Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты
Барабан трещал теперь не переставая, монотонно, отрывисто, зловеще. Буа-д’Орм встал, шатаясь, и оперся на палку, чтобы не упасть. Он с силой вздохнул, сорвал пучок бальзамина, растер листья, понюхал их, взял в рот. Почувствовав себя бодрее, он двинулся на звук барабана.
После полуночи лейтенант Осмен решил наконец вернуться домой. Он обследовал все подозрительные хижины, расспросил всех встречных, а с наступлением темноты спрятался, чтобы вести наблюдения. Аристиль Дессен как в воду канул. Эдгар ехал верхом между сержантом Калепеном и начальником округа Жозефом Буденом; лицо его осунулось, он дрожал от усталости и лихорадки. Жозеф Буден вскоре свернул в сторону. В ту же минуту ветер донес до всадников похоронный звук барабана. Остановив коня, сержант прислушался.
— Вы слышали, господин лейтенант?.. Надо поторопиться, а то произойдет нечто страшное... Только святой угодник может нас спасти. Скорее, господин лейтенант!..
Они пришпорили коней. Зловещий стук барабана как будто несся отовсюду. Всадникам почудилось, что оборотни окружают их. Барабан звучал все отчетливее, заунывнее, назойливее.
Тэ-тэк, тэ-тэк, тэ-тэк! Тэ-тэк, тэ-тэк, тэ-тэк! Тэ-тэк, тэк, тэ-тэк!
Можно было подумать, что несколько барабанов бьют в унисон. Послышался неясный шепот. Вдруг грянула песня, подхваченная многими голосами:
Я не возьму девушки,
отмеченной клювом орла,
я не возьму добычи,
отмеченной клювом орла!
Волчок!
Волчок!
Ударим по земле задом! Волчок!
Неожиданно перед всадниками вырос огромный боров и с быстротой молнии пересек дорогу.
— Аго! Господин лейтенант, нас окружают! Спасайся, кто может! Вперед!..
Хлестнув изо всех сил коня, сержант Калепен пустил его вскачь. После краткого колебания за ним последовал Эдгар, мертвенно-бледный, еле держась в седле. Проселочная дорога стала шире. За поворотом они увидали группу мужчин, одетых в короткие штаны, с голыми блестящими от масла торсами. Их лица были испещрены белыми значками и разводами, на голове у каждого торчал странный колпак, надвинутый на глаза. Они плясали с остервенением. Барабан неистовствовал, яростные шквалы звуков чередовались с зловещими неравномерными паузами. «Шампоелесы» плясали какой-то дикий танец и то передвигались быстрыми скачками, согнув колени, то внезапно останавливались и, вихляя бедрами, трясли раздутыми животами..
Я не возьму девушки.
отмеченной клювом орла!
Плясуны подпрыгивали на один-два метра и раза два поворачивались в воздухе вокруг собственной оси.
Волчок!
Волчок!
Затем плюхались на землю.
Ударим по земле задом! Волчок!
Барабан трещал, не переставая.
Сержант Калепен яростно натянул поводья, его конь взвился на дыбы и, сделав полуоборот, стрелой понесся в противоположном направлении. Эдгар Осмен помчался вслед за сержантом, с трудом управляя лошадью одной рукой. Но всюду прыгали оборотни, исполняя свои диковинный, мрачный танец. Встав на голову и широко раскинув руки, «маканда» медленно сдвигал и раздвигал ноги, словно ножки циркуля. Испуганные лошади неслись, сами не зная куда. Сержант пришпорил было коня и попытался вырваться, но тут обе лошади запутались в натянутой веревочной сети и рухнули на землю вместе с седоками. Эдгар упал на раненое плечо, громко вскрикнул и потерял сознание. Сержант тотчас же вскочил, стараясь высвободить ноги.
— Я сын великой Батала![80] — крикнул он.
И, порывшись в кармане, что-то вытащил из него и высоко поднял над головой. Эго был маленький амулет, состоявший из двух створок, между которыми лежала не то медаль, не то монета. Лицевая сторона обеих створок была покрыта невообразимой мазней. К сержанту тотчас же подбежали, помогли ему выпутаться из сети, взяли этот «пропуск» и, рассмотрев его, вернули владельцу.
— Убирайся! — сказал ему один из «маканда». — И запомни: глаза видят, но уста молчат! Прочь отсюда! Живей!
Сержант не заставил повторять этого дважды. Схватив лошадь под уздцы, он освободил ее от сети, вскочил в седло и тут же исчез. Тогда, приплясывая с демонической радостью, оборотни окружили неподвижное тело лейтенанта. Барабан буквально надрывался, повторяя:
Тэ-тэк, тэк, тэ-тэк!..
Звучал нелепый, грубый, неистовый, дикий гимн:
Я не возьму девушки,
отмеченной клювом орла!
Волчок!
Волчок!
В этом зрелище было что-то бредовое, жуткое, неправдоподобное. Казалось, на всем, даже на небе, лежала печать шутовства, мерзости, чародейства и невежества. Эдгар Осмен зашевелился под опутавшей его сетью. Как из-под земли вырос огромный бесформенный боров, который только что перебежал дорогу всадникам. Он приблизился к лейтенанту, понюхал его и обошел кругом. Остальные «маканда» отступили, ожидая, что будет. В эту минуту из зарослей маисовых стеблей вышел Буа-д’Орм. Прежде чем колдуны заметили его, он уже оказался рядом с ними. Старик был вне себя от гнева. Он принялся колотить палкой по сборищу, и люди в беспорядке разбежались.
— Это я истинный сын бабушки Батала! — кричал Буа-д’Орм.
И он наносил удары направо и налево, пробираясь к лейтенанту, лежавшему рядом с боровом. Главный жрец набросился с дубинкой на странную свинью.
— Вылезай из своей шкуры, Данже Доссу! Вылезай, свинья! Пока в жилах Буа-д’Орма течет хоть одна капля крови, он не потерпит, чтобы ты разводил здесь всякую чертовщину со своими зловредными колдунами. Вылезай, Данже Доссу. Давай померяемся силами, если не трусишь.
Наделенный в эту минуту необычайной мощью, Буа-д’Орм дубасил по мнимому животному, не давая ему ни пощады, ни передышки. Диковинный боров перевернулся на спину, его брюхо раскрылось, и из него вылез Данже Доссу. Он был избит, весь в поту, ноги и руки у него затекли от необычайных усилий, которые ему пришлось делать, чтобы поразить своих приверженцев.
— Пойди сюда, Данже Доссу! Подойди, и я докажу тебе, что ты лишь жалкое сатанинское отродье, лишенное всякой власти! Да, жалкое отродье, которое я заставлю плясать под свою дудку!.. Попробуй померяйся силами с Буа-д’Ормом Летиро, если не трусишь!
Поединок состоялся на заре. Буа-д’Орм ждал колдуна на берегу реки Фон. Когда Данже Доссу появился, сразу стало заметно, что идет он через силу, хотя и бодрится, а глаза его горят жаждой мести. Увидев главного жреца, он остановился. Буа-д’Орм сделал несколько шагов по направлению к нему.
— Выкинь всю ту мерзость, которую ты прячешь в своем мешке, Данже Доссу! Все выкинь. Ты прекрасно знаешь, что такие штуки не имеют власти над Буа-д’Ормом Летиро, даже если он спит глубоким сном!..
Их глаза встретились, но Данже тут же опустил голову, ибо не мог выдержать взгляда главного жреца.
— Я бросил тебе вызов и хочу померяться с тобой силами, — продолжал старец. — Ты должен бороться со мной голыми руками!.. Обыкновенная речная вода рассудит нас... Неужели демоны, которым ты служишь, побоятся чистой, прозрачной воды? Подойди же ко мне, если не трусишь!..
Данже Доссу приблизился. Он колебался. Что придумал коварный старик, чтобы подчинить его своей воле? Каким оружием вздумал он одолеть молодого и сильного противника?
Буа-д’Орм подошел к Данже и отцепил алюминиевую кружку, которую тот носил на поясе. Затем наклонился и зачерпнул в нее воды. Старик выпрямился, с улыбкой стараясь поймать взгляд Данже Доссу. Он отпил полкружки и, незаметно окунув кончик бороды в воду, протянул кружку колдуну.
— Пей, если не трусишь... Выпей чистой речной воды из своей собственной кружки... Ну же, пей!..
Данже подошел к старику. Он внимательно наблюдал за всеми его движениями, но ничего подозрительного не увидел. Буа-д’Орм, очевидно, рассчитывал на свою гипнотическую силу, чтобы подчинить себе противника. Старик впился взглядом в глаза колдуна. Тот протянул руку и взял кружку, повертел ее, осмотрел со всех сторон.
— Ты конченый человек, Буа-д’Орм, — сказал он, — лоасы покинули тебя! Ремамбрансы больше не существует! Напрасно ты важничаешь передо мной!.. Я не боюсь тебя, Буа-д’Орм... Не боюсь твоих глаз! Тебе не убить Данже Доссу своими взглядами!.. Вот видишь, я пью, а ты готовься умереть!..
Данже решительно поднес кружку к губам, на секунду застыл в нерешительности, но тут же выпил всю оставшуюся воду до последней капли. Буа-д’Орм отступил на шаг. Вдруг глаза Данже налились кровью, он отбросил кружку, поднес скрюченную руку к горлу и подался вперед, готовясь прыгнуть на главного жреца. Тот отстранился, и Данже Доссу, промахнувшись, упал ничком с глухим стоном. Буа-д’Орм несколько секунд смотрел на колдуна, затем, подойдя к нему вплотную, наклонился и перевернул его на спину. Он расстегнул рубашку Данже и обнаружил маленькую лиловую ладанку, висевшую на черном шнуре. Буа-д’Орм оборвал шнурок.
