Синклер Льюис - Бэббит; Эроусмит
Излюбленная Синклером Льюисом психологическая тема «человек и его дело» раскрывается в таком аспекте, который полвека назад был совершенно новым для литературы. О судьбе и работе ученого Синклер Льюис написал одним из первых. Очень ясно, зримо переданы им и становление исследовательских интересов Мартина, вырастающих из врачебного практического опыта, и сам ход научных поисков, долгий, однообразный, напряженный, утомительный и — бесконечно радостный.
Вслед за автором «Эроусмита» к изображению мира науки обратились и другие писатели — тут стоит назвать романы Чарльза П. Сноу, тут стоит вспомнить и врача Антуана Тибо, описанного Роже Мартен дю Гаром с глубоким проникновением в специфику его труда и мысли. Однако существенно, что в «Эроусмите» не только изображена деятельность врача и процесс научного творчества, но и выдвинуты на первый план проблемы морального, философского характера. Роман заставляет размышлять над общественным назначением науки в современном мире, над долгом и этикой ученого: в этом смысле он вызывает ассоциации с такими произведениями, как «Галилей» Брехта, как «Русский лес» Л. Леонова.
Философия романа воплощена прежде всего в образе крупного исследователя Макса Готлиба, личности героического, подвижнического склада. Но в романе действует и другой человек большой души, который отчасти напоминает Готлиба своим абсолютным бескорыстием, творческой одержимостью, а отчасти контрастно соотносится с ним: это Густав Сонделиус. Любопытно, что оба ученых, сыгравших, каждый по-своему, немалую роль в жизни Мартина, показаны выходцами из Европы: уже этим подчеркивается, что они чужаки в мире доллара.
Мартин Эроусмит многому научился у Готлиба — не только в смысле профессиональном, но и в смысле моральном. Ему глубоко импонирует принципиальность, бескомпромиссность его учителя, ставящего науку превыше всего. И все же философия Готлиба — пафос раскольничества, «религия постоянного сомнения», — философия, обрекающая ученого на одиночество, не полностью принимается Мартином. Для него наука — не самоцель. Его увлекает не только самый процесс познания, поисков истины, но и возможность с помощью найденной, пусть относительной истины лечить и спасать людей. И в этом смысле Эроусмиту — как и читателям романа — глубоко симпатичен Сонделиус, который так щедро, безоглядно раздает свои знания и помощь.
В главах романа, где описана деятельность Мартина на острове Сент-Губерт, пораженном эпидемией чумы, — перед героем встают сложные моральные проблемы. Что важнее в этих условиях: чистота научного эксперимента, от которого, быть может, зависит судьба важного открытия, или непосредственная польза, которую открытие может принести многим тысячам людей здесь и теперь, немедленно? Мартин, в конечном счете, нарушает обещание, данное им своему учителю Готлибу: привить противочумную вакцину только половине населения, чтобы таким образом проверить действенность нового лечебного средства. Он действует, как ему советовал Сонделиус: никому не отказывать в прививке. Мартин вовсе не уверен, что, с точки зрения дальних перспектив науки, поступает правильно. Но он не может поступить иначе.
С новых сторон раскрывается в этих главах характер Леоры, преданной спутницы жизни Мартина. Ее образ обрисован с большой теплотой и большим искусством, — это, быть может, наиболее удачный женский образ во всем творчестве Льюиса. Вообще говоря, Синклер Льюис, яростный противник мещанского быта и нравов, был склонен поддерживать дело эмансипации женщин и их право на самостоятельный выбор профессии: эта тема была им затронута еще в раннем романе «Дело», а затем в «Главной улице» и впоследствии в «Энн Виккерс». Здесь, в «Эроусмите» тема женской судьбы трактуется несколько иначе. Для Леоры Эроусмит ее любимый труд, ее жизненное назначение именно в том, чтобы помогать мужу во всем, идти с ним сквозь все превратности жизни, как верный товарищ. Для нее само собой разумеется, что она должна сопровождать Мартина в опасную экспедицию. И смерть ее, пусть мотивированная случайностью, по-своему не менее благородно жертвенна, чем смерть Сонделиуса.
Эпизоды на Сент-Губерте образуют кульминацию романа: здесь до конца раскрывается его идейная проблематика, здесь достигает наивысшей остроты сюжетный драматизм. Некоторые мотивы этой части «Эроусмита» напоминают нам известный роман А. Камю «Чума». Сходство тут налицо — в приемах, какими обрисовано постепенное нарастание эпидемии, в частности, и в том, как оба писателя показывают лицемерие местных властей, боящихся назвать болезнь по имени и потому неспособных противостоять бедствию. Понятно, что для Камю (в отличие от Синклера Льюиса) чума — не столько конкретное жизненное явление, сколько философский символ, который интерпретируется им в свете его пессимистической философии. Но так или иначе, оба романа утверждают героическое деяние, направленное на спасение человеческих жизней.
В главах о чуме на Сент-Губерте возникает и другой идейный мотив, принципиально важный для творчества Синклера Льюиса. Мартин Эроусмит удивлен, когда видит перед собой негра-врача Оливера Марченда: «как большинство белых американцев, Мартин нередко говорил о низком развитии негров, ничего не зная о них…» «И вот в течение получаса доктор Эроусмит и доктор Марченд, забыв о бубонной чуме, забыв другую, более жестокую чуму расовой ненависти, чертили вдвоем диаграммы». Негр-интеллигент — образ, в ту пору почти неведомый литературе США. А слова о чуме расовой ненависти выражали глубокое убеждение писателя.
Прошло двадцать лет — и тема борьбы с расовым гнетом приобрела для литературы США новую остроту. В 1948 году появились два романа, очень разных, посвященных этой теме, — «Осквернитель праха» Уильяма Фолкнера и «Кингсблад, потомок королей» Синклера Льюиса. В каждом из них по-своему отразились реальные жизненные явления: рост самосознания у американских негров после второй мировой войны, и вместе с тем — возникновение сочувствия к угнетенной расе у наиболее совестливых белых. В «Кингсбладе» у Синклера Льюиса появляется уже не одна эпизодическая фигура образованного негра, а целая группа интеллигентных цветных американцев, полных чувства достоинства и готовых отстаивать свои человеческие права.
Вернемся к Эроусмиту. В конце романа он отказывается от благосостояния и научной карьеры — и продолжает свои эксперименты в уединенной лаборатории, в лесу. Тут чувствуется влияние любимого Синклером Льюисом американского классика Генри Торо, который видел высшее счастье человека в одиночестве и непосредственном общении с природой (с книгой Торо «Уолден, или Жизнь в лесу» Синклер Льюис не расставался, постоянно ее перечитывал[8]). Как понимать финал «Эроусмита»? Победа это или поражение? Читатель вправе усомниться в надежности той свободы, которую деятель науки в состоянии обрести таким оригинальным способом. Бесполезно гадать, как сложится дальше судьба Эроусмита, научная и личная. Но в тот момент, когда обрывается действие, Мартин Эроусмит чувствует себя скорей победителем, чем побежденным. Он, как бы то ни было, не поддался давлению шарлатанов от науки, не склонился перед всемогущим бизнесом и многоликим мещанством. Как не склонится, двадцать лет спустя, другой прямодушный и непокорный герой Синклера Льюиса, Нийл Кингсблад.
Мы убеждаемся, что романы Синклера Льюиса насыщены острой идейной проблематикой, которая не потеряла своей актуальности и в наши дни. Проблематика эта глубоко входит в плоть образов, в ткань сюжетов. Один из западноевропейских почитателей таланта Льюиса, известный немецкий романист Арнольд Цвейг, писал о нем еще в 1931 году: «В основе его искусства — критика современного мира, которая объединяет нас всех… Повествователь стоит за своими книгами: они лучше всего там, где его личность скрыта и где именно благодаря этому становится яснее то, что он хочет ими сказать»[9]. В самом деле: в лучших романах Льюиса автор-повествователь нередко комментирует действие — тактично и ненавязчиво. Но он, помимо этого, вживается в своих героев так, что становится как бы неотделим от них. Богатое идейное содержание его книг раскрывается естественно, самородно, благодаря полноте и богатству характеров, созданных писателем. Эти качества Синклера Льюиса — художника очевидны и в «Бэббите» и «Эроусмите» — книгах, представляющих заметный вклад в развитие мировой литературы XX века.
Т. Мотылева
БЭББИТ
Перевод Р. Райт-Ковалевой
Посвящается Эдит Уортон{1}
Глава первая
Башни Зенита врезались в утреннюю мглу; суровые башни из стали, бетона и камня, несокрушимые, как скала, и легкие, как серебряные стрелы. Это были не церкви, не крепости, — сразу было видно, что это — великолепные здания коммерческих предприятий.
