Панас Мирный - Гулящая
Вдруг что-то зашуршало в сенях. Вот звякнула щеколда. «Неужели ко мне?» – с тревожной радостью подумала Марья.
Дверь распахнулась, и в кухню вошел высокий плечистый мужчина. На нем синяя чумарка, перехваченная коломянковым поясом, серая смушковая шапка, прикрытая сверху башлыком; лицо круглое, румяное, глаза быстрые.
– Здорово! – сказал он, снимая шапку.
– Свирид! – вскрикнула Марья, бросившись к нежданному гостю.
– Он самый! – крикнул Свирид, притопнув ногой.
– Цыть! Не кричи так, – остановила его Марья. – Чего это ты?
– Тут у вас девка Христя?
– Какая?
– Христя из Марьяновки.
– Тут. Зачем она тебе?
– Необходимо видеть ее. Где она?
– Спит на печи.
– Так рано?
– Добрые люди уж давно легли спать... но скажи, зачем тебе понадобилась Христя.
– Нужна. Я давно слышал, что она здесь, а мы из одного села. Пришел проведать землячку.
– Нашел время.
– А когда же?
– В полночь пришел бы.
Свирид почесал затылок.
– Да я не из-за денег. Лишь бы Христя приняла.
– Примет, а как же? – смеясь, говорит Марья.
– А ты своего фидфебеля уже забыла? – спросил лукаво Свирид.
У Марьи сжалось сердце.
– Молчишь?
– Молчу, – зло ответила Марья. – Кабы у всех у вас язык отнялся.
– Чего ты сердишься? Не все одинаковы.
Марья только сверкнула глазами и сердито выплюнула шелуху.
– Разве я тебе не говорил раньше: ой, берегись, Марья; этот прохвост тебя с носом оставит.
– Будто ты лучше, – иронически сказала Марья, глядя на него.
– Все же не такой, как твой Денис.
– Брось, пока я тебе в глаза не плюнула. Вспомни Приську, Гапку, Горпыну...
– Это были забавы.
– Забавы? – резко переспросила Марья.
Глаза их встретились. Румяное лицо Свирида дышало здоровьем, улыбалось; широкие плечи и молодецкая выправка говорили о его недюжинной силе.
– Все вы одним миром мазаны, – заметила она с болезненной усмешкой.
Христя проснулась тотчас же после того, как пришел Свирид. Она слышала его разговор с Марьей, но не подала виду. «Зачем он пожаловал? Что ему от меня нужно?» – думала она. Она вспомнила гулянки и посиделки, на которых Свирид, бывало, напоит хлопцев и затеет драку или начнет перебранку с девчатами и всех разгонит. «Непостоянный он, все б ему пить и гулять, над всеми верховодить. Все были рады, когда он ушел в город на заработки... Давно это было, года три, если не больше... и слух о нем затерялся... И вот опять появился...»
– Марья! Разбуди ее. Нужна... – снова просит Свирид.
– Буди сам, если тебе нужно.
– А можно? – Свирид встал.
– Буди, если хочешь, получишь по зубам.
– Неужели? – спросил Свирид и направился к печи.
Христя затаила дыхание.
Свирид стал ее будить.
Христя сначала притворилась спящей, но, когда Свирид схватил ее за руку, она откликнулась.
– Кто это?
– Не узнаешь?... Кланяются тебе марьяновцы... и Федор кланяется...
– Какой Федор?
– Супруненко. Поклонись, говорит, Христе и скажи, что, если б отец меня не женил, я бы после водосвятия прислал к ней сватов.
Известие это ошеломило Христю.
– Федор женился? – спросила она взволнованно.
– Перед филипповками... Я на его свадьбе гулял.
– На ком же?
– Горпыну Удовенко знаешь? Высокая, носатая... Да ты же с ней дружила.
– Неужели на ней?
– А что? Подумаешь, цаца какая! Одно, что высокая да языкатая – сам черт ее не переговорит.
– Так она ж бедная, а Грыцько все хотел богатую.
– Сам Грыцько ее облюбовал. Федор было заупрямился. А Грыцько ему и говорит: если не хочешь, то знай, что ты мне больше не сын, а я тебе не отец.
– Ну и как они живут – хорошо?
– Живут. Горпына на нем верхом ездит. Недавно я был в селе и к ним тоже зашел. Они теперь отделились, своим хозяйством обзавелись. «А что, – спрашиваю, – хорошо женатому?» – «Да оно б, ничего, если б жена не такая ревнивая была; все глаза колет и попрекает Христей». – «Они, – говорю, – все такие, старые девки...»
– А что еще нового в селе? – перебила его Христя.
– Ну что... Тимофей тоже женился.
– На Ивге?
– Или Ивга на себе его женила, а через неделю после свадьбы ребенка принесла.
– И ничего?
– Да это бывает.
– А наш двор как там? – спросила Христя.
– Ты его теперь и не узнаешь!
– Кто в нем живет?
– Старой хаты уже нет. Карпо построил новую, на две половины. Одну сдал под шинок... Первая корчма на все село... Весело там!.. Карпо теперь по всем статьям пан. А к Одарке и вовсе не подступиться – в парчовых чепцах ходит, как нарядится, надуется, – что твоя пани!
– Неужели правда? – недоверчиво спрашивает Христя.
– Если не веришь, поди погляди... В старой хате вашей никто не хотел селиться, так Карпо под шинок нанял. А для шинка она была неподходяща, вот он и решил ее перестроить. А теперь вавилон воздвиг – страсть! С одной стороны лавка – пряники, кахветы; в другой – шинок. В селе говорят: пошла Карпо на пользу беда Притыки! После Грыцька первым хозяином стал. Поговаривают старостой его выбрать, а то и волостным старшиной. Вот каков теперь Карпо! Не гляди, куда забрался, только б сам не замарался!
Странно слышать все это Христе. Давно ли она покинула село, а вот какие перемены произошли... Федор женился, Тимофей – тоже, Карпо разбогател... О, этот Карпо давно был себе на уме! Какое он имел право снести хату? Хоть бы спросил у меня... А он вот что... Шинок завел... Христю это задело за живое.
Свирид еще многое рассказал, но она уже слушала его рассеянно.
– Когда уж ты женишься? – спросила Марья Свирида, когда он наконец умолк.
– Невесты никак не найду.
– Девчат тебе мало?
– Кабы хоть одна на тебя была похожа, так и быть, полез бы в петлю.
– Что я? Старая баба.
– Старая, да молодого жара много еще у тебя.
– Был когда-то, да погас; теперь один только пепел остался.
– Небось и пепел горяч, – сказал Свирид, хлопнув ее по плечу.
– А чтоб тебе! – огрызнулась Марья.
– Что, забрало? – смеясь, сказал Свирид.
– Еще и смеется! – крикнула Марья и бросилась с кулаками на Свирида. Тот нагнулся, и она начала тузить его по спине.
– Да сильнее! Не бойся! – подзадоривал ее Свирид и, внезапно выпрямившись, обнял Марью и прижал ее к себе.
У Марьи закружилась голова, а Свирид поднял ее и начал кружить по кухне.
– Что тут делается? – послышался голос хозяйки.
Свирид быстро выпустил Марью и, растерявшись, стоял посреди комнаты.
– Да вот он, чертяка, – сказала Марья. – Пришел к Христе... земляк... поклон ей принес.
– Но не ей, а тебе их передает, – сказала хозяйка и затворила дверь.
– Видишь, я говорила тебе, чтоб не шумел, – сказала Марья.
– А я знал, что их там черт поднимет. Ну вас, еще влопаешься тут. Пойду! Где моя шапка?
– Ты без шапки пришел.
– Нет, будто в шапке.
Шапка лежала на нарах. Марья стремительно схватила ее и бросила на печь.
– Не давай! – крикнула она Христе. – Пусть уходит без шапки.
– Не пойду.
– Тут останешься?
– Останусь.
– Ну да. Нужен ты здесь.
– А чем я плох? Что я, у Бога теленка съел?
– Может, и съел! – Марья громко хохочет.
– Гляди? Мне говорит – не смейся, а сама хохочет на весь дом... Ну вас! Надо подальше от греха. Христя, брось мне шапку.
Марья не успела оглянуться, как шапка уже была в руках Свирида.
– Ну, прощайте... – сказал он.
– Иди к бесу!
– Да хоть бы проводила.
– Собак боишься?
– Боюсь.
Марья вышла вслед за Свиридом. Вернулась не скоро, вся мокрая.
– На дворе такое делается – страшно, – проговорила она, взбираясь на печь.
Христя молчала.
– Ты чего загрустила? – спросила ее Марья.
Христя начала жаловаться на свою горькую долю. Одна память осталась от родителей – хата, так и ту снесли.
– А зачем ты ее бросила?
– Так я ж надеялась на добрых людей, им оставила.
Разговор не клеился.
Христя сидела молча, Марья по временам вздыхала.
На следующий день Марья ушла с вечера и вернулась далеко за полночь. Христя почувствовала, что от нее пахнет вином. На третий день Марья была встревожена, словно ждала чего-то. Христя рано легла спать и быстро уснула. Ее разбудил какой-то шорох, она прислушалась, и до ее ушей донесся шепот.
– Марья! – окликнула ее Христя.
Шепот замер.
– Марья! – еще громче крикнула Христя.
– Что тебе?
– Кто-то шептался в хате... Ты слышала?
– Тише! – сказала Марья. – Это мой брат.
– Какой?
– Здравствуй, землячка, – сказал кто-то вполголоса.
– Тссс! – зашипела Марья.
– Чего там? Не бойся! Христя – землячка! – сказал тот же голос.
Христя узнала его – это был голос Свирида. Она повернулась к стене, закрыла голову свиткой и вскоре уснула.
На другой день Марью рассчитали.
– Я не хочу, чтобы ты в мой дом хахалей водила, – сказала хозяйка.
– Не хотите, и не надо! – огрызнулась Марья. – Я и сама не хочу у вас быть. Оставайтесь с теми, кого вам легко обдурить.
