Джонатан Свифт - Путешествия в некоторые отдаленные страны Лемюэля Гулливера сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей
Виги хотели ограничить королевскую власть, чтобы можно было беспрепятственно развивать промышленность и торговлю. Они требовали войны, чтобы расширить колониальные владения и упрочить господство Англии на морях. Тори всячески сопротивлялись капиталистическому развитию Англии, старались усилить власть короля и сохранить старинные привилегии дворянства. И те и другие были одинаково далеки от подлинных запросов и нужд народа и выражали интересы имущих классов.
Свифту были чужды требования и той и другой партии. Наблюдая ожесточенную борьбу тори и вигов, он сравнивает ее в одном из писем с дракой кошек и собак. Свифт мечтал о создании какой-то третьей, подлинно народной партии. Но эта задача в Англии XVIII века была неосуществимой.
Свифту приходилось выбирать между двумя уже существующими партиями. Тщетно пытался он найти в политических программах тори и вигов что-либо, что могло бы привлечь к ним его симпатии. Но без поддержки тех или других он, безвестный священник деревенского прихода, единственным оружием которого могло стать его острое перо, был не в силах выступить на политической арене, чтобы высказать свои подлинные убеждения. Личные связи с друзьями Темпля, занимавшими в это время видные посты в правительстве, привели Свифта в лагерь вигов.
Не подписывая своего имени, он выпустил несколько остроумных политических памфлетов, которые имели большой успех и оказали вигам поддержку. Виги старались разыскать своего неизвестного союзника, но Свифт до поры до времени предпочитал держаться в тени.
Он бродил по тесным лондонским улицам, прислушивался к разговорам прохожих, изучал настроения народа. Ежедневно, в один и тот же час, он появлялся в Бэттоновской кофейне, где собирались обычно лондонские литературные знаменитости. Свифт узнавал здесь последние политические новости и салонные сплетни, прислушивался к литературным спорам и молчал.
Но изредка этот никому не известный, угрюмый человек в черной сутане священника вмешивался в разговор и рассыпал мимоходом такие остроты и каламбуры, что посетители кофейни замолкали, чтобы не проронить ни одной его шутки, которые затем разносились по всему Лондону,
3В 1704 году Свифт опубликовал анонимно замечательную книгу: «Сказка бочки, написанная для общего совершенствования человеческого рода».
«Сказка бочки» — английское народное выражение, имеющее смысл: говорить чепуху, молоть вздор. Следовательно, уже в самом заглавии содержится сатирическое противопоставление двух несовместимых понятий.
В этой книге Свифт беспощадно осмеивает различные виды человеческой глупости, к которым относит в первую очередь бесплодные религиозные споры, сочинения бездарных писателей и продажных критиков, лесть и угодничество перед влиятельными и сильными людьми и т. д. Для того чтобы избавить страну от засилья безнадежных глупцов, Свифт предлагает самым серьезным тоном произвести проверку обитателей Бедлама[28], где без сомнения можно найти немало светлых умов, достойных занять самые ответственные государственные, церковные и военные должности.
Но главная тема «Сказки бочки» — резкая сатира на религию и на все три наиболее распространенные в Англии религиозные направления: англиканскую, католическую и протестантскую церкви. Свифт изображает соперничество этих церквей в образах трех братьев: Мартина (англиканская церковь), Петра (католицизм) и Джека (протестантизм), которые получили в наследство от своего отца (христианская религия) по кафтану. Отец в своем завещании строго-настрого запретил сыновьям производить какие-либо переделки в этих кафтанах. Но спустя короткое время, когда кафтаны вышли из моды, братья начали их переделывать на новый лад: нашивать галуны, украшать лентами и аксельбантами, удлинять или укорачивать и т. д. Сначала они пытались оправдать свои действия, перетолковывая текст завещания, а затем, когда дело зашло уже чересчур далеко, братья заперли отцовское завещание в «долгий ящик» и начали между собой ссориться. Петр оказался самым хитрым и ловким. Он научился надувать легковерных людей, разбогател и так раздулся от спеси, что вскоре рехнулся и напялил на себя сразу три шляпы, одну поверх другой (намек на тиару — тройная корона папы римского).
Свифт хочет доказать этой сатирой, что любая религия изменяется со временем, подобно тому, как меняется мода на платье. Поэтому не следует придавать значения религиозным обрядам и церковным догматам: они кажутся людям правильными лишь в определенный период, а затем устаревают и заменяются новыми.
Религия, по мнению Свифта, — это лишь удобная внешняя оболочка, за которой скрываются всяческие преступления и прячутся любые пороки.
На первый взгляд Свифт осмеивает только церковные распри своего времени, но в действительности он идет дальше: разоблачает религию и неизбежно связанные с ней предрассудки и суеверия. Это понимали уже и современники Свифта. Знаменитый французский писатель и философ Вольтер тонко подметил антирелигиозный смысл свифтовской сатиры: «Свифт, — писал он, — высмеял в своей «Сказке бочки» католичество, лютеранство и кальвинизм[29]. Он ссылается на то, что не коснулся христианства, он уверяет, что был исполнен почтения к отцу, хотя попотчевал его трех сыновей сотней розог; но недоверчивые люди нашли, что розги были настолько длинны, что задевали и отца».
Понятно, английское духовенство не могло простить автору «Сказки бочки» нанесенной им обиды. Священнику Свифту нельзя уже было рассчитывать на церковную карьеру.
«Сказка бочки» после своего появления произвела настоящую сенсацию и за один год выдержала три издания.
Книгу покупали нарасхват и старались угадать, кто из известных писателей может быть ее автором? В конце концов Свифт признался, что и «Сказку бочки» и ряд других, ранее изданных анонимных памфлетов написал он. После этого Свифт вошел на правах равного в узкий круг виднейших литераторов, художников и государственных деятелей Англии и заслужил славу самого талантливого писателя и самого остроумного человека своего времени.
Теперь у Свифта началась странная двойная жизнь. Будучи в Ирландии, он оставался скромным настоятелем бедного деревенского прихода. Попадая в Лондон, он превращался в знаменитого писателя, к голосу которого почтительно прислушивались не только литераторы, но и министры.
4
Время от времени Свифт позволял себе такие чудачества и шутки, которые сначала приводили в замешательство, а потом заставляли покатываться от хохота весь Лондон. Такова, например, была известная проделка Свифта с астрологом Джоном Партриджем, который регулярно выпускал календари с предсказаниями на будущий год. Свифт не любил шарлатанов и решил хорошенько проучить этого мнимого ясновидца, разбогатевшего за счет народного невежества.
В начале 1708 года на лондонских улицах появилась брошюра «Предсказания на 1708 год» за подписью некоего Исаака Бикерстафа. «Мое первое предсказание, — пророчил Бикерстаф, — относится к Партриджу, составителю календарей. Я исследовал его гороскоп своим собственным методом и нашел, что он обязательно умрет 29 марта сего года, около одиннадцати часов вечера, от горячки. Я советую ему подумать об этом и своевременно урегулировать все свои дела».
Через несколько дней появилась новая брошюра — «Ответ Бикерстафу», в которой прозрачно намекалось, что под этим именем укрылся прославленный писатель Джонатан Свифт. Читателям предлагалось внимательно следить за тем, что будет дальше. Лондон насторожился…
И вот наступило долгожданное 29 марта.
Уже на следующий день мальчишки бойко распродавали листовку «Отчет о смерти мистера Партриджа, автора календарей, последовавшей 29-го сего месяца». Здесь сообщалось с протокольной точностью о том, как Партридж заболел 26 марта, как ему становилось все хуже и хуже и как он признался затем, когда почувствовал приближение смерти, что его «профессия» астролога основывалась на грубом обмане народа. В заключение сообщалось, что Партридж умер не в одиннадцать, как было предсказано, а в пять минут восьмого: Бикерстаф допустил ошибку на четыре часа.
Почтенный мистер Партридж бегал по улицам, ловил мальчишек, продававших «отчет» о его смерти, уверял, что он жив и здоров, что он и есть тот самый Партридж, что он вовсе и не думал умирать… «Отчет» был составлен настолько деловито и правдоподобно, что к Партриджу один за другим явились: гробовщик — снять мерку с его тела, обойщик — обтянуть комнату черным крепом, пономарь — отпеть покойника, лекарь — омыть его. Цех книгопродавцев, к которому принадлежал Партридж, поспешил вычеркнуть его имя из своих списков, а португальская инквизиция в далеком Лиссабоне предала сожжению брошюру «Предсказания Бикерстафа» на том основании, что эти предсказания сбылись и, следовательно, их автор связан с нечистой силой.
