Сельма Лагерлёф - Сага о Йёсте Берлинге
— Дорогой друг! — сказала она, пожимая плечами. — Есть причины, заставляющие не вспоминать старые истории об этом несчастном; те же причины сейчас заставляют меня просить тебя не поднимать публичного скандала. Он, вероятно, погиб в эту ночь.
Она говорила кротким тоном участия, но каждое ее слово было сплошным лицемерием.
— Ты, Элисабет, сегодня долго спала и потому не слыхала, что люди разосланы по всему берегу на поиски господина Берлинга. Он не вернулся в Экебю, и опасаются, что он утонул. Озеро вскрылось к утру. Посмотри, как ветер искрошил лед на мелкие кусочки.
Графиня Элисабет посмотрела в окно. Озеро почти очистилось ото льда.
Тогда горькое раскаянье овладело ею: она пыталась избегнуть правосудия божьего; она лгала и притворялась; она накинула на себя белое покрывало невинности.
В отчаянии она бросилась на колени перед мужем, и слова признания сорвались с ее уст:
— О мой супруг, осуди и отвергни меня! Я любила его. Да, да, не сомневайся в том, что я любила его. Я рву на себе волосы, я раздираю на себе одежды от горя. Теперь, когда он погиб, мне все безразлично. Теперь мне не к чему защищаться. Узнай же всю правду. Любовь моего сердца я отняла у супруга и подарила ее другому. О, горе мне, презираемой! Я одна из тех, кого соблазнила запретная любовь!
О ты, юное, доведенное до отчаянья существо, зачем валяешься ты в ногах своих судей и раскрываешь свою душу! Не миновать тебе горьких мучений! Не миновать позора и унижений! Ты сама призвала небесные молнии сверкать над твоей головой!
Что ж, рассказывай теперь своему супругу, как ужаснула тебя страсть, такая могучая и непреодолимая, как ты содрогнулась перед низостью собственного сердца! Страшна встреча с призраками ночью на кладбище, но демоны искушения в твоей собственной душе куда страшней для тебя.
Скажи же им, что ты, отвергнутая богом, считаешь себя недостойной ступать по земле! В молитвах и слезах боролась ты с искушением: «О боже, спаси меня! О сын божий, изгони демонов искушения!» — молила ты.
Скажи же им, что ты сочла за лучшее все скрывать, чтобы никто не узнал о твоем падении. Ты думала, что богу это будет угодно. Ты думала, что идешь по божьему пути, когда хотела спасти любимого человека. Он ничего не знал о твоей любви. Он не должен был погибнуть из-за тебя. Разве ты знала, где искать правильный путь? Что такое добро и что такое зло? Один бог знает это, и он тебя осудил. Он убил кумира твоего сердца и привел тебя на великий исцеляющий путь покаяния.
Скажи им: ты знаешь теперь, что спасение не в сокрытии! Тьма и мрак — вот где прячутся демоны искушения! Пусть руки судей твоих вооружатся бичом! Наказание — вот целительный бальзам на рану греха. Твое сердце жаждет страданий.
Скажи им все это, пока ты валяешься у их ног на полу и в страшном горе ломаешь руки, пока в твоем голосе звучат ноты отчаяния, пока ты громким смехом приветствуешь мысль о наказании и бесчестии, пока твой муж не хватает тебя за руку и не заставляет подняться!
— Веди себя, как подобает графине, или я буду вынужден просить свою мать наказать тебя, как ребенка!
— Делай со мной все что хочешь!
Тогда граф выносит свой приговор:
— Моя мать просила за тебя. Ты можешь остаться в моем доме. Но отныне приказывать будет она, а ты — подчиняться.
Таковы пути покаяния! Молодая графиня превратилась в самую последнюю из служанок.
Долго ли, долго ли будет так продолжаться? Долго ли придется гордому сердцу терпеть унижения? Долго ли нетерпеливые уста смогут молчать, а горячие руки сдерживать свой порыв?
Но унижение сладостно. Пока спина болит от тяжелой работы, на сердце спокойно. К тому, кто спит лишь несколько коротких часов на жестком соломенном ложе, сон приходит незваный.
Пусть старуха превращается в злого духа и терзает молодую! Та лишь благодарна своей благодетельнице. Но искупление еще так далеко. Пусть поднимают ее полусонную каждое утро в четыре часа! Пусть неумелым рукам дают непосильное задание на день за тяжелым ткацким станком! Так и надо. У кающейся грешницы не всегда хватит сил, чтобы самой хорошенько себя бичевать.
Когда настает большая весенняя стирка, графиня Мэрта заставляет ее стоять над лоханью в прачечной. Она сама приходит проверить ее работу.
— Вода у тебя в лохани холодная, — говорит она и, зачерпнув кипящей воды из котла, выплескивает прямо ей на руки.
В холодный, ненастный день стоят прачки у озера и полощут белье. Порывы сильного ветра налетают на них, обдавая дождем и снегом. Юбки у прачек насквозь промокли и стали тяжелыми, как свинец. Трудно работать вальком. Кровь проступает из-под ногтей.
Но графиня Элисабет не жалуется. Да будет благословенно милосердие божие! В чем же сладость покаяния, как не в страдании? Удары бича нежно, словно лепестки роз, опускаются на спину грешницы.
Молодая женщина вскоре узнала, что Йёста Берлинг жив. Старуха обманула ее тогда, желая хитростью вырвать признание. Но что с того? Таков путь покаяния! Такова кара божья! Он привел грешницу на путь искупления.
Одно лишь ее тревожит: что же будет с ее свекровью, чье сердце господь ожесточил из-за нее? О, он не должен судить ее строго. Ее жестокость поможет грешнице снова обрести благословенье божье.
Где знать ей, как душа, пресыщенная радостями жизни, бывает склонна предаться жестокости. Когда мрачная, ненасытная душа лишена поклонения, лести, упоения танцев и азарта игры, из самых тайников ее, им на смену, приходит жестокость. Ее притупившиеся чувства находят радость в том, чтобы мучить людей и животных.
Сама старуха не сознает своей жестокости. Она считает, что лишь карает неверную жену. Часто, лежа без сна по ночам, она изобретает для нее все новые наказания.
Однажды вечером, обходя комнаты, она заставляет графиню идти впереди со свечой без подсвечника.
— Свеча догорает, — говорит молодая графиня.
— Когда догорает свеча, то горит подсвечник, — отвечает графиня Мэрта.
И они продолжают путь, пока дымящийся фитиль наконец не гаснет на обожженной руке.
Но все это еще пустяки. Существуют душевные муки, которые гораздо страшнее телесных. Графиня Мэрта приглашает гостей и заставляет хозяйку дома прислуживать за столом.
О, это день большого испытания для нее. Посторонние люди будут свидетелями ее унижения. Они увидят, что она недостойна сидеть за столом рядом с мужем. О, с какой насмешкой будут они останавливать на ней холодные взоры!
Все, однако, выходит хуже, намного хуже. Никто из гостей не решается взглянуть на нее. Все за столом, мужчины и женщины, сидят молчаливые и подавленные.
Это оскорбляет ее до глубины души. Разве ее грех так уж страшен? Разве позор находится с ней рядом?
И вот приходит оно, искушение: ее бывшая подруга Анна Шернхек и лагман из Мюнкерюда останавливают ее, когда она проходит мимо них, берут у нее из рук блюдо с жарким, пододвигают ей стул и не позволяют уйти.
— Садитесь, дитя мое, садитесь, — говорит лагман, — вы не совершили ничего дурного.
И тут в один голос все гости заявляют, что, если она не сядет с ними вместе за стол, они тотчас же уедут. Они ведь не палачи. Они вовсе не намерены потакать графине Мэрте. И их не так легко провести, как этого безмозглого графа Хенрика Дона.
— О мои добрые, милые друзья! Не будьте так сострадательны! Вы заставляете меня во всеуслышанье заявлять о моем грехе. Я слишком любила одного человека.
— Дитя, да имеете ли вы понятие о грехе? Вам даже не понять, до чего вы невинны. Йёста Берлинг ведь даже не знал о вашей любви. Займите снова свое место за этим столом! Вы не сделали ничего дурного.
Гостям удается на некоторое время ободрить ее, и они сами вдруг начинают радоваться, как дети. Смех и шутки звучат за столом.
Эти отзывчивые, чуткие люди очень добры, но все же они искусители. Они хотят уверить ее, будто она не заслужила мучений, и открыто выражают неприязнь графине Мэрте. Где им понять, как душа грешника томится по чистоте, когда он подвергает себя испытанию, не обходя по дороге острые камни и не закрывая лица от палящих лучей солнца.
Иногда графиня Мэрта заставляет ее целыми днями сидеть за пяльцами и выслушивать бесконечные истории о Йёсте Берлинге, об этом отрешенном пасторе и авантюристе. Не важно, если память и изменяет ей иногда, она не поленится добавить кое-что от себя, лишь бы только это имя целыми днями звучало в ушах молодой графини, которая боится этого больше всего. В такие дни ей начинает казаться, что ее покаянию никогда не будет конца. Ее любовь не умирает, и она думает, что она сама умрет прежде, чем ее любовь. Ее здоровье начинает ей изменять, и она часто болеет.
— Где же он, твой герой? — спрашивает графиня Мэрта насмешливо. — Каждый день я жду, того и гляди он появится во главе своих кавалеров. Почему не штурмует он Борг, почему не возводит тебя на трон и не бросает меня и твоего мужа связанными в темницу? Или забыл тебя?
