Юрий Рытхэу - Время таяния снегов
– Нет, я поеду в университет,– твердо ответил Ринтын.
– Дурак! Если бы не воинский долг, я бы не задумываясь стал ветеринаром. Такая работа! Все время среди собак! А какие там псы! Настоящие аристократы. Живут как римские императоры – дерутся, жрут и делают щенят. Племенными называются!
– Я решил учиться в университете,– тихо ответил Ринтын.– Это цель моей жизни.
– Эх ты, опера! Цель жизни! Если хочешь знать, то настоящей жизни ты еще не видел. Я тебе даю советы и ищу работу не во вред, а для твоей же пользы. Конечно, приятно быть безответственным мальчишкой, но не все же время. Ты вспомни своего друга Эрмэтэгина. Хороший был человек. Русские говорили, что талантливый. Метался от одного к другому и так ни к чему не пристал, пока не погиб.
– Я не собираюсь метаться, поеду в Ленинград,– настаивал на своем Ринтын.
Такие разговоры повторялись все чаще. А дождь все лил, и пароходов в сторону Гуврэля не было.
Наконец настал яркий солнечный день. С волнением Ринтын переступил порог редакции газеты и спросил, как найти редактора. Человек с вымазанными руками указал на толстяка, сидевшего в глубине комнаты. На голове редактора росли редкие пучки рыжих волос, зато на лоб ему падал роскошный огненно-красный завиток. Редактор читал длинные полосы бумаги и сердито чертил на них карандашом.
В комнату снова вошел человек с грязными руками, неся новую порцию бумажных полос.
– Шапка не влезает,– сказал он, протягивая редактору газетную страницу.
– Без шапки нельзя,– сказал строго редактор и посмотрел в окно.
Ринтын взглянул вслед за редактором и подумал, что сегодня вполне можно ходить без шапки.
Когда редактор остался один, Ринтын кашлянул.
– Вы ко мне? – спросил редактор, поднимая голову.
– К вам,– ответил Ринтын,– мне сказал Кикиру, что вашему дому требуется побелка.
– Верно, но вот Кикиру все водит за нос, обещая сделать работу за один день.
– Я хочу сделать побелку,– храбро предложил Ринтын.
Редактор с сомнением оглядел юношу.
– Если вам не понравится моя работа, можете мне ничего не платить,– Ринтын подошел к столу.
– А кто ты такой?
– Ринтын с Улака.
– Паспорт есть?
– Паспорта нет, но есть бумажка из Улакского сельского Совета.
Редактор взял бумажку и быстро прочитал ее.
– Попробуй,– сказал он.– Кисть и белила возьмешь у завхоза.
После обеда Ринтын переоделся в старую камлейку Теркинто и приступил к работе. Не прошло и получаса, как он вспотел. Руки не могли долго держать на весу насаженную на длинную палку кисть. Он сел на землю передохнуть. Откуда-то появился Кикиру, присел рядом с Ринтыном.
– Хорошо работаешь,– похвалил он Ринтына,– только белила капают на стекла. Будешь потом с ними возиться. Чтобы не делать лишнюю работу, прикрепи над каждым окном деревянный козырек. И все.
Кикиру встал и обошел вокруг дома.
– О плате договаривался?
– Нет,– ответил Ринтын,– я же еще не сделал работу.
– Чудак ты,– сказал Кикиру.– Ладно, пока не поздно, я тебя научу, как это сделать. Во-первых, выбелишь одну стену, иди к редактору и скажи, что работа оказалась намного труднее, чем ты ожидал. Проси прибавку. Первую прибавку обычно дают легко. Трудно будет со второй и третьей. Для второй ты скажешь, что тебе требуется помощник, одному не справиться. А чтобы добиться третьей прибавки, я обычно напивался и не появлялся несколько дней, предварительно получив аванс. Тогда наниматель тебя разыскивает и сам назначает прибавку. Но тебе хватит и двух прибавок. Ладно, работай! – И Кикиру снисходительно похлопал Ринтына по плечу.
Три дня потребовалось Ринтыну, чтобы выбелить здание редакции районной газеты. Редактор иногда выходил на улицу и наблюдал, как Ринтын старательно водил кистью.
– Молодец, парень,– подбадривал он Ринтына,– из тебя может знатный маляр выйти.
Однажды редактор поинтересовался, сколько классов окончил Ринтын и где собирается продолжать образование.
– Допустим, в университет тебе, конечно, еще рано, но в какой-нибудь техникум ты вполне можешь подать заявление.
Ринтын на это ничего не ответил.
Когда он закончил побелку и пришел за расчетом, ему заплатили щедро. Он попросил редактора:
– Можно мне немного посмотреть, как делается газета?
– Пожалуйста,– ответил редактор и потрогал двумя пальцами рыжую прядь на лбу.– Алим, покажи парню свое хозяйство.
В типографии Ринтын смотрел, как Алим набирал аккуратные и ровные строчки. Его удивила способность Алима из множества ящичков находить не глядя нужную букву. На обитом жестью столе вскоре появилась готовая страница. Алим положил на нее лист бумаги, провел по нему валиком и протянул Ринтыну отпечатанную газетную страницу. Она остро пахла краской и пачкалась. Ринтын осторожно взял ее в руки и прочитал: “Успехи улакских зверобоев”. В заметке рассказывалось, что улакцы после успешной весенней охоты начали промысел кита и уже добыли двух. Ринтыну на миг представился улакский берег, заполненный народом и собаками. В кучах дымится свежее китовое мясо и блестят большие пласты белого жира. Ему даже померещился громкий крик Кукы, распоряжающегося разделкой китовой туши.
– Нравится, как делается газета? – спросил Алим.
– Очень интересно,– ответил Ринтын.
– Оставайся у нас,– предложил Алим,– выучим на наборщика.
– Нет,– покачал головой Ринтын.
– Напрасно отказываешься. Мы не всякого приглашаем в газету.
8Большая сумма заработанных денег позволила Ринтыну увереннее чувствовать себя. Каждый день он ходил в магазин и приносил большие свертки покупок. Теркинто ругал его, грозил отобрать деньги.
Однажды Ринтын встретил возле магазина Кикиру. Потомок жироваров был навеселе и нетвердо держался на ногах.
– Здорово, маляр,– радушно приветствовал он Ринтына.– Много заработал денег?
Когда Ринтын назвал сумму, Кикиру вытаращил глаза и с восхищением сказал:
– Молодец! Значит, мои советы не пропали даром. Сколько раз просил прибавку?
– Ни разу,– ответил Ринтын,– сами так заплатили.
– Какомэй! – не сдержал возгласа удивления Кикиру.– Не могут они без просьбы столько заплатить. Я их знаю. Такие скупые люди, даром что им доверили газету делать.
Кикиру постоял в нерешительности, снял шапку и крепко почесал голову.
Ринтын ждал: этот жест означал, что Кикиру хочет еще что-то сказать.
– Значит, заработал денег,– продолжал Кикиру,– это хорошо. Человек с деньгами чувствует в себе силу, а без денег он вроде как бы больной и слабый. Всякий его может обидеть. А ты, значит, заработал денег…
– Я могу и вам дать,– догадался, наконец, Ринтын.
Кикиру строго посмотрел на него и наставительно произнес:
– Заработанное не следует раздавать направо и налево. Но если чувствуешь ко мне благодарность за то, что я подсказал, где можно заработать, так и быть, одолжи мне малость… На сто граммов.
Ринтын дал Кикиру гораздо больше, чем тот просил. Не считая, Кикиру сунул деньги в карман и вошел в магазин.
Большой заработок сбил с толку Ринтына. Он теперь думал, что деньги заработать ничего не стоит, и, скоро все растратив, стал снова снабжать кытрынцев водой. Работу он делил с Кикиру и получал гораздо меньше, чем раньше. Бывали дни, когда на заработанные деньги он мог купить только немного хлеба…
– Мы с тобой завтра пойдем к заведующему районным отделом народного образования,– сказал однажды вечером
Теркинто.
Заведующий оказался высоким худощавым человеком. Он сидел за простым деревянным столом, заваленным бумагами, и неистово курил большую самокрутку.
Он внимательно просмотрел свидетельство Ринтына об окончании Улакской семилетней школы и прищелкнул языком:
– Вот как раз нам тебя и не хватает. Пришла разнарядка – отправить в Въэнское педагогическое училище восемь человек. Семеро уже уехали, а одного мы найти не могли. Отметки у тебя все отличные, так что тебя примут без вступительных экзаменов. Деньги на проезд можешь получить завтра.
– Я не поеду в Въэн,– твердо проговорил Ринтын,– я еду в Ленинград, в университет. И никуда больше.
– Чудак ты,– спокойно ответил заведующий отделом народного образования,– до Ленинграда далеко, а до Въэна рукой подать. К тому же в Ленинград ты при всем желании в этом году не попадешь. Времени уже мало осталось.– И заведующий обратился к Теркинто: – Попробуйте его уговорить.
– Бесполезно,– махнул рукой милиционер.
Они молча шли домой. Теркинто впереди, а Ринтын немного позади.
В последние дни Ринтын чувствовал себя совсем неловко. Он, правда, хорошо понимал, что брат и в мыслях не имеет ничего против него. Доведись Ринтыну жить с ними так целый год, Теркинто ничего не скажет. Но ему самому было неприятно сидеть у брата на шее. Ринтын днями рыскал по поселку в поисках работы и старался возвращаться домой уже после того, как Теркинто с женой поели. Но для него всегда был оставлен обед, и на его заверения, что сыт, Теркинто ворчал:
