Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен и другие
— При розыгрыше шестнадцатой лунки объект передвинул мяч, как можно было судить по его действиям и скрытной манере, на более благоприятную позицию.
— Ага! — сказал Глэдстон Ботт.
— При розыгрыше семнадцатой лунки объект поднял мяч и рукой бросил его на грин.
— Это ложь! Грязная, наглая ложь! — выкрикнул Бредбери Фишер.
— Предвидя подобную реакцию объекта, я принял соответствующие меры и сделал моментальные снимки при помощи встроенной в часы миниатюрной фотокамеры.
Бредбери Фишер закрыл лицо руками и застонал.
— Мой матч, — с мстительным восторгом сказал Ботт. — Попрошу доставить дворецкого в мою резиденцию не позже завтрашнего дня. Ах, да, чуть не забыл, ты должен мне три железные дороги.
Близзард с достоинством и теплотой встретил Бредбери в византийской гостиной.
— Надеюсь, матч закончился удачно, сэр? — спросил дворецкий.
Почти невыносимая боль пронзила Бредбери.
— Нет, Близзард, нет. Мне не повезло.
— Очень жаль, сэр, — сочувственно ответил Близзард, — надеюсь, ставка была не очень высока?
— Э-э, весьма высока. Именно об этом нам надо поговорить чуть погодя.
— Как вам угодно, сэр. Пошлите за мной лакея, когда пожелаете поговорить, — я буду у себя. Да, сэр, вам телеграмма. Пришла совсем недавно.
Бредбери равнодушно взял конверт. Он ожидал новостей от своих лондонских агентов. Перед отъездом он велел им купить Кент и Сассекс. Очевидно, телеграмма сообщала об успешном завершении сделки.
Он вскрыл конверт и отпрянул, словно увидев скорпиона. Телеграмма была от жены.
Возвращаюсь немедленно. Прибываю «Аквитании» пятницу вечером. Непременно встречай.
Бредбери в оцепенении уставился на телеграмму. Хоть он и был сам не свой от пережитого на семнадцатом поле кошмара его неутомимый мозг не прекращал действовать. По дороге домой он в общих чертах придумал, как справиться с ситуацией. Если предположить, что миссис Фишер пробудет в Англии еще месяц, он мог бы купить газету, поместить на первой странице некролог о Близзарде, отправить вырезку жене, продать дом и переехать в другое место. Таким образом, она никогда и не узнала бы о том, что произошло.
Но если миссис Фишер вернется на следующей неделе, план неосуществим, и разоблачения не избежать.
Он с горечью раздумывал о том, почему она изменила планы, и пришел к выводу, что какое-то женское шестое чувство предупредило ее об опасности, угрожающей Близзарду. С раздражением Бредбери подумал о том, что Провидению совершенно незачем было наделять женщин шестым чувством. С ними и при пяти-то сладу нет.
— Да что же это такое! — простонал он.
— Сэр? — поинтересовался Близзард.
— Нет, ничего, — ответил Бредбери.
— Хорошо, сэр.
Портовая таможня Нью-Йорка — едва ли подходящее место для человека с нечистой совестью и расшатанными нервами. Сквозняки так и свищут. Повсюду слышатся странные звуки. Мрачные таможенники жуют жвачку и скрываются в тени, будто тигры в ожидании обеденного гонга. Неудивительно, что настроение Бредбери Фишера окончательно испортилось еще до того, как пассажиры начали выходить на берег.
Жена сошла с трапа одной из первых. Как она прекрасна, подумал Бредбери, глядя на нее. И, о ужас, как грозна. Ему всегда нравились волевые женщины. У первой жены была сильная воля. Впрочем, у второй, третьей и четвертой тоже. Но теперешняя жена могла дать им сто очков вперед. В ожидании встречи Бредбери Фишер впервые пожалел, что не женился на кроткой мягкой девушке из тех, что безропотно страдают под властью мужа в дамских романах. Сейчас ему вполне подошла бы жена, счастливая уже тем, что законный супруг не таскает ее за волосы по бильярдной, пиная при этом ногами.
Направляясь к ней, он перебирал в уме три фразы, с которых можно было бы начать разговор.
— Дорогая, я должен рассказать тебе…
— Любимая, мне нужно кое в чем признаться…
— Солнышко, ты случайно не помнишь нашего дворецкого, Близзарда. Видишь ли…
Однако первой заговорила жена.
— О, Бредбери, — воскликнула она, бросившись в его объятия, — я совершила ужасную глупость, ты должен простить меня!
Бредбери захлопал глазами. Никогда еще он не видел ее в таком странном настроении. Прижимаясь к нему, она казалась застенчивой, робкой и почти хрупкой, если так можно сказать о женщине весом за семьдесят килограммов.
— Ну, что случилось? — нежно спросил он. — У тебя украли драгоценности?
— Нет-нет.
— Много проиграла в бридж?
— О, нет-нет. Гораздо хуже. Бредбери напрягся.
— Неужели ты пела «Мой домик на Диком Западе» на корабельном концерте? — спросил он, вглядываясь в ее лицо.
— Да нет! Как же тебе сказать? Взгляни, Бредбери! Видишь вон того мужчину?
Бредбери посмотрел в указанном направлении. Под буквой «В» рядом с горой чемоданов стоял высокий тучный человек, исполненный отрешенного достоинства и похожий на полномочного посла. С первого взгляда, даже издали, Бредбери Фишер странным образом почувствовал собственную неполноценность. Внушительные формы, глаза навыкате, каскад подбородков в обрамлении нависающих щек — все это напомнило Бредбери о том, как чувствуешь себя в присутствии сильных мира сего. Такое бывает при встрече с чемпионами по гольфу, метрдотелями шикарных заведений или дорожной полицией. Он заподозрил неладное.
— Так, — хрипло выговорил он, — и кто это?
— Бредбери, не суди меня слишком строго. Судьба свела нас, искушение было слишком велико…
— О, женщина, — прогрохотал Бредбери, — кто этот человек?
— Его зовут Воспер.
— Что произошло между вами? Когда это началось? И почему? И как? И где?
Миссис Фишер промокнула глаза платочком.
— Все случилось у герцога Бутля, Бредбери. Меня пригласили на уик-энд.
— Там вы и встретились?
— Да.
— Ха! Что дальше?
— Едва я увидала его, меня будто подменили.
— Вот как!
— Ах, как он выглядел. Всю жизнь я мечтала о таком. Я поняла вдруг, что все эти годы мне приходилось довольствоваться вторым сортом.
— Вторым, значит? Вот как? В самом деле? Значит, довольствоваться? — процедил Бредбери Фишер.
— Я ничего не могла поделать, Бредбери. Конечно, я всегда была горой за Близзарда. Но, откровенно говоря, их и сравнить-то нельзя, ей-богу. Видел бы ты, как Воспер стоит за креслом герцога. Словно верховный жрец во время таинственного религиозного обряда. А какой у него голос! Он спрашивает, будешь ты херес или рейнвейн, а голос льется, точно волшебные звуки органа. Я не могла устоять. Я заговорила с ним, и выяснилось, что он не прочь уехать в Америку. Воспер прослужил у герцога восемнадцать лет, и ему до смерти надоело разглядывать герцогский затылок. Вот я…
В глазах у Бредбери Фишера потемнело.
— Этот человек, Воспер… Кто он?
— Да я же говорю тебе, милый. Он был дворецким у герцога, а теперь он наш. О, ты же знаешь, как я импульсивна. Сказать по правде, только на полпути домой, посередине Атлантического океана, я вдруг вспомнила о Близзарде. Как же быть, Бредбери? У меня не хватит духу уволить Близзарда. А что будет, когда он войдет в свою комнату и обнаружит там Воспера? Только подумай, Бредбери!
Бредбери Фишер как раз думал — впервые за неделю не терзаясь душевными муками.
— Евангелина, — мрачно изрек он, — это нелепо.
— Знаю.
— Крайне нелепо.
— Да. Знаю. Но ведь ты что-нибудь придумаешь, правда?
— Может быть. Обещать не буду, но может быть.
Он глубоко задумался.
— Ха! Идея! — воскликнул он. — Возможно, мне удастся всучить Близзарда Глэдстону Ботту.
— А он возьмет?
— Может быть, если правильно подойти к делу. В общем, попытаюсь его уговорить. Вам с Воспером пока лучше побыть в Нью-Йорке, а я поеду домой и начну переговоры. В случае успеха дам знать.
— Ты уж там постарайся.
— Полагаю, мне удастся все устроить. Мы с Глэдстоном старые друзья, и он будет рад помочь мне. Но пусть это послужит тебе уроком, Евангелина.
— О, да.
— Кстати, — сказал Бредбери Фишер, — я сейчас телеграфирую в Лондон, чтобы для моей коллекции приобрели запонку Д. Г. Тейлора.
— Конечно, дорогой. Пожалуйста, покупай все, что захочешь, ладно?
— Да уж, — ответил Бредбери Фишер.
ВОСПЕР ПРИНИМАЕТСЯ ЗА ДЕЛО
Молодой человек в пестрых брюках нетерпеливо расхаживал по террасе гольф-клуба, словно ягуар в клетке. Наконец сел в кресло, откинулся на спинку и возмущенно фыркнул.
— Женщина, — сказал он, — выведет из себя кого угодно. Старейшина клуба, всегда готовый посочувствовать молодежи, вежливо обратился к нему.
— Какую шутку, — спросил он, — сыграл с вами прекрасный пол?
— У меня лучшая в мире жена…
