Андрэ Стиль - Париж с нами
— Других предложений у вас нет?
В ответ доктор все так же молча поджал губы: нет, он ничего не может добавить. Но все же Деган выжал подобие улыбки, чтобы его молчание не было воспринято как проявление обиды. В общем сейчас не до него, нет времени, молчит — ну и пусть. Улаживать придется все потом, если вообще надо что-то улаживать…
Шолле открыл дверь в свой кабинет, который является как бы передней кабинета префекта и, стушевываясь, пропустил делегацию.
— Прошу вас…
Секретарь стоял лицом к свету, и было заметно, что за это время он еще больше побледнел.
У самых дверей Робер протиснулся к Анри и прошептал ему:
— Надо еще потребовать, чтобы охранники очистили биржу…
Ну что ж, можно, раз он просит.
В кабинете Шолле гул демонстрации гораздо слышнее, чем на лестнице. Очень хочется взглянуть на толпу. Все ринулись к окнам и раздвинули роскошные занавеси. Отсюда демонстрация производит потрясающее впечатление. Заполнена вся площадь целиком. Компактная, сплоченная масса полных воодушевления людей. Яблоку негде упасть. Если даже появятся охранники, они ничего не смогут сделать. Густая толпа, сжатая со всех сторон домами… как бетон, вылитый в форму. Да, нелегко нас отсюда выбить…
В коридоре перед кабинетом стояла охрана из двух жандармов. Они вошли вслед за Шолле и, возмутившись тем, что непрошенные гости так бесцеремонно обращаются с занавесями, вопросительно взглянули на генерального секретаря, но тот украдкой отрицательно покачал головой. Пусть, мол, хозяйничают. Поймав на себе взгляд Анри, Шолле покраснел, как будто его застали на месте преступления. Совершенно ясно, будь воля Шолле, он бы совершенно по-другому держал себя с делегацией.
Чего же он усаживается за стол?
— Мы хотим видеть господина префекта, — довольно резко заявил Анри. «Зачем я влепил «господина», тут же упрекнул он себя. Надо было просто сказать «префекта».
— Господина префекта нет, — ответил Шолле.
Нахмурившись, Анри испытующе посмотрел секретарю в глаза и насмешливо улыбнулся. Сказать ему в лицо, что он врет? Ладно, не стоит! Все и так поняли. Да и, собственно говоря, не все ли равно, с кем разговаривать?
— Так вот! Мы пришли заявить вам… — начал Анри, но в это время услышал, как за его спиной скрипнула дверь в кабинет префекта, и прежде чем он успел обернуться, Люсьен радостно объявил:
— Он тут! Я так и знал!
— Как? — наигранно изумился Шолле и вскочил из-за стола.
Стоящий в кабинете префекта жандарм тянет дверь к себе, но он не знает Люсьена! Тот, довольный собой, хохочет во все горло и крепко держит дверную ручку.
— Не может быть! Господин префект у себя? — продолжает паясничать Шолле.
— Вот именно, господин префект у себя… — в тон ему отвечает Анри. Опережая Шолле, он спешит к кабинету префекта и вместе с Люсьеном открывает дверь настежь.
— Что случилось?
Префект тоже решил прикинуться дурачком, хотя великолепно все знал. Он и пришел к себе в кабинет, чтобы в случае необходимости вмешаться в переговоры.
За открытой двустворчатой дверью, в комнатке секретарши префекта, стоят несколько жандармов. Личная охрана префекта. Когда пришла делегация, префект сидел дома и размышлял: если я останусь здесь, бунтари способны занять префектуру. Представляю себе, как на это посмотрит начальство! Немедленно скажут: не справился, вот и все… Хотел бы я видеть, как бы повело себя начальство на моем месте… Делегацию полагается принимать. Это ни к чему не обязывает и может помочь спасти положение. А вдруг они удовлетворятся переговорами с Шолле? Посижу у себя в кабинете и посмотрю, как все обернется.
— Вы не беспокойтесь, господин префект, — говорит Анри и беззастенчиво входит в кабинет. — Мы просто решили нанести вам небольшой визит. А вот господин уверял, что вас нет.
— Как? Вы были у себя? — снова спрашивает Шолле все тем же тоном, делая жалкую попытку не уронить своего достоинства.
Префект еле заметно пожимает плечами, надеясь, что посетители заметят его жест и он тем самым завоюет их симпатии за счет Шолле.
Один из жандармов хотел преградить Анри путь, но Люсьен остановил его, даже не дотрагиваясь, а просто выдвинув вперед свою огромную ладонь.
— Что вы! Дайте войти! — сказал префект жандарму. — Господа! Вы же знаете, не такой уж я нетерпимый. Со мной всегда можно сговориться, если дело идет об осуществимых вещах. Вы поймите, за все беспорядки отвечаю я. Будьте благоразумны, прошу вас…
Ох и пройдоха! — подумал Анри. Все твои номера нам известны.
— Беспорядки вызваны не нами, — отвечает он, — и похоже, что до тех пор, пока американцы не откажутся от намерения расположиться в нашей стране, до тех пор беспорядки будут продолжаться. И это лишь начало. Ну, а пока что…
Анри излагает требования. Префект сел за стол и, подчеркивая свою невозмутимость, стал вертеть в руках портсигар, который то и дело неожиданно с треском отщелкивается, от чего префект каждый раз вздрагивает. Он решил наконец отложить его в сторону и скрестил пальцы. Шолле наблюдает за происходящим на улице из того самого окна, в которое сегодня ночью был брошен камень — одно стекло временно заменено куском картона. В кабинет префекта еще явственнее доносится шум толпы. Префект вопросительно взглянул на Шолле, и тот в ответ еле заметно отрицательно покачал головой. Оба, по-видимому, чего-то ждут.
— …Вот как! — кончает Анри, продолжая стоять и кладет ладонь на отполированный до зеркального блеска стол префекта.
— Насчет заработной платы, вы сам знаете… — начал префект, и пошла сказка про белого бычка. По этому вопросу ему легче всего отвертеться. Повышение зарплаты, мол, от него не зависит, он ничем не может помочь. Единственное, пожалуй… и пошел, и поехал… слова-то ему ничего не стоят.
Вначале префект подчеркнуто обращался только к Жоржу и Дегану, как к единственным здесь серьезным людям, имеющим официальное положение, но в конце концов ему пришлось смириться с тем, что переговоры ведет Анри.
Словно к близким знакомым, префект подошел вплотную к Роберу и Анри, и так как его никто не прерывал, он продолжал говорить все с большей непринужденностью, вставляя время от времени нарочито грубые выражения, что считается шиком среди «не гордых», с «широкими взглядами» буржуа, которых ничто не пугает, как они заявляют.
— Да и в конце концов, елки зеленые, вы что думаете, ребята, я вас не понимаю? Я тоже был таким, как вы. Ведь я начал с того, что стал социалистом…
— И до сих пор им остались, — холодно заметил Анри.
— Ну, теперь-то это не то, что было раньше, вы же сами знаете… — славировал несколько растерявшись префект. — Тогда другое было дело, — и префект многозначительно улыбнулся Анри. — И вообще мне начихать, старина, именно начихать, но раз уж вы заговорили об этом, так я вам кое-что покажу. — Он достает бумажник, вынимает из него профсоюзный билет и шепотом говорит:
— Я до сих пор еще в ВКТ. Ну что, съели?
— Так-то оно так, — невозмутимо отвечает Анри, — но билет-то старый, сорок восьмого года, двухлетней давности.
— Хорошо еще, что мы не пришли завтра, ему бы исполнилось три года, — замечает Робер.
— Да, но вы видите, я храню его, — не сдавался префект. — Ну, а у вас ведь, господин Деган, пари держу, никогда и не было такого билета, а?
— Во всяком случае, — обрывает Анри, приходя на помощь Дегану, — ваш билет не помешал вам отобрать у забастовщиков докерские карточки и тем самым лишить наших детей молока…
— Об этом, господин Леруа, и не говорите, — протестует префект, театральным жестом прижимая руку к сердцу, — вы же многого не знаете. Я не имею права раскрывать вам всю подноготную, но, быть может, настанет день, когда вы все узнаете. И тогда вы поймете…
Ну что на это ответить? Бесспорно одно, префект старается выиграть время. А ведь они уже давно покинули демонстрацию, и там, наверное, все нервничают.
И как бы в подтверждение того, что демонстранты действительно потеряли терпение, кто-то ударом кулака выбивает картон, вставленный в окно, и в образовавшейся дыре появляется несколько смущенная физиономия Бувара. Как он добрался до второго этажа — непонятно. Анри и Робер ошеломлены не меньше префекта…
— Разрешите войти? — спрашивает Бувар, нащупывая рукой задвижку окна.
Макс распахивает окно, и Бувар прыгает в комнату, а с ним в кабинет врывается и струя холодного воздуха. Немедленно в окне показывается еще одна голова. Ясно, что они раздобыли приставную лестницу. Вторым влезает Сегаль. За ним виднеется еще кто-то. Анри высовывается на улицу. По лестнице взбираются еще трое. Нижние, из боязни, что им наступят на пальцы, держатся за продольные брусья лестницы и головой подталкивают передних, торопя их. Все это сопровождается смехом и веселыми шутками.
