Роза в цвету - Олкотт Луиза Мэй

– Какая гордячка! Хотя должен сказать, что такой я люблю тебя еще сильнее и прекрасно понимаю твои чувства. Роза объяснила мне, как все выглядит в твоих глазах, и я не удивляюсь тому, что тебе непросто забыть недобрые взгляды некоторых моих разлюбезных тетушек – даже если вслух они тебе не сказали ни слова. Я готов проявить терпение, Фиби, но при одном условии.

– Каком именно?

– Ты должна позволить мне во время этого ожидания навещать тебя, а еще обещай носить вот это, чтобы меня не забыть, – ответил он, доставая из кармана кольцо и нежно вытягивая теплую обнаженную ладонь из скрывавшей ее муфты.

– Да, Арчи, но не здесь и не сейчас! – вскричала Фиби, озираясь. – она внезапно осознала, что они не одни.

– Нас никто не видит, я об этом позаботился. Подари мне одну минуту счастья после долгого года ожидания, – ответил Арчи, останавливаясь там, где фонтан скрывал их от всех взоров, ибо дома были лишь по одну от него сторону.

Фиби покорилась, и никогда еще простой золотой ободок не занимал своего места с такой готовностью, как тот, который Арчи торопливо надел ей на палец в тот морозный декабрьский день. А потом одна рука вернулась в муфту, покраснев от судорожного пожатия, а вторая доверчивым жестом вновь легла Арчи на локоть, будто имея на то законное право.

– Вот теперь я полностью в тебе уверен, – сказал Арчи, когда они двинулись дальше, причем никто не стал свидетелем нежной сцены за уродливой пирамидой из досок. – Мак мне писал, что прихожане тобой восхищаются, наверняка там есть богатые холостяки, имеющие виды на неприступную мисс Мур. Я очень мучился от ревности, но теперь мне на них на всех наплевать.

Фиби улыбнулась с гордым смирением, которое ей очень шло, и кратко ответила:

– Боялся ты зря: изменить мое решение не способен даже король, ты мог бы вовсе не приезжать. Но Мак зря тебе все это рассказал.

– Ничего, сейчас будет ему отмщение: он раскрывает твои секреты, а я сейчас раскрою тебе его секрет. Фиби, он влюблен в Розу! – Судя по виду, Арчи полагал, что новость эта станет настоящей сенсацией.

– Я знаю.

И Фиби рассмеялась над тем, как внезапно изменилось выражение его лица; Арчи спросил с любопытством:

– Так она тебе все рассказала?

– Ни слова. Я сама догадалась по ее письмам, потому что в последнее время она про Мака ни гу-гу, а до того писала часто, – я сообразила, в чем смысл этого молчания, и не стала задавать вопросов.

– Какая ты умница! Так ты думаешь, старина Мак ей небезразличен?

– Понятное дело. А он сам тебе этого не сказал?

– Нет, он только наказал, уезжая: «Береги мою Розу, а я стану беречь твою Фиби», а больше мне ничего не удалось из него вытянуть, хотя я и задавал вопросы. Он, вообще-то, повел себя героически: не дал тете Джейн довести меня до белого каления своими «советами». Я этого не забуду, мне очень хотелось хоть в чем-то ему помочь, но он упросил меня позволить ему самостоятельно разбираться со своими ухаживаниями. И, судя по результатам, он, надо сказать, в этом понимает, – добавил Арчи, которому очень нравилось сплетничать со своей душечкой о чужих любовных делах.

– Ах, милая моя хозяюшка! А она что? – спросила Фиби, которой страшно хотелось узнать новости, но обращаться с вопросами в генеральный штаб она побаивалась, памятуя, с каким великодушием Роза пыталась ей помочь, в том числе и молчанием, а это величайшая жертва, которую женщина может принести на столь интересном жизненном этапе.

– Она у нас очень милая, застенчивая и очаровательная. Я стараюсь не шпионить, но иногда ну правда не удержаться – она такая «хитрюшка», как говорите вы, девушки. Когда я привожу ей письмо от Мака, она изо всех сил пытается скрыть свою радость, мне прямо так и хочется рассмеяться и сказать, что я все знаю. Но я делаю серьезный вид и прикидываюсь слепым, как филин при дневном свете, вот она и читает свои письма в полном покое, думая, что я поглощен собственной страстью, а про ее и не подозреваю.

– Но почему Мак уехал из дому? Мне он сказал – ради лекций, и он на них действительно ходит, вот только, по-моему, у него что-то совсем другое на уме – слишком счастливым он иногда выглядит. Видимся мы нечасто, но когда видимся, это не тот Мак, с которым мы расстались год назад, – сказала Фиби, уводя Арчи прочь, ибо безжалостные правила приличия не позволяли задерживаться дольше, а кроме того, даже если бы долг и благоразумие и не толкали ее в бок, еще и погода была очень студеной, да и дневная служба начиналась уже через час.

– Ну, Мак у нас всегда был чудаковатым и даже вырасти, как все нормальные люди, не сумел. Я его пока не могу понять, но уверен, что у него в голове сложился какой-то план, о котором никто не подозревает – кроме разве что дяди Алека. Мы, влюбившись, все начинаем выкидывать разные фортели, и я твердо уверен, что Дон еще отличится каким-нибудь совершенно необычайным образом. Готовься аплодировать, когда это произойдет. Уж этим-то мы не можем его не порадовать.

– Безусловно! И если Роза заговорит с тобой про него, скажи ей: я прослежу, чтобы с ним не случилось ничего дурного, а она пусть сделает то же самое для моего Арчи.

Столь яркое проявление чувств со стороны обычно сдержанной Фиби предсказуемо увело разговор на более личные темы, и Арчи принялся так рьяно строить воздушные замки, что мимо настоящего дома они прошли, даже его не заметив.

– Зайдешь? – спросила Фиби, когда ошибка была исправлена; она стояла на ступеньках своего крыльца, глядя сверху вниз на любезного спутника, который предусмотрительно выпустил ее руку, прежде чем в ответ на звонок колокольчика сразу из пяти окон высунулись пять голов.

– Нет, спасибо. Я приду днем в церковь и вечером послушать ораторию. А рано утром мне надо уезжать, так что уж позволь мне использовать каждую драгоценную минутку напоследок и вечером проводить тебя до дому, как вот сейчас.

– Да, позволяю. – И Фиби исчезла, мягко притворив дверь, как будто непросто ей было оставлять снаружи все эти горы любви и счастья, сокрытые в сердце молодого человека; он же стремительно зашагал по улице, напевая куплет из «Клайда» подобно хорошо настроенной виолончели:

В тот день мисс Мур пела еще замечательней, чем обычно, а вечером изумила даже лучших друзей тем, с какой мощью и искусностью исполнила «Inflammatus» в оратории.

– Уж если это не гениальность, так что тогда? – спросил один молодой человек у другого, когда они вышли из зала, опередив основной поток.

– Толика гениальности и много любви. Это отличная упряжка, и при хорошем вознице они способны удивить весь мир своими результатами в великой гонке, – ответил второй молодой человек, который, судя по виду, и сам был не прочь стать возничим бессмертной колесницы.

– Пожалуй, ты прав. Раз она меня ждет, уж я медлить не буду. Не засиживайся, Мак.

– Пусть пребудут с тобой все боги, Арчи.

И кузены расстались: один засел писать до полуночи, другой пошел попрощаться с Фиби, пока, разумеется, не ведая о том, каким неожиданным и безотказным способом она сумеет снискать расположение его родни.

Глава 20

Что совершил Мак

Роза тем временем пыталась осмыслить, что же за чувство она испытывает к кузену Маку. Ей все не удавалось найти сходство между тем, кого она знала так долго, и новым человеком, представшим ей совсем недавно; мысль о том, чтобы влюбиться в чудаковатого, рассеянного книжника Мака – такого, каким он был прежде, – ей представлялась абсурдной и невероятной, а вот новый Мак, сосредоточенный, талантливый, пылкий и уверенный, стал для нее такой неожиданностью, что ей казалось: некий незнакомец постепенно завоевывает ее сердце и ей надлежит внимательно его изучить, прежде чем уступить очарованию, не замечать которое невозможно.