кусок в горло не пойдет.
— Гласит мудрая критская пословица. Родная моя, прежде всего я должен рассказать тебе, что делал сегодня утром. Во-первых, я отправил премьер-министру Форту телеграмму, что беру свое предложение назад. Потом известил посла де Габриака, что, поскольку он своих обещаний не сдержал, Лувру троянской коллекции не видать. И последнее: сообщил Бюрнуфам, что забираю клад из Французского археологического института…
Софья молчала.
— Дорогая, я был к тебе несправедлив. И не то плохо, что я надумал: золото должно-таки храниться в безопасном месте, а плохо, что за твоей спиной вел переговоры с Бюрнуфами и де Габриаком, плохо, что без твоего согласия принял решение передать коллекцию Лувру. И ведь знал, как тебя это огорчит! Так не ведут себя с другом и напарником. Золото наполовину твое. Ты помогла найти его, привезти домой. — Облегчив этой исповедью совесть, он прямо перешел к делу: — Я должен был сообразить, что Франция откажется принять в дар коллекцию, которой домогается Оттоманская империя. Французы не захотят ссориться с Турцией.
— Что же ты теперь будешь делать?
— Заглаживать вину. Во-первых, перед моей обожаемой долготерпеливой женушкой… Во-вторых, ассигновал в условное дарение двести тысяч франков — на строительство музея, который мы обещали Афинам для наших находок. Один раз греки отклонили мое предложение, но времена меняются, министры и генеральные инспекторы тоже. Я заявлю публично, что считаю святым долгом передать Афинам навечно нашу коллекцию и для размещения ее строю в Афинах музей.
Легкая улыбка тронула губы Софьи. Что ни греческое правительство, ни департамент по охране древних памятников к ним не благоволили — она давно поняла. Они бурно проговорили около часа. Вздремнув после обеда, одели Андромаху, поехали в Новый Фалерон купаться и были счастливы, как будто соединились после долгой разлуки.
5Первого мая в суде предстояло слушать разбирательство нового турецкого ходатайства. На этот раз пошли пешком, чтобы полюбоваться праздничным убранством балконов и парадных дверей. Обе стороны, как потом писали газеты, обменялись «долгими словопрениями», и Шлиманы терпеливо выслушали все от начала до конца.
— Никак не пойму, — прошептала Софья, — откуда они взяли новое описание нашей коллекции. Ведь в их распоряжении только твоя книга, а из нее они все взяли уже в первый раз.
Решение судей было единогласным.
Иск Константинопольского музея был снова отклонен. Доктора Филипа Детье отозвали в Константинополь. Посол Эссад-бей направил греческому министру иностранных дел письмо, в котором, ссылаясь на статью 24 соглашения между Грецией и Турцией, интересовался, чем объясняет греческое правительство подобные решения греческого суда.
11 мая адвокаты Оттоманской империи подали в апелляционный суд жалобу на решение суда первой инстанции. Момент благоприятствовал туркам: в одной английской газете появилась статья, сыгравшая им на руку. В конце апреля Чарльз Ньютон выступил на заседании Королевского общества древностей в Лондоне с докладом о троянских находках. Он сдержал слово и рассказал о сокровище Приама лишь то, что содержалось в книге Шлимана. Однако его сообщение вызвало в английском парламенте дебаты, и лорд Стэнхоуп спросил, не намеревается ли правительство внести предложение о покупке части шлимановской коллекции. На что Бенджамин Дизраэли ответил, что он «не готов к такому шагу». Отчет о дебатах был помещен в лондонской «Тайме», и теперь в Афинах все только об этом и говорили.
— Как это могло случиться? — сетовала Софья.
— Я уверен, что наш друг Ньютон здесь ни при чем.
— Он мог сказать, что заводил с нами разговор о покупке коллекции.
— У слухов скорые ноги. Нужно купить место во всех крупных газетах и опубликовать категорическое заявление, что мы никогда никому не собирались продавать золото.
16 мая дело слушалось в апелляционном суде перед коллегией, состоящей из пяти судей: за столом в центре восседал председатель, по левую и правую руку члены коллегии. С самого начала Софья и Генри почувствовали, что атмосфера здесь совсем иная, чем в суде первой инстанции. Адвокат Оттоманской империи вынул из папки номер лондонской «Тайме» и прочитал для занесения в протокол выдержку из отчета о парламентских дебатах, где шла речь о покупке части троянского сокровища. Адвокаты также представили суду телеграммы и письма Шлимана премьер-министру Форту в Париж и французскому послу де Габриаку. Адвокаты настаивали на том, что греческий суд имеет право и обязан, согласно существующему договору с Турцией, «наложить арест на оспариваемое имущество во избежание его продажи или уничтожения». Это положение распространялось и на иностранных граждан.
На дневном заседании адвокаты Генри выступили с горячей защитой его права на сокровище. В доказательство они привели из «Полемических листов» сообщение о том, что Константинопольский музей уже владеет значительной частью найденного в Трое золота и по закону половина его принадлежит Шлиманам, коль скоро золото похитили их рабочие. Они опровергали сообщение лондонской «Тайме», зачитав данное под присягой заявление Генри о том, что в разговоре с мистером Ньютоном, сотрудником Британского музея, посетившим Афины, последний действительно поднимал вопрос о покупке коллекции Британским музеем, но он, Шлиман, категорически отказался продавать сокровище кому бы то ни было. Отрицать, что Генри предлагал сокровище в дар Лувру, адвокаты, понятно, не могли, но заявили, что его действия нельзя квалифицировать как «продажу или уничтожение». В заключение они выдвинули встречный иск, обвиняя греческий суд в том, что он принял к рассмотрению тяжбу между американским гражданином и иностранным государством; а это, утверждали адвокаты, не только противозаконно, но и антиконституционно. В силу всего сказанного апелляционный суд не имеет права отменять два предыдущих решения суда первой инстанции.
В конце дня председатель объявил, что судебная коллегия в составе пяти судей должна изучить позиции обеих сторон. Решение будет вынесено в течение недели.
А на следующий день святейший синод забаллотировал Теоклетоса Вимпоса, избрав архиепископом Афинским Прокопиоса, архиепископа Мессены, ближайшего соседа Вимпоса.
Епископ Вимпос в последний раз навестил дом на улице Муз. Свидание было грустным. За год после смерти архиепископа Афинского Вимпос привык к мысли, что может стать его преемником. Генри и Софье тоже было невесело: открытие Трои, удивительные находки—все это уже принадлежало прошлому, надежды на признание археологов и публики не оправдались. Тяжба из-за сокровища убила всю радость его находки.
Чтобы отвлечься от тревожных дум и поторопить время, Шлиманы решили всю эту неделю развлекаться. Ездили днем на концерты, которые устраивались на площадях Конституции и Омониа, слушали новую афинскую знаменитость скрипача Роббио, смотрели в исполнении греческой труппы комедию «Лягушки».
Спустя шесть дней они снова были со своими адвокатами в апелляционном суде. Председатель зачитал решение коллегии. В тишине тяжело падали слова.
«Апелляционный суд постановил конфисковать у господина Шлимана всю его золотую коллекцию и передать ее Константинопольскому музею».
Генри и Софья ошеломленно молчали.
Отобрать всю золотую коллекцию… вернуть ее Турции!
Они сидели в глубине кареты, не в силах вымолвить слово, глядя перед собой невидящими глазами. Сердце разрывалось от боли. Их разум не допускал, что возможно такое несчастье. Защитники интересов Константинопольского музея даже в самых смелых мечтах не рассчитывали на такую удачу.
Конечно, они воспользуются правом апелляции. Их адвокаты хотя и были растерянны, но умело разыгрывали возмущение, доказывая, что решение апелляционного суда незаконно и Ареопаг — Верховный кассационный суд Греции — непременно отменит его, для этого есть решительно все основания.
Генри мрачно взглянул на Софью.
