Люси Монтгомери - Аня из Авонлеи
У Ани вырвался жест нетерпения и досады:
— Мне неприятно об этом говорить — это похоже на измену, но знаешь, мне теперь не нравится Руби Я любила ее, когда мы вместе ходили в школу и когда учились в семинарии… хотя, конечно, не так, как тебя или Джейн. Но в этот последний год в Кармоди она кажется мне другой… такой… такой…
— Я знаю, — кивнула Диана. — Это У Джиллисов в роду. Тут уж ничего не поделаешь. Миссис Линд говорит, что если когда-нибудь хоть одна из девушек в семье Джиллисов думала о чем-то, кроме поклонников, то это никак не отражалось ни в ее поведении, ни в разговоре. Руби говорит только о мальчиках: какие комплименты они ей делают, как они сходят по ней с ума в Кармоди… И странное дело, но они действительно сходят. — Диана признала это с некоторой досадой. — Вчера вечером видела ее в магазине мистера Блэра. Она шепнула мне, что на днях «покорила» еще одного. Я не стала спрашивать ее, кто он, так как видела, что она до смерти хочет, чтобы ее спросили. Руби всегда мечтала о «победах». Помнишь, даже в детстве она говорила, что собирается, когда вырастет, иметь десятки поклонников и как можно веселее провести время, прежде чем выйдет замуж. Она совсем не такая, как Джейн, правда? Джейн — рассудительная, благовоспитанная, милая девушка.
— Джейн — настоящая жемчужина, — согласилась Аня, — но, - добавила она, чуть склоняясь вперед, чтобы нежно погладить пухлую с ямочками руку, лежащую на подушке, — все-таки нет никого, равного моей Диане. Помнишь тот вечер, когда мы впервые встретились в твоем саду и «поклялись» в вечной дружбе? Мы сдержали «клятву». Никогда между нами не было ни ссор, ни даже холодности. Мне никогда не забыть, какая дрожь пронзила меня в тот день и час, когда ты сказала, что любишь меня. Мое детское сердце жаждало любви и привязанности, и я только сейчас начинаю понимать, как сильна была эта жажда. Никто не любил меня и не желал беспокоиться обо мне. Я была бы несчастна, если бы не эта странная жизнь-мечта, в которой я воображала и любовь и дружбу. Но когда я приехала в Зеленые Мезонины, все изменилось. И здесь я встретила тебя. Ты не знаешь, Диана, что значила для меня твоя дружба. И сейчас я хочу поблагодарить тебя, дорогая, за теплую, искреннюю любовь, которую ты всегда дарила мне.
— И всегда, всегда я буду любить тебя, — всхлипывала Диана. — Я никогда не буду никого любить… никакую девушку… так, как я люблю тебя. А если я когда-нибудь выйду замуж и у меня будет своя девочка, назову ее Аней.
Глава 27
Вечер в каменном домике
— Куда это ты, Аня, идешь, такая нарядная? — поинтересовался Дэви. — Ты потрясно выглядишь в этом платье!
Аня спустилась к обеду в новом платье из бледно-зеленого муслина — она не носила этот цвет со времени смерти Мэтью, — и оно шло ей необыкновенно, подчеркивая нежные, словно у цветка, краски ее лица и блеск ярких волос.
— Дэви, сколько раз я призывала тебя не употреблять этого слова, — упрекнула она. — Я иду в Приют Эха.
— Возьми меня с собой! — воскликнул Дэви с мольбой в голосе.
— Если бы я ехала в кабриолете, охотно взяла бы. Но я пойду пешком, а это слишком дальняя дорога для твоих восьмилетних ножек. Кроме того, со мной идет Пол, а я боюсь, тебе не очень нравится его общество.
— О, теперь Пол нравится мне гораздо больше, чем раньше, — заявил Дэви, одновременно начиная совершать свирепые вторжения в свой пудинг. — С тех пор как я сам стал довольно хорошим, мне уже не так неприятно, что он еще лучше. Если я выдержу и дело так пойдет и дальше, то когда-нибудь я с ним сравняюсь и в длине ног, и в хорошести. А еще Пол отлично относится к нам, младшим ребятам: он не дает другим большим мальчишкам задирать нас и учит всяким играм.
— А как случилось, что Пол вчера упал в ручей во время перемены? — спросила Аня. — Я встретила его на площадке для игр. С него так текло, что я поскорее послала его домой переодеться в сухое и даже не стала выяснять, что случилось.
— Отчасти это был несчастный случай, — объяснил Дэви. — Голову он сунул нарочно, но все остальные его части свалились случайно. Мы все стояли у ручья, а Прилли Роджерсон рассердилась за что-то на Пола — она ужасно злая и противная, хоть и хорошенькая, — и сказала, что его бабушка на ночь накручивает ему волосы на бумажки. Я думаю, Пол не обратил бы на нее внимания, но Грейси Эндрюс засмеялась, и Пол стал жутко красный, потому что, понимаешь, Грейси — его девочка. Он в нее по уши влюблен… дарит ей цветы, носит ее книжки до прибрежной дороги. Ну, значит, стал он красный как свекла и сказал, что его бабушка ничего такого не делает, а волосы у него вьются с рождения. И потом он лег на берегу и сунул голову в ручей, чтобы показать, что волосы останутся кудрявые… О, это не там, где мы берем воду, — поспешил добавить Дэви, заметив выражение ужаса на лице Мариллы, — это в другом месте, там мелко… Но берег ужасно скользкий, и Пол свалился весь. Это был потрясный всплеск, скажу я вам. О, Аня, я не хотел… просто вырвалось, прежде чем я успел подумать. У него получился замечательный всплеск! Но он так смешно выглядел, когда выполз, весь мокрый и грязный, что все девчонки расхохотались, только Грейси не смеялась, а была грустная. Грейси — хорошая девочка, только курносая. Когда я вырасту такой большой, чтобы завести себе девочку, я не выберу курносой… я найду с таким красивым носом, как у тебя, Аня.
— На мальчика, который так размазывает сироп по всей физиономии, когда ест пудинг, ни одна девочка и смотреть не захочет, — сказала Марилла сурово.
— Но я вымою лицо, прежде чем пойду ухаживать, — возразил Дэви, пытаясь поправить положение и растирая сироп на щеках тыльной стороной руки. — Даже за ушами вымою — не надо будет и напоминать. Я не забыл об этом сегодня утром, Марилла. Я теперь гораздо реже забываю. Но, — и Дэви вздохнул, — так много закоулков на человеке, ужасно трудно обо всех упомнить. Ладно, раз я не могу пойти к мисс Лаванде, схожу-ка я повидать миссис Харрисон. Миссис Харрисон — ужасно славная женщина, скажу я вам. Она держит в кладовой коробку с печеньем специально для маленьких мальчиков и еще всегда дает мне отчищать кастрюлю, в которой замешивает сливовый пирог. Там так много слив прилипает к стенкам! Мистер Харрисон всегда был славный человек, но он в два раза славнее с тех пор, как снова стал женатый. Мне кажется, что, когда люди женятся, они становятся гораздо лучше. Марилла, а почему вы не женились? Я хочу знать!
Марилла спокойно относилась к своему положению старой девы, и оно никогда не было для нее больным или щекотливым вопросом, поэтому, с улыбкой переглянувшись с Аней, она очень любезно отвечала, что это произошло, как она полагает, по той простой причине, что никто не сделал ей предложения.
— Но почему бы вам самой было не сделать кому-нибудь предложение? — возразил Дэви.
— Дэви, — сказала Дора строго, возмущенная до такой степени, что, против обыкновения, заговорила, когда к ней не обращались, — это мужчины должны делать предложение!
— Не знаю, почему именно они всегда должны это делать, — проворчал Дэви. — Похоже, что в этом мире всю работу сваливают на мужчин. Можно мне еще пудинга, Марилла?
— Ты уже получил достаточно, — сказала Марилла, но все же дала ему умеренную вторую порцию.
— Хорошо бы, люди питались одним пудингом. Почему они этого не делают? Я хочу знать.
— Потому что им очень скоро это надоело бы.
— Хотел бы я проверить это на себе, — заявил недоверчивый Дэви. — Но, я думаю, уж лучше есть пудинг по постным дням и когда приходят гости, чем вообще никогда. У Бултеров никогда не бывает пудинга. Милти говорит, что, когда приходят гости, его мать угощает их сыром и режет его сама — по маленькому кусочку на человека и один для приличия.
— Если Милти рассказывает такие вещи о своей матери, то уж, по крайней мере, ты-то не повторяй этого, — сказала Марилла с осуждением.
— Разрази меня гром! — Дэви подхватил это выражение у мистера Харрисона и употреблял его с большим смаком. — Милти сказал это как компелмент. Он ужасно гордится своей матерью, потому что люди говорят, что она и петуха заставит яйца нести.
— Я… кажется, эти дрянные куры залезли в мои маргаритки, — сказала Марилла, поднимаясь и торопливо выходя из дома.
Оклеветанных кур не было поблизости от клумбы; впрочем, Марилла даже и не взглянула в ту сторону. Вместо этого она села на крышку погреба и смеялась, пока ей не стало за себя стыдно.
Когда в тот день Аня и Пол добрались до каменного домика, они застали мисс Лаванду и Шарлотту Четвертую в саду, где те усердно пололи, разравнивали граблями, подстригали и подравнивали. Мисс Лаванда, как всегда веселая и милая, вся в оборках и кружевах, которые она так любила, отбросила садовые ножницы и радостно побежала навстречу гостям, а Шарлотта Четвертая широко заулыбалась.
