Джейн Остин - Мэнсфилд-парк
— Да, кузен, я убеждена, что кто-кто, а ты на это не способен. Я могу не страшиться слушать, что бы ты мне ни рассказал. Говори все что хочешь.
Они уже поднялись на второй этаж, и появленье горничной помешало им продолжить беседу. Для Фанниного душевного спокойствия было самое время кончить разговор, потому что еще минута-другая, и Эдмунд, пожалуй, поведал бы ей обо всех слабостях Мэри Крофорд и о своем унынии. Но теперь он, уходя, смотрел на нее с благодарною нежностью, а у ней ощущение было поистине драгоценное. Уже много часов не испытывала она ничего подобного. С тех пор как прошла первая радость, которую ей доставила записка Крофорда Уильяму, ее одолевали чувства прямо противоположные: ничто вокруг не утешало, и в душе не было надежды. Теперь все вновь заулыбалось. Она вновь подумала о выпавшей Уильяму удаче, которая теперь показалась ей куда значительней, чем поначалу. А бал — какое удовольствие предстоит нынче вечером! В неподдельном оживленье и почти уже со счастливым трепетом, столь естественным в предвкушении бала, она принялась одеваться. Все шло прекрасно, и она оглядела себя в зеркале не без удовольствия, а когда взялась за цепочки, вышло совсем удачно: оказалось, та, которую подарила мисс Крофорд, никак не проходит в колечко крестика. Ради Эдмунда Фанни готова была ее надеть, но она оказалась слишком крупна. Значит, надобно надеть подаренную Эдмундом; и с величайшей радостию соединив цепочку с крестиком, эти напоминания о двух возлюбленных ее души, два самые дорогие ей подарка, и в действительности и в мыслях ее будто нарочно созданные друг для друга, Фанни надела их, и ей показалось, будто в них — частица души Уильяма и Эдмунда, и она поняла, что теперь готова надеть и цепочку мисс Крофорд. Да, именно так и следует поступить. Есть у мисс Крофорд на это право, и, раз ее подарок уже не посягает на другое право, право доброты более подлинной, можно признать и ее великодушие, и даже не без удовольствия. Цепочка и вправду выглядела превосходно, и Фанни вышла наконец из своей комнаты успокоенная и довольная собою и всем вокруг.
Тетушка Бертрам, куда менее сонная, чем обыкновенно, по такому случаю вспомнила о ней. Ей самой вдруг пришло в голову, что, одеваясь к балу, Фанни рада будет получить помощь более умелую, чем можно ждать от простых горничных, и, когда сама была одета, действительно послала к ней в помощь собственную горничную — разумеется, слишком поздно, чтоб от этого был толк. Миссис Чепмэн поднялась на верхний полуэтаж в ту самую минуту, когда Фанни вышла из своей комнаты, полностью одетая, и им лишь осталось обменяться любезностями, но Фанни оценила тетушкино внимание почти так же, как сама леди Бертрам или миссис Чепмэн.
Глава 10
Когда Фанни сошла вниз, дядюшка и обе тетушки были в гостиной. Дядюшка посмотрел на нее с интересом, с удовольствием отметил ее элегантность и то, как на диво она сейчас хороша. При ней он только и позволил себе похвалить ее изящный и весьма подходящий к случаю наряд, однако ж, когда вскоре она вышла из комнаты, он без обиняков воздал должное ее красоте.
— Да, — сказала леди Бертрам, — она прекрасно выглядит. Я послала к ней Чепмэн.
— Прекрасно выглядит! — воскликнула тетушка Норрис. — А как же ей не выглядеть хорошо при том, какие ей даны возможности: в такой семье ее воспитали, и перед глазами все время пример ее кузин. Вы только подумайте, любезный сэр Томас, какие возможности ей даровали мы с вами. Взять хоть платье, которое вы изволили заметить, это ж ваш щедрый подарок ко дню свадьбы нашей дорогой миссис Рашуот. Что бы она была, не протяни мы ей руку помощи?
Сэр Томас ничего более не сказал, но, когда они сели за стол, взгляды обоих молодых людей уверили его, что, когда дамы выйдут, он сможет успешнее коснуться до внешности Фанни. Фанни видела, что на нее смотрят с одобреньем, и от одного сознания, что она хороша, она становилась еще краше. У ней было несколько причин чувствовать себя счастливой, а скоро она стала и еще счастливей, ибо, провожая ее тетушек из столовой и придерживая перед ними отворенную дверь, Эдмунд сказал ей, когда она проходила мимо:
— Ты непременно должна танцевать со мною, Фанни, оставь для меня два танца, любые, какие захочешь, кроме первых.
Чего ж было еще желать? Едва ли хоть раз в жизни была она так близка к блаженству. Веселость кузин в дни прежних балов уже не удивляла ее; все и вправду будет чудесно, и она пошла по гостиной, выделывая разные па, благо ее пока не замечала тетушка Норрис, которая сразу же устремилась к камину и стала переворачивать по-своему и портить превосходно сложенные дворецким поленья, горящие таким величавым пламенем.
Так прошли полчаса, которые при любых других обстоятельствах показались бы Фанни томительно долгими, но ее по-прежнему переполняло счастье. Стоило только подумать о разговоре с Эдмундом, и что ей тогда суета тетушки Норрис, что ей зевки леди Бертрам?
К ним присоединились мужчины, и скоро началось сладостное ожиданье экипажей; в гостиной царил дух непринужденности и довольства, мужчины окружили дам, все разговаривали, смеялись, и каждая минута была исполнена радости и надежды. Фанни чувствовала, что веселость дается Эдмунду нелегко, но как отрадно видеть, что его усилия увенчиваются таким успехом.
Когда наконец стали слышны подъезжающие экипажи, когда начали наконец собираться гости, Фанни уже не ощущала прежней веселой легкости на сердце, при виде стольких незнакомых лиц она сжалась, ушла в себя; мало того что образовался солидный круг важной и церемонной публики, вполне под стать сэру Томасу и леди Бертрам, Фанни опять и опять призывали для испытания куда более тяжелого. Дядюшка представлял ее разным гостям, и ей приходилось участвовать в разговоре, и делать реверансы, и опять разговаривать. Трудная то была обязанность, и всякий раз она смотрела при этом на Уильяма — с какою непринужденностию он проходил в глубине залы — и жаждала быть подле него.
Появленье Грантов и Крофордов произвело благоприятную перемену. Чопорность отступила пред их простотой и естественностью, пред их широким знакомством: общество распалось на несколько небольших кружков, и всем стало уютнее. Фанни воспользовалась этим, и, свободная от усилий, которых от нее потребовало светское поведение, была бы снова счастлива, сумей она удержаться и не переводить взгляд с Эдмунда на Мэри Крофорд и обратно. Та сегодня само очарование — и кто знает, к чему это приведет. Раздумьям Фанни пришел конец, когда она осознала, что пред нею стоит Крофорд, и, почти тотчас пригласив ее на два первых танца, он тем самым правил ее мысли в другое русло. Радость ее от этого была сродни ощущению смертника, которому отменили смертный приговор. Быть ангажированной на первые же танцы так замечательно, ведь открытие бала неотвратимо приближалось, а она столь невысоко себя ценила, что думала, будто, не пригласи ее Крофорд, никто бы не пожелал стать ее партнером и не обошлось бы без чьего-то вмешательства, расспросов, суеты, а это было бы ужасно; однако же ей неприятна была некая многозначительность, с которой он ее пригласил, и она подметила, он бросил быстрый взгляд на ее цепочку, и в глазах его мелькнула улыбка, да, так ей показалось, и Фанни вспыхнула, и тошно ей стало. И хотя второго взгляда, который мог бы ее встревожить, не последовало, хотя обращение Крофорда было всего лишь сдержанно любезным, ей никак не удавалось справиться со своим смущеньем, еще увеличившимся при мысли, что Крофорд понимает его причину, и она не могла успокоиться, пока он не поворотился к кому-то другому. Тогда она понемногу вновь воспрянула духом, искренне довольная оттого, что у ней есть партнер, добровольный партнер, пригласивший ее до начала танцев.
Когда общество направилось в танцевальную залу, Фанни впервые оказалась подле мисс Крофорд, и та немедля, с улыбкою и уж вовсе недвусмысленно посмотрела на украшение, на которое прежде мельком глянул ее брат, и заговорила было об этом предмете, но Фанни, желая поскорей переменить тему, поспешила объяснить ей, откуда взялась вторая цепочка — цепочка для крестика. Мисс Крофорд слушала, и все предназначавшиеся Фанни похвалы и все намеки вылетели у ней из головы, лишь одно чувство завладело ею, и блестевшие до того глаза ее заблестели еще ослепительней, и она воскликнула пылко и радостно:
— Подарок от него? От Эдмунда? Как это похоже на него! Никакой другой мужчина не подумал бы об этом. Я безмерно его уважаю. — И она огляделась по сторонам, будто ей не терпелось высказать свое уважение ему самому. Но его не оказалось поблизости, он сопровождал нескольких дам, выходящих из комнаты, а к Фанни и мисс Крофорд меж тем подошла миссис Грант, взяла их под руки, и они последовали за всеми остальными.
У Фанни упало сердце, но поразмыслить даже о чувствах мисс Крофорд она не успела. Они вступили в танцевальную залу, играли скрипки, душа ее пришла в волненье и уже не могла сосредоточиться ни на чем серьезном. Надобно было наблюдать за общими приготовлениями, смотреть, что делается вокруг.
