Михаил Зощенко - 3 том. Сентиментальные повести
Маме говорят: «Ну, вот, скоро Тоня, Бог даст, замуж выйдет, вам и полегче будет», а меня при встрече спрашивают: «Ну, что, замуж еще не собираешься?» Особенно теперь, когда за мной ухаживает один молодой врач, кажется, с «серьезными намерениями», все «чуют, что за ним‑то мне и быть». Вы знаете, это действует как гипноз. Во мне начинает пробуждаться смутное чувство, что, действительно, это должно случиться. Между тем, я знаю, что это будет моей полнейшей нравственной гибелью. Я разжирею и отупею. Моими главными интересами будут наряды, мужчины, кино и паршивенькие книжонки. А когда мне надо будет как‑то нравственно оправдаться, то я опоэтизирую свое положение, знаете, этой песенкой: «Ты едешь пьяная, ты едешь бледная, по темным улицам, совсем одна, тебе мерещится дощечка медная и штора синяя его окна. И на диване подушки алые, духи Дорсе, коньяк Мартель, его глаза, от ласк усталые, и губы, пьяные, как хмель. Пускай в гостиной муж равнодушный жену домой напрасно ждет, любовник знает — она, послушная, кляня и плача, к нему придет. Там на диване…» и т. д.
Правда, замечательно характерная песенка? Во время оно я ей очень увлекалась, да и сейчас она мне капельку нравится. Во всяком случае, замужем я буду прототипом особы, про которую здесь поется. А иногда мне кажется, что я и дома также опошлюсь, если что‑нибудь не переменится в другую сторону, совсем в другую. А так как это немыслимо, то не лучше ли все‑таки переменить обстановку, пусть будет хоть что‑нибудь новенькое, хоть сдвинусь с мертвой точки. А главное, в чем мне стыднее всего признаться, не это: просто мне хочется пожить в нормальной, приличной обстановке, отдохнуть от унизительной бедности и зависимости. И даже не это: меня интересует вся эта процедура, свадьба, знакомство с его родными и т. д. Нет, я действительно или страшная дура, или мещанка, или маленькая девчонка. Вы видите, что это такое. Вам не кажется, что мне, действительно, одна дорога — замуж? Еще вот что меня угнетает: я могла попасть с биржи труда в фабзавуч и отказалась. Конечно, как‑то не хотелось, кончив девятилетку, проходить то же сначала и поступать туда, где принимают с пятилеткой. Но у меня была бы специальность (правда, ох, какая), был бы самостоятельный заработок, я бы ближе подошла к жизни, могла бы слиться с рабочей массой, может быть, это хорошо отразилось бы на моем «творчестве». И я этого ничего не сделала. Я, знаете ли, страшно слабохарактерная и нерешительная особа. Было как‑то страшно сделать такой решительный шаг, как‑то совсем изменить свою жизнь. (Ну, конечно, замуж выйти проще. Если бы Вы знали, как я презираю себя.) Я не знала, на что решиться. Мои «за» и «против» вполне уравновешивались. Мама, все родственники и тот, кого мне прочат в женихи, энергично восстали против моего поступления. А мне тогда, в сущности, только этого и надо было. Я проскулила целый день, не зная, на что решиться, и у меня было полусознательное желание, чтобы меня чуть не силой заставили сделать то или иное. Если бы мне с такой же энергией сказали, чтобы я шла, то я бы пошла, а так я осталась. Когда я еще не знала, на что решиться, я хотела написать Вам, но Вы все равно не успели бы мне ответить: мне надо было поступать на другой день, рано утром. Я бы очень хотела, чтобы Вы мне хоть теперь сказали, как я должна была поступить. Если Вы мне ответите, то напишите, пожалуйста, про это.
И потом, может быть, Вы скажете мне, что я должна делать, чтобы быть немножко умнее и развитее. Это замечательно наивный вопрос, я знаю, но вот, например, я люблю вечера и т. д. Может быть, чтобы быть умнее, надо искоренить это в себе. Я совершенно серьезно это спрашиваю, п. ч. моя бывшая подруга, которую я считаю умной, этого не любит, на свою наружность не обращает внимания и т. д. Неужели это так мешает умственному развитию? Если Вы скажете, что это так, то я постараюсь исправиться. И что я должна читать, чтобы быть развитее? Я ведь, действительно, здорово не развита.
Если Вы будете так добры мне ответить, то ответьте на эти вопросы. Я бы так хотела, чтобы Вы мне ответили, но, конечно, не надо, если Вам не хочется. Простите за то, что я Вас заставила прочитать это колоссальное письмо. Я Вам посылаю еще несколько стихотворений, но Вы их прочтете, вероятно, уже завтра. До свиданья…
Москва…
В дальнейшем я получил еще несколько писем. В последнем письме было сказано:
Спасибо за советы и внимание. У меня нету воли и охоты бороться за свое существование — я вышла замуж за того «молодого врача», о котором я Вам писала. Прощайте.
Несостоявшееся свидание
Михаил Михайлович!
Я скоро уезжаю из Ленинграда, но мне не хотелось бы уехать, не увидев Вас живым и настоящим. Бывает такой спортивный интерес. Но, уверяю Вас, я не собираюсь быть навязчивой и надоедать Вам. И вообще можете не относить меня к числу Ваших глубоко сентиментальных поклонниц. Я много проще и хуже. Я самый простой человек, который учится писать. Но, когда я в прошлом году приехала домой, мои литературные товарищи закидали меня вопросами — кого я знаю. И кого я видела. Я назвала несколько имен, в том числе Вас, так как Ваши произведения у нас в большом ходу. Но относительно Вас я солгала, и у меня на душе было удивительно нехорошо. Такое чувство, будто бы я что‑то украла.
А в этом году мне уехать, не увидев Вас, очень бы не хотелось. Ну, родной Михаил Михайлович, не откажите мне в этом. Придите в четверг в Михайловский садик. Там у пруда есть мраморная скамейка. Правда, это слишком поэтично звучит для такого прозаика, как Вы, но это единственное место в этом саду, которое имеет отличительные признаки. И если бы Вы в 6 часов были на ней с книгой или газетой, чтобы я могла не ошибиться, я бы на Вас крошечку поглядела издали.
Если вид у Вас будет не очень мрачный, то я бы подошла к Вам и немножко с Вами поговорила. Мне так хочется это. Михаил Михайлович, ну пожалуйста, сделайте это.
Я могла бы поговорить с Вами по телефону, но, откровенно говоря, это совсем не то. И потом я боюсь, что Вы просто пошлете меня к черту. Почем Вы знаете, как мне хочется Вас увидеть? Решите, что я одна из тех совбарышень, которые наверняка Вам надоедают. Честное слово, я не буду надоедать Вам. Я только немножко посмотрю на Вас и поговорю. Одну чуточку, пять, десять минут. Если Вы решите все‑таки не идти или отсрочить мою просьбу, то позвоните по телефону.
Скажите мне об этом. Чтобы не нервничать и не ждать Вас с глупым видом.
Но только прошу Вас не отказывать мне. Если бы Вы знали, как давно и как сильно я хочу Вас увидеть.
Юмористический рассказ
Уважаемый Михаил Зощенко.
Считая Вас лучшим юмористом, шлю Вам для оценки свой первый юмористический рассказ. Если годен, то поместите куда‑либо, а на нет и спросу нет. Сообщите, если можете, стоит ли мне работать над этим.
Чудак ухаживает
Юмористический рассказ
Славный парень был этот Чудак… Днем это в лавке околачивался, а вечером тротуары утаптывал.
Хотя работал‑то он в бакалейной лавочке, но наружность имел вполне галантерейную…
Хорошую наружность… Его только чуточку портило то, что природа, вместо лица, наградила его рожей. Ну да разве стоит обращать внимание на такие пустяки… И он не обращал.
Тонкое обращение изучил до тонкости. Пардон, мусью, и всякую такую штуку понимал. В старое время успех бы имел несомненный. Ну, а нынче разве понимают тонкое‑то обращение? Можно сказать, он из‑за этого и в тюрьму‑то попал. Вы не верите?.. Так слушайте, я вам сейчас докажу.
Ухаживал за Лелей три недели. Пахло взаимностью. Как‑то шли по улице, а на улице лужи. Вздумалось Чудаку деликатность свою показать. Выбрал лужу побольше, вперед забежал и, извиваясь всем телом, руку предложил. Обрадовавшись ейному согласию, взволновался. Схватил только два пальца да дернул. В результате и пальцы ей вывихнул, и в лужу усадил. Ухаживал за Галей. Успех был гарантирован. Как‑то сидели в фойе. Видит Чудак, что мнется она… Деликатно так ей намекнул:
— Что, дескать, с вами, дражайшая?
— Платочек забыла, а насморк, — потупясь ответила Галя.
Сжалился над нею Чудак и свой предложил. Получив ейное согласие, вытащил. Он оказался грязным и пахнул клопами. Соседи фыркнули. Окинув Чудака презрительным взглядом, Галя ушла.
Ухаживал за Дусей. Дело клеилось. Руки целовал уже выше локтя. Стихи погубили. Вздумал он эти стихи написать, да и сравни в них Дусю‑то с холмогорской коровой. Обиделась. Объяснял ей потом, что холмогорская корова — корова не простая, а породистая.
— Не поняла…
И сквозь слезы ответила:
— Я, грит, белую косточку вообще презираю и поэтов также. — Катитесь, грит, от меня подальше.
Смущенный рядом неудач, Чудак купил книгу «Искусство нравиться женщинам» и, вычитав в ней, что надо порочить соперников, быстро применил этот совет.
