Михаэль Энде - Бесконечная история
Аюола радовалась, что Бастиан целиком предоставил себя её материнской заботе. Он чувствовал себя так, словно, сам того не зная, долго испытывал голод по чему-то такому, что сейчас наконец-то досталось ему в избытке. И он никак не мог насытиться.
Он обследовал Дом Превращений, обшарил его от чердака до подвала. Это занятие, казалось, не скоро наскучит: комнаты постоянно менялись и всякий раз можно было открыть в них что-нибудь новое. Дом, как видно, изо всех сил старался развлечь своего гостя. Он создавал комнаты для игр, железную дорогу, кукольный театр, искусственные горки и даже большую карусель.
Иногда Бастиан отправлялся на весь день на экскурсию, чтобы ознакомиться с окружающей местностью. Но слишком далеко ещё ни разу не отходил от Дома Превращений – то и дело случалось, что на него нападал вдруг страшный голод. Ему так хотелось вкусить плодов Аюолы, что он не мог ждать ни минуты и спешил вернуться, чтобы наесться досыта.
По вечерам они часто подолгу беседовали друг с другом. Он рассказывал ей обо всем, что пережил в Фантазии, о Перелине и Граограмане, о Ксайде и об Атрейо, которому нанёс глубокую рану. Может быть, даже убил.
– Всё я делал плохо! – сказал он. – Всё понял неверно. Лунита так меня одарила, а я с помощью её даров столько бед натворил. Принес несчастье и себе, и всей Фантазии.
Аюола Цветущая долго смотрела на него молча. Потом сказала:
– Нет, мне кажется, это не так. Ты шел по пути желаний, а этот путь прямым не бывает. Ты сделал большой крюк, но то был твой путь. И знаешь почему? Ты из тех, кто лишь тогда может вернуться назад, когда найдет родник, где бьет ключом Живая Вода. А это потаенное место и есть самая большая тайна всей Фантазии. Простые пути туда не ведут.
Немного помолчав, она добавила:
– Любой путь, если он привел туда, в конце концов оказывается верным.
И тут Бастиан вдруг расплакался. Он и сам не знал почему. У него было такое чувство, будто какой-то ком у него в груди всё таял и таял, превращаясь в слёзы. Он рыдал и рыдал и никак не мог успокоиться. Аюола Цветущая посадила его к себе на колени и гладила по голове, а он спрятал лицо в её цветы и плакал, пока не выплакался и не почувствовал усталость.
В тот вечер они больше не говорили друг с другом. Только на следующий день Бастиан снова завел разговор о Живой Воде.
– А где же мне его искать, этот родник?
– На границе Фантазии, – ответила Аюола Цветущая.
– Но ведь у Фантазии нет границ, – сказал Бастиан.
– Границы есть, только они лежат не снаружи, а внутри. Там, где Девочка Королева черпает свою силу, хотя сама она не может туда проникнуть.
– А как же я туда проникну? Разве ещё не поздно? – с огорчением спросил Бастиан. – Наверно, я опоздал…
– Есть только одно желание, которое укажет туда дорогу: твое последнее желание. Бастиан испугался.
– Аюола, ведь в расплату за каждое мое желание, исполненное ОРИНОМ, я всегда что-нибудь забывал. И в этот раз тоже так будет?
Помедлив, она кивнула.
– Но ведь я этого даже не замечу!
– А раньше ты разве что-нибудь замечал? Того, что ты забыл, ты уже знать не можешь.
– А что я забуду теперь?
– Я скажу тебе, когда придет время. А не то ты постараешься этого не забыть.
– Значит, я должен всё потерять? Все, все?
– Ничто не теряется, – сказала она. – Только превращается одно в другое.
– Но тогда мне, наверно, надо торопиться, – забеспокоился Бастиан. – Нельзя больше здесь оставаться… Она погладила его по голове.
– Не думай об этом. Сколько пробудешь, столько и пробудешь. А когда проснется твое последнее желание, ты ведь об этом узнаешь. И я тоже.
С этого дня и правда что-то начало изменяться, хотя сам Бастиан ничего такого не замечал. Но, видно, Дом Превращений постепенно оказывал на него влияние. И, как все настоящие превращения, всё шло медленно и незаметно – ведь и деревья так растут.
Дни бежали за днями, а лето всё не кончалось. Бастиан был по-прежнему счастлив, что Аюола Цветущая балует его, словно маленького. И плоды её казались ему всё такими же сладкими, как в первый день. Но понемногу он утолил свой ненасытный голод. Теперь он ел их уже не с такой жадностью, и она заметила это, но не сказала ни слова. Он чувствовал, что уже насытился даже её заботой и нежностью. И по мере того как его потребность во всем этом убывала, в нем пробуждалось желание совсем иного рода. Оно очень сильно отличалось от всех его прежних желаний. Ничего подобного он ещё никогда не испытывал. Ему хотелось самому научиться любить. С удивлением и грустью он понял, что этого он не умеет. Желание становилось всё сильнее, превращаясь в тоску.
И вот однажды вечером, когда они сидели за ужином, он заговорил об этом с Аюолой Цветущей. Выслушав все, она долгое время глядела на него молча. Выражение её лица было ему непонятно.
– Вот теперь ты нашел свое последнее желание, – сказала она. – Твое Истинное Желание – это желание любить…
– Но почему я этого не могу, Аюола?
– Ты ещё сможешь, но только когда напьешься Живой Воды, – ответила она. – И тебе нельзя вернуться обратно в свой Мир, не принеся этой воды другим.
Бастиан молчал. Он был в смятении.
– А ты? – спросил он. – Ты тоже пила Живую Воду?
– Нет, – ответила Аюола, – со мной тут немного по-другому. Мне только нужен кто-нибудь, кому я могу дарить то, чего у меня слишком много.
– Так, значит, это была не любовь?
Аюола на минутку задумалась, потом ответила:
– Это было то, чего ты себе пожелал.
– Значит, создания Фантазии тоже не могут любить – вот как я? – спросил он робко.
– Говорят, есть среди нас и такие, которые могут пить из родника Живую Воду, их совсем немного, – тихо ответила она. – Только никто не знает, кто они. Существует предсказание, хоть мы и редко о нем упоминаем, что когда-нибудь, в далеком будущем, люди принесут в Фантазию любовь. Тогда оба Мира сольются и станут единым. Но что это значит, я не знаю.
– Аюола, – проговорил Бастиан так же тихо, – ты обещала, что, когда придет время, скажешь мне, что я забыл ради моего последнего желания. Это время пришло, правда?
Она кивнула:
– Сейчас ты забыл отца и мать. И у тебя уже ничего не осталось, кроме твоего имени.
Бастиан задумался.
– Отца и мать? – переспросил он в раздумье, пытаясь что-то припомнить. Но слова эти больше ничего для него не значили. – Что же мне теперь делать? – спросил он.
– Придется тебе меня покинуть, – ответила она, – твое время в Доме Превращений уже прошло.
– А куда же мне идти?
– Тебя поведет твое последнее желание. Не теряй его!
– Мне прямо сейчас уходить?
– Нет, уже поздно, стемнело. Завтра утром, на рассвете. У тебя осталась ещё одна ночь в Доме Превращений. А теперь пойдем спать.
Бастиан встал и подошел к ней. Только сейчас, когда он к ней приблизился, он заметил в полутьме сумерек, что все её цветы поблекли и увяли.
– Не печалься обо мне, – сказала она. – И завтра утром тоже не огорчайся. Иди своим путем! Тут всё правильно. Спокойной ночи, мой хороший!
– Спокойной ночи, Аюола Цветущая, – негромко проговорил Бастиан.
Потом он поднялся в свою комнату.
Спустившись вниз на следующее утро, он увидел, что Аюола всё ещё сидит на том же месте. Все её листья, цветы и плоды опали. Она сидела, закрыв глаза, похожая на засохшее чёрное дерево. Долго стоял перед ней Бастиан и глядел на неё. И вдруг распахнулась дверь в сад.
Прежде чем выйти на простор, он ещё раз обернулся назад и сказал, сам не зная кому – Аюоле ли, дому или им обоим:
– Спасибо, спасибо за все!
И вышел в открытую дверь.
В эту ночь, оказывается, наступила зима. Снег был по колено Бастиану, а от цветущих зарослей роз остался лишь голый кустарник с шипами. Было безветренно, морозно и очень тихо.
Бастиан хотел вернуться в дом, чтобы взять свой плащ, но двери и окна исчезли. Дом закрылся со всех сторон и был неприступен. Поеживаясь от холода, Бастиан пустился в путь.
XXV Рудник Забытых Картин
Йор, Слепой Рудокоп, стоял у двери своей хижины и прислушивался. Вокруг простиралась снежная равнина. Тишина была такая, что он уловил шаги путника, хотя тот был ещё очень далеко. Но снег скрипел, шаги всё приближались. Путник шел к хижине.
Йор, высокий старик, стоял неподвижно, его безбородое, лишенное морщин лицо было серым, как и волосы и одежда, – казалось, весь он вытесан из большого куска застывшей лавы. Только в глубине его слепых темных глаз словно теплился слабый огонек.
Наконец Бастиан – это он и был путником – подошел к хижине.
– Добрый день, – сказал он, – я заблудился. Я ищу родник, где бьет ключом Живая Вода. Не скажешь ли, куда мне идти?
Рудокоп внимательно прислушался к его голосу.
– Нет, ты не заблудился, – ответил он шепотом. – Но говори потише, а то рассыплются мои картины.
Он кивнул Бастиану, и тот вслед за ним вошел в хижину.
Здесь была только одна комнатка, обставленная очень просто, даже убого. Деревянный стол, два стула, нары для спанья и полки с продуктами и посудой. В очаге горел огонь, над ним висел котелок – из него шел пар.
