Жан-Поль Сартр - Дороги свободы. I.Возраст зрелости
– Не знаю.
Лола коротко всхлипнула и прислонилась на минутку к дверному косяку. Матье шагнул к ней, но она снова взяла себя в руки.
– Как вы думаете, он вернется?
– Думаю, да. Они не способны давать другим счастье, но они также не способны бросать, это для них еще труднее.
– Да, – сказала Лола. – Да. Ну что ж, прощайте.
– Прощайте, Лола. Вам... вам ничего не нужно?
– Нет.
Она вышла. Они услышали, как за ней закрылась дверь.
– Кто эта пожилая дама? – спросил Даниель.
– Это Лола, подруга Бориса Сергина. Она тронутая.
– Оно и видно, – сказал Даниель.
Матье почувствовал себя неловко, оставшись с ним наедине; ему казалось, что внезапно он снова поставлен перед своей виной. Она была здесь, напротив, живая, она жила в глубине глаз Даниеля, и кто знает, какую форму она приняла в его капризном и вычурном сознании. Даниель был явно настроен воспользоваться моментом. Сегодня он выглядел церемонным, дерзким и мрачным, как в свои самые скверные дни. Матье почувствовал неприязнь и посмотрел на Даниеля. Тот был бледен.
– Ты выглядишь отвратно, – сказал Даниель с нехорошей улыбкой.
– Я о тебе сказал бы то же самое, – парировал Матье. – В хорошенькую историю мы влипли. Даниель пожал плечами.
– Ты пришел от Марсель? – спросил Матье.
– Да.
– Это она вернула деньги?
– Они ей не нужны, – уклончиво сказал Даниель.
– Не нужны?
– Нет.
– Скажи, есть ли у нее по крайней мере средство...
– Об этом речь уже не идет, мой дорогой, – сказал Даниель. – Это уже дело прошлое.
Он приподнял левую бровь и насмешливо, будто через воображаемый монокль, посмотрел на Матье. «Если он хочет меня чем-нибудь ошеломить, ему не помешало бы унять дрожь в руках».
Даниель небрежно сказал:
– Я женюсь на ней. Мы решили оставить ребенка.
Матье взял сигарету и закурил. Голова его гудела, как колокол, он спокойно спросил:
– Значит, ты ее любишь?
– А почему бы и нет?
«Это о Марсель идет речь», – подумал Матье. О Марсель! Ему не удавалось полностью в этом себя убедить.
– Даниель, – сказал он, – я тебе не верю.
– Подожди немного и убедишься.
– Нет, я имею в виду другое: ты не заставишь меня поверить в то, что ты ее любишь, значит, что-то за этим кроется?
У Даниеля был усталый вид, он сел на край письменного стола, одну ногу поставил на пол, а другой непринужденно покачивал. «Он забавляется», – в бешенстве подумал Матье.
– Ты очень удивишься, если узнаешь истину, – сказал Даниель.
Матье подумал: «Черт! Она была его любовницей».
– Если ты не должен мне ничего говорить, то молчи, – сухо сказал он.
Даниель некоторое время смотрел на него, как будто ему было забавно его интриговать, потом вдруг встал и провел рукой по лбу.
– Все плохо начинается, – сказал он. Взгляд его был полон удивления. – Я имел в виду другое. Послушай, Матье, я...
Он натянуто засмеялся.
– Если я тебе кое-что скажу, ты воспримешь это серьезно?
– Хорошо. Говори или не говори, – рассердился Матье.
– Так вот, я...
– Ты любовник Марсель. Это ты хотел сказать?
Даниель вытаращил глаза и присвистнул. Матье почувствовал, что краснеет.
– Неплохая находка! – восхитился Даниель. – Тебе только того и нужно, а? Нет, мой дорогой, у тебя не будет даже такого оправдания.
– Так говори же, – униженно взмолился Матье.
– Подожди! – остановил его Даниель. – У тебя есть что-нибудь выпить? Виски?
– Нет, – сказал Матье, – но у меня есть белый ром. Прекрасная идея, – добавил он, – сейчас выпьем по стаканчику.
Он ушел в кухню и открыл буфет. «Какую мерзость я ему выдал», – подумал Матье. Он вернулся в комнату с двумя бокалами и бутылкой рома. Даниель взял бутылку и до краев наполнил бокалы.
– Это из «Рома Мартиники»? – спросил он.
– Да.
– Ты туда захаживаешь?
– Иногда. Твое здоровье.
Даниель изучающе смотрел на него, как будто Матье что-то скрывал.
– За мою любовь! – провозгласил он, поднимая стакан.
– Ты пьян, – возмутился Матье.
– Действительно, я немного выпил, – признался Даниель. – Но успокойся. Я был трезв, когда пришел к Марсель. Это уже потом...
– Ты пришел сразу от нее?
– Да. Но с маленьким привалом в «Фальстафе».
– Ты... ты, должно быть, пришел к ней сразу после моего ухода?
– Я ждал, когда ты уйдешь, – улыбаясь, сказал Даниель. – Я увидел, как ты завернул за угол, и направился к ней.
Матье не смог сдержать недовольного жеста.
– Ты меня подстерегал? – спросил он. – Что ж, тем лучше, в конечном счете Марсель не осталась одна. Так что ты хотел мне сказать?
– Абсолютно ничего, старик, – сказал Даниель с внезапной сердечностью. – Я просто хотел объявить тебе о своей женитьбе.
– И это все?
– Все...да, это все.
– Ну, как угодно, – холодно сказал Матье.
Они немного помолчали, затем Матье спросил:
– Как... как там она?
– Ты хотел бы, чтоб она была в восторге? – насмешливо спросил Даниель. – Пощади мою скромность.
– Прошу тебя, – сухо сказал Матье. – Договорились, я не имею никакого права на вопросы... Но ведь ты пришел сюда...
– Что ж, – сказал Даниель, – я предполагал, что ее будет труднее убедить. Но она набросилась на мое предложение со скоростью экономического кризиса.
Матье увидел в его глазах вспышку обиды; он быстро сказал, желая извинить Марсель:
– Она потерпела крушение...
Даниель пожал плечами и стал расхаживать взад-вперед. Матье не смел на него смотреть: Даниель сдерживался, он говорил тихо, но с видом одержимого. Матье скрестил руки и уставился на свои туфли. Он с трудом, как бы для себя самого, проговорил:
– Значит, она хотела ребенка? Я этого не понял. Если б она мне сказала...
Даниель промолчал. Матье продолжил:
– Так значит, ребенок. Ладно: пусть он родится. Я... я хотел его уничтожить. Но все же лучше ему родиться. Даниель не ответил.
– Разумеется, я его никогда не увижу? – спросил Матье.
Едва ли это был вопрос; он продолжил, не дожидаясь ответа:
– Ну вот. Наверное, я должен быть доволен. В каком-то смысле ты ее спасаешь... но я не понимаю, зачем ты это сделал?
– Конечно, не из гуманных побуждений, если ты это имел в виду, – сухо отрезал Даниель. – Ром у тебя просто гадость, – добавил он. – И все же налей мне еще.
Матье налил ему и себе, и оба выпили.
– Итак, что ты теперь собираешься делать? – спросил Даниель.
– Ничего. Больше ничего.
– А эта девочка, Сергина?
– Нет.
– Вот ты и свободен.
– Ты так считаешь?
– До свидания, – вставая, сказал Даниель. – Я пришел вернуть деньги и немного тебя успокоить: ей больше нечего бояться, она мне доверяет. Вся эта история ее потрясла, но по-настоящему Марсель не несчастна.
– Ты на ней женишься. – повторил Матье. – Она меня ненавидит, – вполголоса добавил он.
– Поставь себя на ее место, – жестко сказал Даниель.
– Знаю. Поставил. Она тебе говорила обо мне?
– Очень мало.
– Знаешь, – сказал Матье, – мне не по себе, что ты на ней женишься.
– Ты сожалеешь?
– Нет. По-моему, это несчастье.
– Спасибо.
– Несчастье для вас обоих! Сам не знаю почему.
– Не волнуйся, все будет хорошо. Если родится мальчик, мы назовем его Матье.
Матье вскочил, сжав кулаки.
– Замолчи! – выкрикнул он.
– Ну, не сердись, – успокоил его Даниель. Он рассеянно повторил:
– Не сердись. Не сердись. – Он так и не решался уйти.
– Значит, – сказал Матье, – ты пришел посмотреть, какая у меня будет рожа после всего этого?
– Может, отчасти и так, – признался Даниель. – Если говорить напрямую. У тебя всегда был такой... основательный вид: это меня бесило.
– Что ж, теперь ты убедился в обратном, – сказал Матье. – Не такой уж я основательный.
– Да, не такой уж.
Даниель сделал несколько шагов к двери и быстро вернулся; он утратил насмешливый вид, но так получилось лишь хуже.
– Матье, я гомосексуалист, – сказал он.
– А? – изумился Матье.
Даниель отступил и удивленно посмотрел на него, в глазах его светился гнев.
– У тебя это вызывает отвращение, так ведь?
– Ты гомосексуалист? – медленно повторил Матье. – Нет, это не вызывает у меня отвращения, почему это должно вызывать у меня отвращение?
– Прошу тебя, – сказал Даниель, – ты вовсе не обязан изображать передо мной широту взглядов...
Матье не ответил. Он смотрел на Даниеля и думал: «Он гомосексуалист». Почему-то не очень удивился.
– Ты ничего не говоришь, – свистящим голосом продолжал Даниель. – Ты прав. У тебя правильная реакция, я в этом не сомневался, такую следует иметь каждому нормальному человеку, но ты можешь оставить ее при себе.
Даниель застыл, руки прижаты к телу, вид жалкий. «Почему ему взбрело в голову каяться именно передо мной?» – жестко подумал Матье. Он понимал, что должен найти нужные слова, но погрузился в глубокое, парализующее безразличие. Все казалось ему в ту минуту таким естественным, таким нормальным: он негодяй, а Даниель – гомосексуалист, все в порядке вещей. Наконец он сказал:
