Михаил Зощенко - 3 том. Сентиментальные повести
Стихи были слабоваты и неграмотны, но несколько стихотворений были не так уж плохи. Хотя, конечно, печатать их было нельзя.
Об этом я написал автору и просил его зайти ко мне взять тетрадку. Однако за тетрадкой автор не пришел.
Через два–три месяца, разбирая свои бумаги, я снова натолкнулся на эту тетрадь. И снова послал автору заказное письмо с просьбой зайти ко мне, если ему нужна какая‑нибудь помощь.
Однако, письмо вернулось нераспечатанным. На конверте было написано: «Выбыл, не дав сведений».
Вот два стихотворения из этой тетради:
К молодым стихотворцам и писателям «гопа»
Пусть первые стихи и слабоваты
И, может быть, нет рифмы, красоты,
Не падайте же духом вы, ребята,
И снова напишите‑ка стихи.
Ведь для того, чтобы вышли вы в поэты,
Тернистый путь борьбы нужно пройти.
Тогда только внимания за это
Среди читателей вы можете найти.
Наш пионер, писатель Максим Горький,
Он так же жил, как мы сейчас живем,
Ночевал он много и на гопе,
И долго о нем память не умрет.
Пусть первые стихи и некрасивы,
Возможно, и в журнал не поместят.
Не будь горяч! Не будь очень спесивый,
А что полегче начинай писать.
Я сбился с дороги
(На мотив — «За что он полюбил меня»)
Давно ль я жил в семье родной
И жизнью мог быть доволен,
Теперь избрал я путь другой,
Неверный путь и самовольный.
Я в жизни счастия искал
И очутился в Ленинграде.
Расплатный час теперь настал,
Ночлежный дом вместо награды.
В ночлежном доме я живу,
Душой и сердцем изнываю
И жизнь печальную влачу,
Как выйти в люди сам не знаю.
Порой кусают меня вши,
Порой ложуся спать голодный.
Где ж вы, презренные гроши?
Найду ли в жизни путь свободный?
Ночлежный дом, ты школа жизни,
Ты отираешь нам бока,
He попадайте в него извне,
А то сочтут за чудака.
Настанет утро, с ним заботы,
Как трудно мне на свете жить,
Давно уже я без работы,
А ведь хотится есть и пить.
И тут же мысли возникают:
«А не пойти ли воровать?»
В конце концов в тюрьму сажают
И срок пришлося отбывать.
Срок отбыл, опять ночлежка,
Как тяжело все вспоминать.
Спокинул я родимый край,
Своих родителей оставил,
И городскую жизнь познал,
Страдать себя этим заставил.
Судьба, судьба, ты так коварна,
Ты насмеялась надо мной.
До слез обидно и досадно,
Что несчастный я такой.
Фамилия автора — Аверкин, Яков.
И теперь прошу лиц, знающих его, сообщить мне его адрес. Или же передать автору лично, что у меня лежат для него деньги за эти напечатанные стихи.
Писать мне — в Ленинград. Главный почтамт. До востребования.
Колька
Многоуважаемый Зощенко!
Ваши рассказы меня увлекают. Под их впечатлением я стал писать рассказы. Темы беру исключительно из жизни. Чувствую, что сюжет рассказов бледный, лексикон слов небогат, хотя пишу быстро, сразу за один присест. Когда переписываешь, многое выбрасываешь, изменяешь, выжимаешь и т. п.
Очень был бы Вами благодарен, если Вы дали мне характеристику и совет, что стоит ли мне продолжать писать. Рассказы свои никому не посылал. Товарищи натолкнули на мысль.
— Пиши, — говорят, — Зощенке, он мужик хороший — совет даст.
Таким образом, я решился черкнуть Вам и послать шесть пока рассказов. Есть у меня еще с дюжинку. Но об этом после. Сейчас только остается просить Вас еще вот что: будьте любезны, пришлите мне рассказы обратно.
Мой адрес будет такой: г. Алатырь, пом. машиниста…
Простите за мою неграмотность и нахальство просить переслать рассказы и не послать деньги на перевод. Но принимая во внимание (так всегда пишут в официальных бумагах) то, что я Вас этим не ограблю, надеюсь, не будет оскорбительно для Вас мое нахальство.
Остаюсь в ожидании Вашего ответа
Колька.
Рассказы у него были неплохие, но грубоватые. Вообще я похвалил его. Указал недостатки. Он прислал мне восторженное письмо, говоря, что я этим поднял его на большую высоту и что он будет продолжать это благородное литературное дело. Под вторым письмом стояла подпись уже не «Колька», а «Николай Максимович Максимов»…
Вирши
Дорогой Миша Зощенко!
При этом письме прилагаю Вашу книжку «Кризис». Что Вам нужно с ней сделать — это Вам будет видно, если Вы не поленитесь прочитать эти стихи.
В это самое мгновенье
Осенило вдохновенье —
И для Зощенки для Миши
Сочиняю эти вирши.
Над совершенством моей Музы
Не трудились наши вузы —
Не высокого полета
И недостойна «Бегемота».
Вообще сидеть бы ей в тиши
И не писать бы вовсе вирши.
Но настал, как видно, кризис —
Я прочла недавно «Кризис»
И при чтеньи этой книжки
Надорвала себе кишки.
И теперь вот за леченье
Неописуемых мучений
(Не боясь, что это — риск)
Предъявляю Вам я иск:
Заплатите‑ка мне штраф,
Написав свой автограф.
Подросток
Уважаемый Михаил Михайлович.
Давно я хотел Вам написать письмо, но из‑за того, что я не знал, где Вы живете, я не мог этого сделать. Наконец, я решил написать письмо в «Правду», в каковом я просил сообщить мне Ваш адрес. Через некоторое время я получил ответное письмо с Вашим адресом, и теперь имею возможность написать Вам то, что меня волнует…
У нас Вы хорошо известны, как талантливый писатель–юморист, и даже мы, школьники, с большим вниманием и удовольствием читаем Ваши рассказы. Но дело не в этом.
Я никак не могу понять, чтобы нам, школьникам, запретили читать Ваши книги. В нашей городской библиотеке я узнал, что есть несколько Ваших книг и однажды попросил одну из них («Уважаемые граждане»).
— Нет, — ответила библиотекарша, — я вам не могу дать эту книгу… Вам вообще не рекомендуется читать книги Зощенко, потому что вы еще подросток…
Я очень удивился и решил об этом спросить заведующего библиотекой. Но заведующий не мог разрешить этот вопрос, и мне, таким образом, до сего дня осталось непонятным, почему Вас нельзя читать. В юмористических журналах (напр. «Чудаке») я прочел много Ваших рассказов. Но мне хотелось бы прочесть хотя бы одну из Ваших книг, и поэтому, если для Вас не трудно, вышлите мне по почте Вашу книгу «Уважаемые граждане». Я бы ее купил здесь в городе, но она не для моего кармана — дорога очень.
Я также прошу Вас ответить мне на это письмо и разрешить волнующий меня вопрос. Буду рад и счастлив, если получу от Вас письмо и книгу. Вы только простите за некоторые небрежности.
Ну вот и все, что я хотел написать Вам. Будьте здоровы. Желаю Вам наилучших успехов в дальнейшей писательской деятельности.
С сердечным приветом.
Ваш читатель…
Пишите. Жду с нетерпением.
Плохая молодость
17 января 1929 года
Дорогой Зощенко!
Прошу Вас о большом одолжении — прочитайте эти мои стихи и дайте мне совет, стоит ли мне работать.
Я, конечно, знаю, что Вы не поэт и стихов не пишете, но я, право, не знаю, к кому мне обратиться. И кроме того, я думаю, что Вы правильно оцените мои произведения.
Я должна сказать: мне 16 лет, я недавно кончила школу и решительно не знаю, что делать. Кроме стихов, я ничего не люблю, и никакая профессия меня не прельщает. Посоветуйте, что мне делать. Могут ли в дальнейшем мои стихи дать мне заработок? Или мне лучше поступить в какой‑нибудь вуз?
Пожалуйста, ответьте мне.
А главное — оцените мои стихи. Я понимаю, что стихи мои слабы и детские, но, может быть, вы что‑нибудь найдете.
С нетерпением жду Вашего ответа и своей судьбы.
Нина Д…
Небо осеннее хмурится,
Плачут гудки, замирая,
Движется, движется улица —
Мать ты моя дорогая.
Улица, улица…
Я без тебя намаялась,
Снова к тебе потянулась,
Будто бы дочь раскаялась,
К матке своей вернулась…
Что ж, принимай!
Мне без тебя не жить…
В ритмах своих закачай,
Горе мое усыпляй
Пестрым мельканием лиц…
Дай позабыть…
* * *
Средь всяких грез, тщеславием богатых,
Я ловлю сейчас мечту одну:
Я хотела б быть большущим псом лохматым
И сидеть и выть бы на луну.
На луну обрывки тучек набегают,
Ветер сильный из залива воду мчит,
В такт со мной гармошка подвывает,
От окошек в луже свет блестит,
Ругань чья‑то льется густо, смачно…
Я сижу и слушаю свой вой,
Вою тупо, глухо, жадно, мрачно
