Пэлем Вудхауз - Том 9. Лорд Бискертон и другие
— Сто лет не снимался.
— Да, странно! — задумчиво протянул Гарроуэй. — Почему-то, не могу точно сказать — почему, ваше лицо ассоциируется у меня с фотографиями.
— Не очень у вас сегодня хлопотный денек выдался, да?
— Я сейчас не на дежурстве. Так вот, видел я вашу фотографию — и даже в нескольких ракурсах — в одном альбоме…
Теперь не оставалось сомнений, что разговор Муллету неприятен. Слушал он с таким видом, словно его гложет тревога — а как там астма у его любимой тети из пригорода? — и уже развернулся, чтобы уйти, когда на крышу вышел молодой человек в сизо-сером костюме.
— Муллет! — окликнул он.
Тот благодарно поспешил к нему, кинув полисмена задумчиво обозревать собственные (заметим, огромные) ноги.
— Да, мистер Финч?
Рассказчик с верной системой ценностей вынужден отметить, что появление Джорджа Финча после того, как появился Хамилтон Бимиш, снизило впечатление. Бимиш заполнял собой все пространство. Аура авторитетности двигалась перед ним, словно огненный столп перед израильтянами в пустыне. При виде Дж. Хамилтона Бимиша, еще до того, как он заговорит, каждого ударял по мозгам паровой молот, отшибая их напрочь. При появлении Финча ничего подобного не происходило. Внешность его вполне соответствовала сущности — да, неприметный холостяк; именно такие существа мелькают в этом городе на каждом шагу. С одного взгляда было ясно, что ни единой брошюры он не написал, более того, не напишет. Сложения он был стройного, лицом — приятен, но непримечателен. Карие глаза время от времени обретали выражение больной овечки; волосы были русые или, если хотите светло-каштановые. Рассмотреть это было можно — шляпы на голове у Джорджа не было, он держал ее в руках.
Да, держал, и благоговейно, как величайшую ценность, что странно, поскольку мы вправе назвать ее никудышной. Нет, возможно, когда-то она и была отличной шляпой, но теперь выглядела так, будто по ней хорошенько прошлись, а потом еще и попинали ее ногами.
— Муллет, — распорядился Джордж, окидывая эту реликвию мечтательным взором, — возьмите шляпу и уберите ее.
— То есть выкинуть, сэр?
— Ни в коем случае! Уберите, и очень, очень бережно! У вас есть оберточная бумага?
— Да, сэр.
— Тогда заверните ее поаккуратней и положите на стол в моей гостиной.
— Слушаюсь, сэр.
— Извините, что перебиваю, — проговорил позади вежливый голос, — но не могли бы вы, мистер Финч, уделить мне минутку вашего драгоценного времени?
Офицер Гарроуэй, покинув свой наблюдательный пост, стоял позади Джорджа в несколько неловкой позе. В добрых глазах его светилась застенчивость.
— Простите, что перебиваю, — повторил он.
— Ничего, ничего.
— Я полисмен, сэр…
— Да, я вижу.
— И боюсь, — печально продолжил Гарроуэй, — мне придется выполнить довольно неприятный долг. Очень бы хотелось избежать его, если б я только мог согласовать это со своей совестью. Но долг есть долг. Нам, полисменам, мистер Финч, приходится иногда поступать не по-джентльменски.
— Несомненно, — поддакнул Джордж.
Муллет опасливо сглотнул. На лице у него проступило загнанное выражение. Гарроуэй ласково и озабоченно оглядел его.
— Замечу, — продолжил он, — что никакой личной вражды я к мистеру Муллету не питаю. За свое короткое знакомство с ним я не наблюдал никаких признаков, которые опровергли бы впечатление, что собеседник он приятный, работник — ревностный. Тем не менее я обязан сообщить, что мистер Муллет находился в тюрьме.
— В тюрьме?
— Но исправился, — поспешно вставил Муллет.
— Насчет этого ничего сказать не могу, — заметил Гарроу-эй. — Говорю только о том, что знаю. Очень возможно, что мистер Муллет, как он утверждает, исправился. Но это не меняет того факта, что он отбыл срок в тюрьме. Во исполнение своего долга я вряд ли могу скрыть это от джентльмена, который в данный момент держит его у себя на службе. Как только нас познакомили, я сразу обнаружил нечто знакомое в его лице, а там и припомнил, что видел его недавно в фотоальбоме преступников в Главном управлении полиции. Возможно, сэр, вам известно, что осужденных преступников вносят в картотеку, то есть фотографируют в различных ракурсах, когда начинается их срок заключения. Что и было проделано с мистером Муллетом полтора года назад, когда его приговорили за кражи к году тюремного заключения. Могу я поинтересоваться, как мистер Муллет оказался у вас на службе?
— Его прислал мистер Бимиш. Хамилтон Бимиш.
— В таком случае, сэр, мне добавить нечего, — полисмен склонился перед столь почитаемым именем. — Несомненно, у мистера Бимиша были самые достойные причины его рекомендовать. Поскольку мистер Муллет уже отбыл срок наказания, мне вряд ли стоит упоминать, что полиция против него ничего не имеет. Просто я счел своим долгом сообщить вам о его прошлом. Вдруг вам неприятно держать на службе человека с такой биографией. А теперь вынужден оставить вас. Долг обязывает меня вернуться в участок, на службу. До свидания, мистер Финч.
— До свидания.
— До свидания, мистер Муллет. Приятно было познакомиться. Вы случайно не встретились в Синг-Синге с молодым человеком по кличке Горилла Джо? Нет? Извините. Он из моего родного городка. Хотелось узнать, как он сейчас.
После ухода Гарроуэя царило долгое молчание. Джордж неловко переминался с ноги на ногу. Он был доброжелательный молодой человек и неприятных сцен не любил.
— Э… Муллет… — начал Джордж и покосился на Муллета. Тот уставился в небо.
— Сэр?
— Неудачно получилось.
— Очень неприятно для всех заинтересованных лиц, сэр.
— Мистер Бимиш мог бы меня предупредить.
— Вероятно, посчитал излишним, зная, что я совсем исправился.
— Да, но все-таки… Э… Муллет…
— Сэр?
— Полицейский говорил о кражах… Что вы, в сущности, делали?
— Нанимался на службу камердинером, сэр, и выжидал, пока не подвернется удобный случай, а потом удирал, прихватив все что можно.
— Вон оно что!
— Да, сэр.
— Хм… Мистер Бимиш все-таки мог бы хоть намекнуть мне, тонко как-нибудь. О, Господи! Наверное, я часто вводил вас в соблазн!
— Нередко, сэр. Но я только рад соблазну. Каждый раз, оставаясь наедине с вашими жемчужными запонками, сэр, я с ним сражался. «Почему бы тебе не украсть их, Муллет? — нашептывал он. — Ну почему бы не украсть?» Превосходная, сэр, нравственная тренировка.
— Н-да, наверное…
— Да, сэр. Жутко вспомнить, на что он только не подталкивал. Иногда, когда вы спали, он нашептывал: «Сунь ему под нос губку с хлороформом и сматывайся с добычей!». Представляете, сэр?
— Да…
— Но я, сэр, побеждал. Не проиграл ни одной битвы, с тех пор как нахожусь у вас на службе, мистер Финч.
— И все-таки, Муллет, вряд ли вы останетесь у меня. Муллет безропотно склонил голову.
— Я боялся этого, сэр. С той самой минуты, как этот плоскостопый коп вылез на крышу, у меня возникло предчувствие — быть беде. Но я был бы очень вам благодарен, сэр, если б вы переменили решение. Могу заверить вас, я полностью исправился!
— Вера повлияла?
— Нет, сэр. Любовь.
Слово это, по-видимому, затронуло тайную струнку в душе Джорджа. Лицо его утратило суровое, решительное выражение. Он взглянул на собеседника почти растроганно.
— Муллет! Вы влюблены?
— Да, сэр. Ее зовут Фанни. Фанни Уэлч. Она — карманная воровка.
— Карманная воровка?
— Да, сэр. Самой высшей квалификации. Умеет стащить часы из кармана так, что вы поклялись бы — она и на ярд к вам не приближалась. Вот это искусство! Но она пообещала мне стать честной, если честным стану я. И я уже откладываю деньги на покупку мебели. Так что очень надеюсь, сэр, что вы передумаете. Меня здорово подкосит, если я сейчас лишусь работы…
— Не следовало, конечно… — Джордж собрал лоб в гармошку.
— Так вы не уволите меня?
— По слабости… да, по слабости…
— Нет, сэр, что вы! Это истинно христианский поступок. Джордж впал в задумчивость.
— Сколько вы уже у меня, Муллет?
— Месяц, сэр.
— И мои жемчужные запонки на месте?
— Лежат, сэр, все в том же ящике.
— Ладно, Муллет. Можете остаться.
— Премного вам благодарен, сэр!
Снова повисла пауза. Заходящее солнце набросило на крыши золотистый ковер. Наступил час, когда человека тянет на откровенность.
— Знаете, Муллет, — произнес Джордж Финч, — любовь — удивительная штука!
— Движет солнца и светила, сэр, я частенько говорю.
— Муллет…
— Сэр?
— Сказать вам кое-что?
— Если желаете, сэр.
— Я тоже влюблен.
— Быть не может!
— Вы заметили, Муллет, что я стал очень разборчив в одежде?
— Что вы, сэр! Внимания не обратил.
