Йен Бэнкс - Бизнес
Сидеть за рулем «данчии» – это нечто.
Похороны дяди Фредди должны были состояться через три дня. У меня оставалось предостаточно времени, чтобы съездить в Лондон.
Глава 11
Сазрин-Хаус, что на Уайтхолл в Лондоне – единственное здание на этом отрезке набережной, которое еще не заняли правительственные организации. Оно взирает через Темзу на железобетонное варварство шестидесятых, комплекс Национального театра, как древний, седой стрелок – на ковбоя-выскочку. Его некрасивость по-своему живописна и примечательна какой-то гнетущей мрачностью.
Темно-коричневая призма главного здания немного скошена вовнутрь и отделена от Темзы остекленным блоком в несколько этажей, крыша которого со стороны набережной тянется вверх к главному корпусу. Из-под самой верхушки главного здания пристально глядят громадные декоративные окна. Всякий раз, видя это строение издалека, я пыталась понять, что же оно напоминает; потом до меня дошло – оно похоже на гигантский кассовый аппарат, какие были в ходу много лет назад.
Одну часть здания занимают офисы, другую – стандартные квартиры. Здесь-то и работал Адриан Джордж. Наутро после кончины дяди Фредди я села на лондонский поезд, предварительно позвонив А. Д. и договорившись вместе пообедать.
– Я очень расстроился, когда услышал насчет старины Фредди Ферриндональда.
– Да, жалко его, правда?
– У вас есть какие-то конкретные планы?
– Мне нравится итальянская кухня.
– Я не то имел в виду: вы хотите поговорить о чем-то конкретном?
– В общем-то, нет, – соврала я.
Мы встретились в Ковент-Гардене, в довольно приличном французском ресторане, по выбору Адриана Джорджа. Он не стремился к итальянским блюдам. К спиртному он тоже не стремился, якобы потому, что у него еще было много работы. А. Д. был невысок, но элегантен, темноволос и хорош собой. Я помнила времена, когда его брови сходились на переносице, но ему, наверно, слишком часто не везло с девушками, которых матери предостерегали против мужчин с заросшими лбами; теперь он, по всей видимости, выбривал дорожку между бровями. Разговор ни к чему не обязывал: в основном мы сплетничали о сотрудниках компании. Он был из числа тех, с кем я предпочитала общаться по электронной почте, а вот с Люс – по телефону.
Лишь в самом конце обеда я упомянула о том, что он, по слухам, месяц назад встретил в Лондоне Колина Уокера, начальника службы охраны Хейзлтона. Эту тему он постарался замять и, посмеявшись, сказал, что обознался. Он настоял на том, чтобы оплатить счет.
Я сказала, что вернусь в Сазрин-Хаус вместе с ним. На улице было прохладно, ветрено и сухо, и я предложила прогуляться по Стрэнду или по набережной, но ему захотелось взять такси. Он болтал о пустяках. А я уже знала все, что нужно.
Миновав пост охраны в холле, мы направились в разные стороны: он – наверх, где были офисы руководства, я – вниз, повидаться со старым приятелем.
– Это – разъем «Белл-К».
Алан Флеминг, как всегда, выглядел далеко не лучшим образом. Вот уже два десятка лет, после неудачного падения с дерева, он был прикован к инвалидному креслу, и, хотя его очень милая и любящая жена Моника тщательно следила за его костюмом, через несколько минут, проведенных на рабочем месте, он приобретал такой вид, будто месяц спал в одежде. Иной раз такой эффект достигался уже на пути от гаража, где он парковал свою машину, до мастерской.
В Сазрин-Хаус Алан был спецом по компьютерам. Его кабинет – где-то в самом низу главного здания, гораздо ниже уровня Темзы, даже во время отлива – напоминал музей компьютерных технологий. Здесь громоздилось бесчисленное множество компьютерных комплектующих, от древних до самых современных, заполонивших кабинет от пола до высокого потолка. В основном древних (у компьютерщиков слово «древний», равно как и «допотопный», применимо к любой сущности нашего с Аланом возраста). Мы с Аланом знали друг друга с той поры, когда, придя со студенческой скамьи, только-только начали работать и службе безопасности компании, где я и вкалывала, пока не одумалась и не стала специализироваться в области высоких технологий.
Алан отвечал за информационную и компьютерную безопасность – как здесь, в «Сазрине», так и в других лондонских офисах компании, а в конечном счете – вместе с группой столь же классных спецов из Штатов – повсюду, где у «Бизнеса» стояли модемы и компьютеры. Он был нашим щитом от хакеров: если он не мог взломать систему, то и другим это, скорее всего, оказывалось не под силу. Я показала ему розетки и все остальное, что Дэвид Реннел привез из «Сайлекса».
– А что такое разъем «Белл-К»? – спросила я, глядя на его джемпер и пытаясь понять, как можно умудриться застегнуть столько пуговиц не на те петли. Ручаюсь, дома его одели аккуратно.
– Это специальный разъем для подключения к телефонной линии, – ответил он, рассеянно теребя прядь своих кудрявых каштановых волос и закручивая ее так, что она встала у него на голове свиным хвостиком. – Может быть, SDSL; очень высокая пропускная способность, особенно для того времени. Лучше, чем ISDN. Как ты, наверное, догадалась, производство американской компании «Белл Лэбораториз». Но это все еще технология витой пары; следующим шагом стало оптоволокно.
– «Для того времени» – это для какого?
– Лет этак несколько тому назад.
– Такую штуку можно найти на заводе, который делает чипы?
– Хм. – Алан повертел маленький разъем в руках, потом снял свои старомодные очки в толстой оправе и, подняв их к свету, по очереди подул на каждую линзу, при этом безостановочно моргая. – В общем-то, нет. Я бы сказал, что обычную телефонную связь они не поддерживают, а стандартные параллельный, серийный и SCSI порты все равно распределяют большую часть неспециальных приложений.
– Я думала, это и есть специальное устройство.
– Да, как я и сказал. Только это для специальных телефонных приложений.
– Каких,например?
Алан криво нацепил очки на нос. Он качнулся назад в своем кресле и задумался.
– На самом деле такую штуку скорее, можно увидеть где-нибудь на бирже. Там используют SDSL с высокой пропускной способностью. Насколько я понимаю.
Поерзав на сиденье из черных трубок, я откинулась на раскуроченную спинку стула. У меня в голове зрела догадка. Я вытащила из кармана цветную фотографию рабочего стола.
Алан наклонился вперед и внимательно на нее посмотрел.
– Это стол, – с готовностью пояснил он. Я повернула фотографию к себе.
– Жалко, нету под рукой «Путеводителя по столам». Но если ты такой умный...
Он взял у меня из рук фотографию и изучил.
– Да. Много отверстий для проводов. И вот этот верхний уровень, полка над столом. Действительно похоже на стол, какой бывает у брокеров с фьючерсной биржи или у кого-то такого, верно?
– Да. Очень похоже, правда?
– Кейт, я сейчас на совещании. Какого лешего ты мне названиваешь?
– Я у твоего дантиста, Майк. У мистера Адатаи возникли вполне оправданные сомнения. Мне нужно, чтобы ты разрешил ему показать мне твою медицинскую карту.
– Что? Ты ради этого воспользовалась своим служебным положением?
– Слушай, я не виновата; мне казалось, ты должен быть здесь, в Лондоне. Я не знала, что ты летишь во Франкфурт.
– Да, на встречу с очень важным... ну, ладно. В чем проблема? Быстро, Кейт, пожалуйста, я должен туда вернуться.
– Мне нужно посмотреть твою медицинскую карту, Майкл, это очень важно. Я сейчас передам трубку мистеру Адатаи. Пожалуйста, уполномочь его показать ее мне, а потом можешь возвращаться на встречу.
– Хорошо, хорошо, давай его сюда.
Обычно у человека во рту тридцать два зуба. У Майка Дэниелса, видимо, были хорошие, сознательные родители, приучившие его тщательно чистить зубы после еды и перед сном, поэтому у него был полный набор зубов – всего только пара пломб в нижних малых коренных – до той поры, когда месяц назад в лондонском клубе ему, подсыпав снотворного, удалили половину зубов, после чего он оказался в собственной постели в своей квартире в Челси.
Я сидела в теплой и роскошной приемной мистера Адатаи со стопкой последних номеров «Вог» (ну, это же Челси), «Нэшнл Джиогрэфик» (конечно же) и «Кантри Лайф» (вспомнив вдовствующую королеву на необъятном ложе в старом дворце, я, несмотря на уютное тепло, вздрогнула).
Я посмотрела на диаграмму зубов Майка Дэниелса. Выписала, какие зубы удалены, а какие оставлены. Потом закрыла карту и, разглядывая пальму в горшке на другом конце комнаты, кое-что подсчитала в уме.
В основании десять, значит, десятизначная цифра. Две целых одна десятая миллиарда и кое-какая мелочь. Даже не надо на пальцах считать.
У меня пересохло во рту.
С самого начала я собиралась переночевать в Лондоне и побросала все самое необходимое в дорожную сумку, но в конце концов, выйдя от Адатаи – точнее, ожидая такси, – я решила ехать обратно в Йоркшир. Позвонила мисс X., предупредила, что переночую в Блискрэге.
