Джек Лондон - Дочь снегов. Сила сильных
— Мы попробуем подъехать с другой стороны, пересечь реку выше по течению, — крикнула она отцу. — Что такое? Не слышу! Ах, ты про Томми? У него сердце немного не в порядке. Ничего серьезного. — И Фрона салютовала веслом. — Мы скоро вернемся, отец, не успеешь оглянуться, как мы уже будем здесь.
Река Стюарт успела совсем очиститься от льда. Лодка поднялась вверх по ней на четверть мили, а затем пересекла ее и поплыла дальше к Юкону. Но когда она очутилась прямо против того места берега, где лежал путник, перед ней встало новое препятствие. На расстоянии мили вверх по течению виднелся островок, наполовину размытый водой. От него тянулась длинная песчаная отмель вроде косы, делившая реку пополам и простиравшаяся до того самого места, где на противоположном берегу начинались скалы. К довершению всех бед вдоль косы осели льдины, и теперь по краям ее высилась сверкающая, хрустальная стена.
— Придется перетаскивать лодку через косу, — сказал Корлис Фроне, когда «Ля Бижу», отдалившись от берега, начала пересекать реку.
«Ля Бижу» быстро проплыла через первый, более узкий рукав, отделявший отмель от правого берега, и вошла в крошечную бухту, окруженную менее высокими льдинами. Сидевшие в лодке высадились на широкую, плоскую льдину, конец которой торчал высоко над водой. Насколько прочна была эта платформа, никто, конечно, не знал; но спасательный отряд храбро влез на нее, и вскоре все очутились, вместе с лодкой, на вершине ледяной стены. Оглянувшись кругом, они увидели везде сверкающие нагроможденные друг на друга льдины, словно разбросанные в беспорядке рукой могучего титана. Прозрачные глыбы теснились и словно лезли друг на друга, вздымаясь все выше и выше и служа пьедесталом одна для другой; вся эта громада сверкала и искрилась на солнце, как гигантский алмаз.
— Хорошенькое местечко для прогулки, — усмехнулся Томми, — особенно тогда, когда прорвет еще какой-нибудь затор вверху и весь лед налетит сюда! — И он с решительным видом уселся на отмель. — Нет, покорно благодарю, я дальше не полезу.
Фрона и Корлис продолжали взбираться на гору, таща лодку за собой.
— Персы бичами гнали своих рабов в бой, — заметила девушка. — Я только теперь начинаю понимать их. Не пойти ли вам за ним?
Корлис пинком заставил встать хныкающего Томми. Лодка была не тяжелая, но большая по размерам, и потому требовалось много силы на то, чтобы перетаскивать ее, особенно по крутым местам и при поворотах. Солнце сильно грело, и блеск его слепил глаза. Все трое обливались потом и тяжело дышали.
— Ах, Вэнс, знаете что…
— В чем дело?
Корлис быстрым движением смахнул пот со лба.
— Я жалею, что не позавтракала плотнее.
Вэнс сочувственно проворчал ей что-то в ответ. Они уже добрались до середины отмели; отсюда виднелась река и противоположный берег, на котором лежал несчастный путник. Ниже по течению расположился Расстанный остров, весь в зелени, от него веяло миром. Широкий Юкон, казалось, лениво улыбался, словно ему никогда на ум не приходило ополчаться против людей и коварно губить их. У самых ног Фроны и Вэнса склон ледяной горы спускался вниз, и у подножия его виднелось миниатюрное ущелье, погруженное в тень.
— Двигайтесь живее, Томми, — приказала шотландцу Фрона, — мы уже прошли половину пути, а внизу есть вода.
— Ах, вам воды не хватает! — огрызнулся шотландец. — А сами человека на смерть ведете!
— Боюсь, что у вас на душе какой-нибудь тяжелый грех, Томми, — сказала Фрона, укоризненно качая головой, — иначе вы не боялись бы так сильно смерти. — Она вздохнула и снова взялась за лодку. — Впрочем, это естественно. Вы не знаете, как следует умирать мужчине…
— Да я вовсе и не хочу умирать! — возмущенно перебил шотландец.
— Однако бывают такие случаи, когда волей-неволей приходится расставаться с жизнью, — такие случаи, когда другого ничего не остается. Быть может, сейчас для нас наступило такое время!
Томми осторожно спустился со скользкого уступа на широкую площадку.
— Все это хорошо, — усмехнулся он, — но не находите ли вы, что следовало бы предоставить мне самому решить этот вопрос? Неужели я в таком деле должен плясать под чужую дудку?
— Должны. Иначе вы ничего и не спляшете. Такие люди, как вы, всегда повинуются более сильным натурам. Сильные приказывают вашему брату идти на смерть; они ведут вас умирать; бичом гонят вас на смерть.
— Вы красиво поете, — возразил Томми, — и ловко действуете. Мне, по-видимому, жаловаться не полагается, — очень уж у вас все хорошо выходит.
— Здорово вы его отделали! — одобрительно заметил Корлис, когда Томми, спрыгнув в ущелье, исчез из виду. — Вот скотина! Он готов и на страшном суде спорить!
— Где вы научились грести? — спросила Фрона.
— В колледже спортом увлекался, — ответил Корлис. — Но посмотрите, как здесь хорошо!
На дне ущелья от таяния льда образовалась лужа. Фрона легла на живот и припала запекшимися от жары губами к прохладной воде. Она растянулась во весь рост, показывая подошвы ног; от ее чулок и мокасинов остались лишь лохмотья. Кожа у нее была необычайно белая, но на ней виднелось множество порезов и подтеков от ходьбы по льдинам. На ранках запеклась кровь; из одной, на маленьком пальце, она продолжала сочиться.
— Какая маленькая, да хорошенькая, да нежненькая на вид! — насмехался Томми. — Кто бы подумал, что она способна потащить за собой сильного мужчину прямо черту в пасть!
— Вы так ворчите, Томми, что можно и взаправду подумать, будто вас в ад волокут, — сердито произнес Корлис.
— И волокут, со скоростью сорока миль в час, — подтвердил Томми и удалился, торжествуя, что последнее слово осталось за ним.
— Подождите минутку. У вас две рубашки. Дайте мне одну.
Шотландец вопросительно взглянул на Корлиса, но когда понял, в чем дело, он покачал головой и отошел прочь.
Фрона вскочила на ноги.
— Что вам нужно?
— Ничего. Сядьте.
— Да в чем же дело?
Корлис положил ей руки на плечи и заставил ее снова опуститься на землю.
— Ваши ноги… Вы не можете продолжать путь в таком состоянии. Они все изранены. Вот видите!
И он коснулся рукой ее подошвы. Рука оказалась вся в крови.
— Отчего вы мне раньше не сказали?
— Да мне не было больно, не особенно больно!
— Дайте мне одну из ваших юбок, — потребовал Корлис повелительным тоном.
— Я… — Она замялась. — У меня всего одна юбка.
Корлис посмотрел вокруг. Томми исчез куда-то за льдинами.
— Пора двигаться, — сказала Фрона, попытавшись встать.
Но Вэнс удержал ее.
— Ни шагу дальше, пока я не сделаю вам перевязку. Закройте глаза.
Фрона послушно зажмурилась. Когда она открыла глаза, Вэнс стоял перед ней, голый до пояса: он разорвал свою рубашку на узкие полосы и перевязывал ей лоскутками ноги.
— Вы шли сзади, и я не мог заметить…
— Пожалуйста, не оправдывайтесь, — перебила его Фрона. — Я сама виновата, ничего не говорила.
— Я и не думаю оправдываться, я упрекаю вас. Ну а теперь дайте другую. Поднимите ее выше!
Близость Фроны сводила его с ума. Он не мог сдержаться и коснулся губами ее пальчика — того самого пальчика, из-за которого барон Курбертэн был осчастливлен поцелуем.
Фрона не отдернула ногу, но лицо ее вспыхнуло, и она вся затрепетала, второй раз в жизни.
— Вы пользуетесь тем, что вы так добры, — с упреком сказала она.
— В таком случае я потребую двойную плату за мою доброту.
— Не надо! — умоляющим тоном произнесла девушка.
— Почему? У моряков есть обычай: когда судно тонет, они открывают все бочки с вином и напиваются. А так как мы сейчас рискуем погибнуть, то я и ищу опьянения.
— Но…
— Но в чем же дело? В том, что скажет свет, что ли?
— Ну, этого упрека я меньше всего заслуживаю! Не будь тут заинтересовано еще одно лицо… Что же, принимая во внимание все обстоятельства…
Корлис заканчивал перевязку. Завязав последний узел, он выпустил ногу Фроны.
— К черту Сэн Винсента! Пойдемте!
— Я вас понимаю. Я тоже послала бы его к черту на вашем месте, — сказала Фрона, смеясь и берясь за один конец лодки. — Однако как вы изменились, Вэнс! Вы совсем уже не тот, что тогда, на дороге в Дайю. Уже хотя бы то, что вы тогда не чертыхались.
— Да, я переменился; за это я благодарен Господу Богу и вам. Но только я, по-моему, честнее вас. Я провожу свою философию в жизнь.
— Вы сами должны признаться, что вы не правы. Вы слишком много требуете при данных обстоятельствах…
— Всего лишь маленького пальчика.
— Или вы, может быть, любите меня любовью брата? В таком случае можете, если хотите…
— Да замолчите же! — грубо перебил он. — Или я сейчас наделаю глупостей…
— Перецеловать все мои пальцы, — докончила Фрона.
