Йен Бэнкс - Бизнес
— А если ничто не мешает, то попадаешь в аварию и оказываешься на больничной койке.
— Ну, тебе просто необходимо поскорее встать на ноги! Только я думаю, после этого случая нам придется нанять для тебя водителя.
— Ты так считаешь?
— Конечно.
— Может, лучше водительницу, а?
— Нет, дядя Фредди, вот этого не надо.
— Не знаю я, Кейт, — сказал он, отвернувшись. — Боюсь, мне уже не выбраться.
— Перестань сейчас же. Ты у нас еще…
— Я же с тобой честно говорю, Кейт, — тихо сказал он. — И ты не обманывай.
— Я и не обманываю, дядя Фредди. До сегодняшней ночи они думали, что ты не жилец. Теперь считают, что выкарабкаешься. Но они-то тебя не знают так, как я. Надо будет их предупредить, чтобы к тебе с этого момента допускали только мужской персонал, или, в крайнем случае, чтобы медсестры не наклонялись над тобой в пределах досягаемости.
Он опять закашлялся и захрипел. Я промокнула ему глаза.
— С тебя станется.
— Ну смотри у меня… — Я привстала, собираясь уходить.
— Ты куда? Погоди. Я еще не закончил, Кейт.
— Хорошо, но мне велели долго не засиживаться.
— Слушай, девочка моя, они там что-то затевают.
— Помимо того, что пытаются выдать меня за Сувиндера?
— В том-то и дело. А все этот паразит Хейзлтон.
— До сих пор не угомонился? — Я вспомнила видеозапись.
— Кейт, у тебя, надеюсь, не будет из-за меня неприятностей? Из-за того, что я тогда согласился позвать тебя на выходные в Блискрэг? Мисс X. мне вот что сказала. За тобой и этим американцем, Бузецки, была слежка.
— Серьезно?
— Не решился тебе сказать. У них ничего… м-м-м… они ничего не засекли, и не… и не…
— Засекать было нечего.
— Сохнешь ты по этому парню, так ведь? Даже я заметил. Невооруженным глазом.
— Так и есть. Но, к сожалению, это не взаимно.
— Очень жаль.
— Мне тоже. Но, с другой стороны, он женат.
— Я так и понял. Потому и забеспокоился.
— В каком смысле?
— А вдруг они… ну, не знаю… раскопают что-нибудь против тебя, или против него, или против вас обоих. Слишком поздно до меня дошло. А ведь я мог тебя предостеречь. Меня это гложет, Кейт. Не нужно было от тебя таиться.
— Ничего страшного, Фредди. Я сама вешалась парню на шею, а он меня вежливо отшил. Самые откровенные сцены были, когда я созерцала его заплыв в бассейне и когда он чмокнул меня в щечку — дальше этого у нас не заходило. Для шантажа явно маловато, если ты это имеешь в виду.
(Я умолчала о том, что весьма недвусмысленно предложила Стивену со мной переспать, — эти слова можно было с легкостью записать при помощи любого приличного микрофона или какой-нибудь фитюльки, прикрепленной к его одежде. В случае чего мне, конечно, было бы неловко за такую настырность, но это не смертельно.)
— Ну хоть не навредил — и то ладно.
— На самом деле…
— Что такое?
— Видишь? — Я достала из кармана DVD.
— Это называется «си-ди»?
— Это называется «ди-ви-ди». И на нем как раз записано нечто такое, чем можно шантажировать. Не меня, не Стивена Бузецки, а одну не совсем постороннюю персону. Хейзлтон позаботился, чтобы это попало ко мне в руки. Рассчитывал, что я это использую в своих целях и буду ему обязана по гроб жизни.
— Вот ведь хитрозадый черт!
— Да уж, это точно.
— Господи, как у меня сердце болит за Сувиндера.
— С какой стати? Что ты имеешь в виду?
— Да ведь у них мальчишка, его племянник. В Швейцарии учится. Не знаю, Кейт, может, это преувеличение, но они бахвалятся, что купили его с потрохами. Что он для них готов на все. Жаден — а им только того и нужно. Если это правда, Сувиндеру надо поостеречься.
До меня не стазу дошел смысл этих слов.
— Ты думаешь, они могут убить Сувиндера?
— От этих негодяев всего можно ожидать, Кейт. Знаешь, с ними шутки плохи. На карту поставлены огромные деньги.
— Понимаю. Кроме того, на карту поставлены человеческие судьбы.
— Люди для них — ничто, Кейт: помеха и только.
— Наверно, так и есть.
— О-о-х, — на удивление красноречиво вздохнул дядя Фредди. Уставившись в потолок, он заморгал.
— Ты, похоже, утомился, Фредди. Я лучше пойду.
— Нет! Погоди. Мало ли что. Выслушай. — Он с неожиданной силой схватил меня за руку. — Насчет «Сайлекса».
— Насчет «Сайлекса»? — Я не сразу вспомнила, что к чему. Завод по производству микросхем, в окрестностях Глазго. Название казалось воспоминанием из далекого прошлого.
— Испортили они нашего человека. Которого мы заслали туда из Брюсселя.
— Как это «испортили»?
— Подкупили, перетянули — называй, как хочешь. Не спрашивай, откуда я знаю, но ты уж мне поверь. Он говорит, там все чисто. Но это вранье. Сдается мне, за этим тоже стоит Хейзлтон.
— Ты уверен? — Можно было подумать, у дяди Фредди развилась навязчивая боязнь Хейзлтона. Еще немного — и выяснится, что именно он заставил старика попасть в аварию.
— Нет-нет, не уверен. Но его люди там побывали, на заводе «Сайлекс». — Он подмигнул мне. Никогда не видела, чтобы движение века давалось с таким трудом. — Там и еще кое-кто побывал. Кому я доверяю на все сто. Говорит, приезжал некто Пуденхаут. А парень из Брюсселя встречался с ним на заводе, но об этом помалкивает. Вот так я и докопался до сути.
Я прикрыла глаза.
— Для меня это слишком сложно, дядя Фредди. Я на досуге поразмыслю. Ты, я вижу, совсем устал. Не буду тебя больше утомлять.
— Кейт, — он не отпускал мою руку.
— Что, Фредди?
— Блискрэг.
— Что такое?
— Ох, Кейт, не знаю, что делать. — Тут он заплакал; не всхлипывал, а просто тихо плакал, проливая слезы.
— Фредди, что случилось? Перестань, не расстраивайся. — Я опять вытерла ему глаза.
— Сперва я отписал его тебе.
— Ты шутишь?
— Говорю же, отписал его тебе, а потом переделал завещание в пользу Национального фонда по охране памятников, потому что не хотел давать тебе лишний повод остаться здесь, если будет возможность перебраться в Тулан. А вот… — в его слабом голосе зазвучала растерянность, — а вот теперь не знаю, что и делать. Могу переписать завещание, если тебе охота получить эти развалины. Не знаю, как быть. Позови сюда эту стервятницу, мисс Крэстон, адвокатшу. Я хоть сейчас…
— Стоп, стоп, стоп. Дядя Фредди, поверь: одно то, что ты обо мне подумал, для меня уже большая честь. Но что я буду делать с такой громадой, как Блискрэг?
— Поддерживать в порядке, Кейт, — сам я только этим и занимался.
— Ну, знаешь, Национальный фонд с этим справится гораздо лучше. А ты прекрати такие разговоры, Фредди. Надо же, помирать собрался! Не вешай нос.
Я понятия не имела, как на дядю Ф. подействуют все эти избитые слова: «не раскисай, держись, старина». Мне было из-за этого не по себе, но разве бывает иначе, когда человек находится между жизнью и смертью, когда он знает, что умрет, что доживает последние часы? Тем более, когда он уже плачет, а ты еле сдерживаешься?
— За меня не беспокойся, — произнес он невнятно и неубедительно. — Ты решительно отказываешься от поместья?
— Наотрез. Я там просто заблужусь. Слушай, ты пока не умираешь, но, когда придет время, мисс Хеггис что-нибудь получит?
— А как же? Квартира остается за ней. И деньгами ее не обижу.
— Ну, тогда волноваться не о чем. Перестань себя терзать. Да в самом деле, через недельку-другую ты уже вернешься в Блискрэг и будешь доводить до ума эту проклятую катапульту.
— Обязательно.
— Я вижу, у тебя глаза слипаются. Поспи.
— Да. — Он перестал сопротивляться и закрыл глаза. — Посплю, — пробормотал он.
— Увидимся завтра. — Я поднялась со стула. Когда я выпустила его руку, она так и осталась лежать на одноразовой зеленой простыне.
— Завтра, — прошептал он.
— Поверить не могу! Ты все врешь. Настоящий, черт возьми, принц делает ей предложение, а она говорит «нет» и улетает ближайшим рейсом; потом дядюшка на смертном одре хочет завещать ей огромное поместье в Англии и замок размером с чертов Пентагон, но она и от этого нос воротит! Ты в своем уме?
— Тихо, тихо. От кого я это слышу — от женщины, которая якобы убеждена, что наши сестры должны всего добиваться сами. Кроме того, Фредди еще не на смертном одре.
— Пойми, унаследовать недвижимость для женщины не зазорно. Особенно от старика, стоящего одной ногой в могиле. Это же идеальный вариант! Если он в прошлом и ждал чего-то взамен, то теперь стал слишком слаб, чтобы на что-то претендовать! Даже если ты готова отбросить свои драгоценные принципы вместе с трусиками, в чем я сомневаюсь.
— Люс, клянусь Богом, разговор с тобой очищает мою душу.
— Да ты атеистка чертова, нет у тебя души. О чем ты говоришь?
— Когда мне начинает казаться, что я лживая, мелочная, мстительная, жадная, циничная эгоистка, — достаточно набрать твой номер, и через пару минут становится очевидно, что в сравнении с тобой я почти святая.
