Эптон Синклер - Король-Уголь
Хал тоже встал, но не ответил. Казалось, он был в нерешительности, и брат потащил его к дверям.
— Меня здесь ждет машина. Поезд уходит через час.
Хал понял, что пора проявить твердость.
— Нет, Эдуард. Сейчас я еще не могу уехать.
— Я тебе говорю: ты должен!
— Нет, не могу. Я дал слово рабочим.
— Боже мой! Кто они тебе? Ставишь их на одну доску с родным отцом?
— Я не могу тебе это объяснить, Эдуард. Я полчаса говорил, а ты был как глухой. Достаточно сказать тебе одно: я вижу, что эти люди попали в западню. И всей своей прошлой жизнью я этому способствовал. Я не могу допустить, чтобы так оставалось. Больше того, я думаю, что папа одобрил бы меня, если бы он понял.
Эдуард еще раз попытался совладать с собой.
— Я не стану называть тебя сентиментальным болваном. Позволь только задать тебе один вопрос: что ты надеешься для них сделать?
— Думаю, что помогу им добиться сносных условий.
— О господи! — воскликнул Эдуард, теряя всякое терпение. — Это-то на шахтах Питера Харригана? Разве ты не понимаешь, что он возьмет и в два счета выгонит всех вон отсюда? Всю эту команду, всех до единого, если только понадобится?
— Не спорю, — сказал Хал. — Но если рабочие на других шахтах поддержат их, если профессиональный союз возьмет их сторону…
— Фантазируешь, Хал! Говоришь, как малое дитя! Я толковал с управляющим. Он уже снесся по телеграфу со старым Харриганом и уже получил ответ. Он уже принял меры…»
— Принял меры! — повторил Хал, тревожно уставившись на брата. — Что ты хочешь сказать?
— То, что возьмут да выгонят в шею всех агитаторов!
— Что! А я здесь трачу время! — Хал бросился к двери. — Ты это знал и нарочно задержал меня здесь!
Но он не успел уйти — Эдуард подскочил к нему и схватил за рукав:
— А что ты мог сделать?
— Пусти меня! — раздраженно закричал Хал.
— Не дури, Хал! Я стараюсь спасти тебя от беды. Там, может быть, сейчас кровопролитие.
Эдуард заслонил собой дверь. Завязалась ожесточенная борьба. Но старший брат уже не был атлетом, бронзовым загорелым молодым богом, как когда-то: он сидел в кабинете за письменным столом, пока Хал работал топором и киркой. Хал отбросил его в сторону, перескочил через порог и в следующий миг уже несся вниз по склону.
13
Приближаясь к главной улице поселка, Хал увидел толпу перед конторой и с первого взгляда понял, что случилась какая-то неприятность. Люди метались в разные стороны, крича и жестикулируя. Некоторые шли ему навстречу. Заметив Хала, они стали звать его. Первым подбежал к нему маленький поляк Кловоский. От волнения он задыхался.
— Выгнали нашу комиссию…
— Как «выгнали»?
— Выгнали! Сказали: «Марш!»! — маленький человечек в отчаянии махал руками; глаза его дико вращались по сторонам. — Увезли их! Целый отряд охранников. Весь народ видел… с черного хода вывели. Руки связали. Держат, бандиты. Крикнуть не смей. Ничего нельзя! А уже стоят эти — как они? — на колесах…
— Автомобили?
— Да, да… Целых три. Загнали всех туда, быстро, быстро. Вот так. И помчались вниз, как ветер. Быстро, быстро… Никого нет… больше никого. Сорвали нашу забастовку! — заключил Кловоский со стоном.
— Нет, нашу забастовку не сорвут! Пока еще нет! — воскликнул Хал.
Внезапно ему напомнил о себе старший брат. Он бежал за ним вдогонку. Задыхаясь от быстрого бега, он схватил Хала за рукав:
— Не вмешивайся в это дело! Я запрещаю!
Расспрашивая Кловоского, Хал инстинктивно старался высвободиться из рук брата. Развязка пришла неожиданно: маленький поляк зашипел, как рассерженный кот, и бросился на Эдуарда, вытянув руки, изогнув пальцы, точно когти. Важному Эдуарду пришлось бы лишиться своего важного вида, если бы Хал не удержал Кловоского свободной рукой.
— Не троньте его! — сказал он. — Это мой брат!
Услышав это, маленький поляк сделал шаг назад, удивленно глядя на братьев.
Тем временем Хал заметил бежавшего к нему Андропулоса. Юноша рассказал, что он находился на улице за конторой и видел своими глазами, как вывели членов комитета. Всего забрали девять человек: Уочопа, Тима Рэфферти, Мэри Берк, Марчелли, Заммакиса и еще троих, которые накануне служили переводчиками. Все это произошло так молниеносно, что люди на улице не успели сообразить, в чем дело.
Теперь же, осознав все происшедшее, шахтеры были вне себя от гнева. Они грозили кулаками и без боязни громко ругали служащих и охранников, стоявших кучкой на крыльце конторы. Кое-кто в толпе взывал к мести.
Хал мигом оценил всю опасность создавшегося положения как человек, на глазах которого прогорает бикфордов шнур. Да, сейчас, больше, чем когда-либо, эта многоязычная толпа нуждается в руководстве — в разумном, хладнокровном, инициативном руководстве.
Люди уже заметили появление Хала, и вся толпа поднялась, как прибой, и ринулась ему навстречу. Его окружили с воплями: «Мы лишились своих представителей, но у нас еще остался Джо Смит! Джо Смит! Да здравствует Джо Смит! Пусть охранники только осмелятся подойти к нашему Джо!» Забастовщики махали шапками, они тянулись к нему, чтобы поднять его себе на плечи: пусть, мол, все видят нашего Джо!
Толпа требовала, чтобы он что-нибудь сказал. Хал двинулся к крыльцу ближайшего дома, а за ним следом, уцепившись за его куртку, шел Эдуард. Беднягу совсем затолкали. Ему пришлось пожертвовать своей гордой осанкой, лишь бы не расставаться с младшим братом. Когда Хал уже поднимался по ступенькам, Эдуард сделал последнюю отчаянную попытку образумить его. Он крикнул прямо в ухо Халу:
— Постой! Минуточку, погоди! Ты хочешь говорить с этой толпой?
— Ну да. Ведь иначе вспыхнут беспорядки… Неужели ты не понимаешь?
— Тебя убьют — ты лезешь под пули! Ты сам их втравишь в потасовку. Сколько из-за тебя перестреляют этих несчастных! Хал, опомнись, ведь Компания привезла охранников. Они вооружены, а твои рабочие с голыми руками.
— Именно поэтому я должен с ними говорить.
Напряжение росло. Старший брат судорожно удерживал младшего; младший пытался высвободиться, а вся толпа в один голос кричала:
— Говори, Джо! Говори, Джо! Дайте слово нашему Джо!
Кое-кто из людей, находившихся около Хала, начинал сердиться на этого незнакомца, пытавшегося увести их избранника. Им уже не терпелось вмешаться в это дело. Поэтому Эдуарду пришлось, наконец, отступить, а юный трибун взошел на крыльцо и очутился лицом к лицу с толпой.
14
Хал поднял руки, требуя тишины.
— Ребята, — громко сказал он, — они похитили наших делегатов. Они думают, что таким образом покончат со стачкой. Но они просчитались — и скоро в этом убедятся!
— Да, да… Правильно, Джо! — загудели десятки голосов.
— Они забывают, что у нас есть профсоюз. Да здравствует профсоюз Северной Долины!
— Ура! Ура! — И эхо подхватило этот крик.
— Да здравствует профсоюз, который поддержит нас, — Объединенный союз углекопов Америки! Ура!
Снова и снова раздавались возгласы:
— Ура союзу! Объединенному союзу углекопов — ура!
Высокий шахтер — американец Феррис — стоял в передних рядах толпы, и его бас напоминал Халу фабричную сирену.
— Друзья, — продолжал Хал, когда шум улегся, — подумайте хорошенько: ведь я предупреждал, что они сделают все, чтобы спровоцировать вас на беспорядки. Всеми силами они добиваются, чтобы вы полезли в драку — это им на руку. Они воспользуются этим и разгромят наш профсоюз. Ни на минуту не забывайте: если им только удастся толкнуть вас на беспорядки, они уничтожат профсоюз, в ведь он — наша единственная надежда.
Снова послышались крики: «Да здравствует союз!» Хал позволил шахтерам досыта накричаться на своих двадцати языках.
— Друзья, — наконец сказал он, — они вывезли всю нашу делегатскую группу: точно так могут поступить и со мной…
— Нет, нет! Не дадим… не посмеют! — зашумела толпа.
Феррис просто ревел от ярости:
— Пусть только попробуют. Мы их сожжем, негодяев!
— Но у них есть полная возможность убрать меня, — твердо сказал Хал. — Вы отлично знаете, что сила на их стороне. Они могут вызвать шерифа, привезти сюда, если понадобится, солдат. Силой нам ничего с ними не поделать. Если они захотят, то выбросят из поселка всех до единого — мужчин, женщин, детей! Но мы должны совершенно ясно понять, что даже это не сокрушит нашего профсоюза. Не повредит это и «большому союзу», который будет поддерживать нас. Только нам надо не сдаваться! В конце концов мы заставим их принять нас обратно на работу.
Некоторые из друзей Хала поняли, что именно он старается объяснить рабочим, и поддержали его:
— Не лезть в драку! Не допускать провокаций! Бороться за профсоюз!
