Ян Добрачинский - Тень Отца
— Я расскажу маме, что Я смеялся, — сказал Иисус, вкладывая свою ручонку в ладонь Иосифа. — Идем, Каду, мама ждет, идем, — обратился Он к собаке. — Ты должен умыться.
Иисус называл пса Каду. Собака, привязавшись к ним, больше всего любила быть с Иисусом. Пес ни разу не лаял и даже не скулил, когда ручки мальчика в искренней ласке трепали его шерсть. Он лежал смирно и только сверкали его глаза. По отношению к мальчику пес был полон нескончаемого терпения. Когда Иисус спал, пес прижимался к нему. Проснувшись, Иисус тут же искал ручонкой вокруг себя: «Где ты, Каду?»
Наигравшись, Иисус снова спал. Мириам сидела на осле неподвижно, храня его сон. Когда Иосиф смотрел на ее лицо сбоку, то видел едва шевелящиеся губы. Наверное, она шептала молитвы.
— Ты молишься? — спросил он.
— Да. Я благодарю Всевышнего.
— Впереди еще много опасностей.
— Он знает об этом. Я не хочу думать о том, что грядет. Я благодарю Его за то, что получила: за Него… — движением головы Мириам указала на прижатую к ее груди голову Сына, — за звезды, которые нам освещают дорогу, за ослика, который так уверенно шагает…
«Но я вынужден думать о том, что нас ждет впереди», — подумал Иосиф. В этой мысли не было сожаления. Ему было приятно, что женщина, которую он любит, не знает страха и полна доверия. Она всегда жила тем, что происходило в настоящий момент. Он же должен был жить тем, что будет дальше, должен был предвидеть каждый их следующий шаг.
— Помолись еще, — сказал Иосиф, — чтобы и сейчас не было недостатка в Его помощи.
— А разве может быть недостаток в Его помощи? — в голосе Мириам прозвучало недоумение.
— Нет, конечно, я не прав, — признал Иосиф. — Я тоже верю, что Он всегда с нами. Но каждый миг приносит с собой новые опасности. Придется решать…
— Наверное, ты будешь знать, как поступить.
Иосиф замолчал. «Она права, — решил он. — Раз Всевышний велел мне исполнять роль отца, то, без сомнения, Он рядом с нами. Однако я этого не чувствую. Вновь и вновь возвращаются страхи, чувство беспомощности… Я никогда не знаю наверняка, является ли дорога, которую я выбираю, именно той, которую я должен был выбрать».
Он ощутил прикосновение ее ладони к своему плечу.
— Ты так заботишься о нас, — произнесла она, и в ее голосе звучала любовь. — За тебя я тоже должна всегда Его благодарить.
— Я забочусь, как умею. А когда приходит решающий миг, Он забирает все в Свои руки.
Ладонь Мириам сильно сжала его плечо.
— Он поступает, как настоящий Отец, не только Его Отец… — она указала на Иисуса, — но и твой, и мой…
Они двигались дальше, под усеянным звездами небом. Дороги, по которым они шли, были пусты. Они проходили мимо заснувших деревень. Среди холмов выли шакалы, сверкавшие глаза которых сопровождали их постоянно. Пес теперь не отдалялся, а шел возле осла, настороженно навострив уши. Временами он тихо рычал. Понемногу их стала одолевать усталость. Небо над скалистой стеной, поднимавшейся за холмами, уже стало проясняться. Очертания становились более отчетливыми; звезды на востоке гасли, остальные утрачивали свой сверкающий блеск. Тишина стала словно еще более явной. Равномерный шум моря сливался в единое целое с тишиной. Из‑за одной из оград, мимо которых они проходили, раздалось пение петуха. Ночь медленно падала вниз, на землю, как с плеч падает плащ.
Поднявшись на небольшой холм, Иосиф осмотрелся по сторонам. Они миновали огражденный стеной город. Без сомнения, это была Газа. Полоса растительности, преграждавшая им дорогу, наверняка обозначала берега пограничной реки.
До реки было недалеко, но наступал день, а они находились на открытом пространстве. От реки их отделяла дорога, ведущая из Газы в Вирсавию*. Чтобы добраться до границы, они должны были эту дорогу пересечь. Местность по обе стороны была открытой и пустынной. Если бы они покинули цепь холмов, возле которых находились в этот момент, им бы уже негде было укрыться.
Остаться здесь, среди холмов, или идти дальше? Вновь Иосиф был вынужден принимать решение. Как трудно увидеть волю Всевышнего в таких простых житейских делах! Можно укрыться среди холмов и дождаться ночи. Но они пустились в путь без продовольствия и воды. День, проведенный без воды и пищи, особенно для ребенка, будет слишком тяжелым. Пожалуй, лучше всего, несмотря на усталость, добраться как можно скорее до реки, переправиться через нее и отдохнуть уже на другой стороне. Но что они там найдут? Он знал наверняка лишь одно: за рекой начинается территория Набатейского царства. Набатейский царь был союзником Ирода, но Иосиф полагал, что на том берегу им можно будет смелее обращаться за помощью в селениях, через которые они будут проходить.
Иосиф все‑таки решил переправляться через реку, хотя и допускал, что это решение продиктовано его собственным нетерпением. Но он был крайне утомлен. А как сильно измучилась, должно быть, Мириам! Она ничего ему не говорила, но он видел усталость на ее лице. И какой будет переправа? В том месте, где им придется переправляться, нет никакой дороги. Чтобы добраться до переправы, придется пройти несколько стадий** на юг. В этом случае им могут повстречаться другие путники и, кто знает, может быть, даже солдаты. Вполне вероятно, что за переправой могли следить. Может быть, те, кто выслеживал их в Аскалоне, теперь поджидают их здесь?
Мысли метались в его голове, словно птицы, попавшие в клетку и напрасно ищущие выхода. Но все‑таки он должен был принять решение, то есть передать свое решение Всевышнему. Прежде чем сойти вниз к ожидавшим его возвращения Мириам и Иисусу, Иосиф повернулся лицом к горам, за которыми находился Иерусалим, и произнес краткую молитву: «О Господь, Ты наполняешь миром сердце человека. Сделай так, чтобы решение, которое я приму, было согласно с Твоей волей…»
Иосиф спустился с холма. Мириам сидела на земле и кормила Иисуса остатками еды, взятой с собой. Осел щипал редкую сухую траву, произраставшую среди валунов. Пес лежал и тяжело дышал, высунув язык. Голодными глазами он смотрел на кусочек лепешки в руках Иисуса.
— Что ты решил? — спросила Мириам, поднимая глаза на Иосифа.
Он сильно стиснул свои пальцы. Ответил не сразу.
— Мне кажется, мы должны еще немного напрячь наши силы — дойти до реки и переправиться на другую сторону. Это может оказаться нелегким делом…
— Если ты считаешь, что так надо, тогда пошли.
Затем она обратилась к Иисусу:
— Ты уже поел, Сынок?
Он поднял на нее глаза.
— Я не ел. Мама голодная, Каду голодный…
— И отец, и я, и Каду поедим, когда перейдем через реку. Но Ты должен поесть сейчас, потому что нам уже надо идти дальше.
— Но, может быть, ты очень устала? — тихо спросил Иосиф.
— Отдохнем на том берегу…
— Ах, если бы я был уверен…
— Ты должен быть спокоен, Иосиф. Смотри, Иисус радуется, что поедет.
Мириам не села на осла, а посадила только Иисуса. Мальчику нравилось, что Он едет сам. Он терся босыми ножками о мохнатую шею животного и весело смеялся. Он, как всегда, сиял радостью.
Солнце вышло из‑за туч, и его лучи сразу же приглушили, погасили свежий морской ветерок, который они ощущали на лицах ночью. Каменистая пустыня быстро теряла прохладу.
Они дошли до дороги. Выложенная большими плитами, она перерезала их путь прямой полосой. Прежде чем ее пересечь, Иосиф оставил Мириам с Иисусом под прикрытием большого, усыпанного розовыми цветами, куста, а сам вышел на дорогу. Она была пустынной, и только где‑то далеко, как ему казалось, он увидел двигавшиеся силуэты людей. Он кивнул Мириам, и они перешли через дорогу, словно переступили порог.
Плотная стена растительности, которой порос берег реки, была уже недалеко, но пространство, отделявшее их от нее, было совершенно открытым. Хотя Иосиф чувствовал, что быстрое передвижение тяжело для Мириам, он поторапливал ее. Запыхавшись, они подошли к сплетению колючих кустарников, из‑за которых тянуло резким запахом реки. Когда они приблизились к кустам вплотную, Иосиф обернулся и замер от страха. На дороге, как раз в том месте, где они ее перешли, он увидел трех всадников. Они не ехали, а стояли на месте, повернув головы в сторону реки. Казалось, они смотрели на них. Больше всего тревожило то, что эти люди были на лошадях.
— Быстрее! — произнес Иосиф сквозь зубы. — Быстрее! Мы должны как можно быстрее спуститься к реке.
Но колючий кустарник образовывал плотную непроходимую стену. Не было ни одной тропинки, ведущей сквозь эти кусты. Им оставалось только одно: прорываться сквозь шипы. Иосиф отодвинул ветви и попытался провести через них осла. Однако животное уперлось и не хотело идти. Мириам с головой укрыла Иисуса покрывалом и, взяв Его на руки, пошла первой. Иосиф видел, как шипы раздирают на ней одежду, царапают ее плечи. На ее куттоне появились красные пятна. Заслоняя собой Сына, она пробралась к реке. Но осел никак не хотел идти сквозь колючки. Воюя с упрямым животным, Иосиф увидел, что трое людей, стоявших на дороге, съехали с нее и направились к реке. Они двигались не слишком быстро, но, казалось, ехали по их следам. Было что‑то угрожающее в этом их медленном движении. Солнце, отразившись от того, что было на головах всадников, сверкнуло молнией. Должно быть, это были шлемы. И действительно, за ними ехали солдаты. Иосифа охватила паника. С необычной резкостью он хлестнул осла. Испугавшись, животное в конце концов поддалось и пошло вслед за Иосифом, оставляя на шипах целые клочья шерсти. У Иосифа тоже плечи и спина были расцарапаны.
