Джон Апдайк - Иствикские вдовы
— Это был он, — поправила ее Александра. Она уже пришла в себя и жаждала поскорее приступить к ритуалу исцеления и исправления зла. Джейн, как всегда, создавала препятствия и была настроена негативно.
— Почему он здесь? — спросила она. — Зачем он вернулся?
— Ну, это только ты так думаешь, что он вернулся, — заметила Сьюки. — Только ты видела его или думаешь, что видела, — ведь было темно и шел дождь. — Но в унитарианской церкви, припомнила она, в переднем ряду Грета стояла как минимум с одним мужчиной в полный рост, с незнакомцем, с соучастником. Грета обманом вовлекла великодушную красавицу Дебору Ларком в свой убийственный заговор.
— Да видела я его, видела! — не сдавалась Джейн. — Это был тот. Он. Постаревший, растолстевший, измочаленный, но он. Красавчик Кристофер. Это его ангельские серебряные локоны. И именно он делает это со мной.
— Делает — что? — спросила Сьюки. — Джейн, пожалуйста. — Так же, как Александру, ее начало раздражать эгоцентричное нежелание Джейн приступить к делу. Она устала от того, что угождала ей весь день в Провиденсе и по дороге домой, к тому же была голодна, а поесть они не смогут, пока не закончится ритуал.
— Убивает меня! — ответила Джейн. — Удары! То, что у меня постоянно болит желудок! Не именно желудок, а внутренности, как будто там что-то истончается. Точнехонько вот здесь. — Она потрогала грудину между сморщенными отвислыми маленькими мешочками; при ее наготе этот жест вызвал отвратительный образ беспросветного мира внутри ее — асимметрично переплетенные лиловато-багряные органы, черная скользкая пещера, залитая кровью, без конца пульсирующей повсюду. Нет, не без конца. У всех у нас есть свой конец. Удары сердца отсчитывают время. Время нас побивает.
— Это интересно, Джейн, — несколько высокомерно вставила Александра. — Это можно выяснить, и начать нужно будет с Греты, хотя, признаюсь, общение с ней не входит в мое представление о приятном времяпрепровождении. Но…
— И это касается не только меня, — возбужденно продолжала Джейн. — Не думайте, что вы будете только с-с-сторонними наблюдателями. Он и за вас примется. Он винит всех нас в смерти сестры и пришел за всеми нами. Вероятно, Даррил передал ему часть своей энергии, и вот он начал охоту за нами. Он там, за порогом. Я это чувствую.
— Прошу тебя, детка, — попыталась урезонить ее Александра. — Если то, что ты чувствуешь, правда, тем больше у нас оснований воздвигнуть конус могущества. Мы будем творить белую магию. Мы будем просить Богиню за тебя. Мы скажем ей, что сожалеем о Дженни.
— Слишком поздно, — сказала Джейн. — И я ни о чем не с-с-сожалею.
— А ты что думаешь? — воззвала Александра к Сьюки.
— Я думаю, что, какой бы глупостью ни было то, что ты затеяла, мы должны это сделать поскорее, чтобы можно было наконец поесть. Единственное, что я съела, начиная с полудня, — это стаканчик мороженого, посыпанный дурацкими шариками.
— А я бы выпила мартини, — подхватила Джейн. — Просто мечтаю об этом. И добавь чуть-чуть вермута, Лекса, большое спасибо. — Поскольку Александра не торопилась выполнять ее просьбу, она нетерпеливо добавила: — Ладно, не беспокойся, лентяйка. Я сама налью.
— Давай-давай, — ответила Александра. — Не уверена, правда, что у нас есть вермут.
— Тогда к черту вермут. Мне нужно что-нибудь на с-с-себя надеть или включить обогреватель.
Голодная Сьюки заметила сыр и крекеры, и вскоре на ее губах посверкивали соль и крошки. Ее крупные зубы немного выпятились вперед, придав пухлому рту провокационную, слегка надутую форму. Обращаясь к Александре, она произнесла:
— Мюнстер очень вкусный. А гауда суховат. Где ты его взяла? Ты сказала, в «Стоп энд шоп»? В Джеймстауне есть магазин, где сыры лучше.
Она осыпала крошки в магический круг и босыми ногами бессознательно задевала четкую линию «Каскада». На щиколотках Сьюки, хоть все еще и стройных, проступала венозная паутинка, напоминавшая голубоватую вышивку на белых носках.
— Ну пожалуйста! — взмолилась Александра, чуть ли не до слез расстроенная недисциплинированностью своего маленького ведьмовского сообщества. — Давайте восстановим порядок. Богиня ненавидит неразбериху. Она терпеть не может беспорядка в домашнем хозяйстве.
— А она ведет домашнее хозяйство? — поинтересовалась Сьюки.
— Я страшно огорчена, — объявила Джейн, возвращаясь из кухни. — Я нашла вермут, Лекса, причем именно там, где и рассчитывала. Но кто-то пил его. Кто? Или у нас завелись мыши-алкоголики? — Она сделала глоток и скорчила кислую мину.
Александра проигнорировала ее выпад и объяснила Сьюки:
— Прежде чем обращаться к Богине с какой бы то ни было просьбой, мы должны войти в круг. Швабра — это ворота. Я их открою. Но перед тем, как войдем, мы должны совершить священное круговращение.
— Священное круговращение? — переспросила Сьюки. — А что такое «священное круговращение»?
— Как же ты могла забыть, детка? Это значит, что нужно обойти круг снаружи по часовой стрелке. В добром направлении. Чтобы совершить зло, надо обходить его против часовой стрелки.
— Все это чистый формализм, — отмахнулась Сьюки. — Мне кажется, что раньше мы все это делали естественно. Ведьмовство было просто определенным этапом жизни, как менопауза.
— Это происходило до менопаузы, — вставила Джейн. — Как раз накануне, перед тем как мы сдались. О, эта прекрасная sang de menstrues[44]! Кто бы мог подумать, что мы когда-нибудь будем тос-с-сковать по ней?.. Нынешние мои спазмы куда хуже!
— Тебе нужно расслабиться. Нам всем не помешает расслабиться, — сказала Александра своим ласково-успокаивающим, материнским голосом. И подруги не стали перечить, когда она трижды обвела их по часовой стрелке вокруг магического круга. Ночь на дворе была достаточно темной, чтобы окна превратились в зеркала, отражающие их бледные дрожащие тела. Неверный свет шел снизу, от разноцветных широких приплюснутых свечей, расставленных на полу в пяти точках невидимой магической фигуры. Опасаясь, как бы не испустить газы, Александра наклонилась, отодвинула в сторону швабру с пластмассовой ручкой и вошла в открывшийся круг. Сьюки последовала за ней, потом Джейн. Три тени бесшумно кружили по низкому потолку, наплывая друг на друга, увеличиваясь и умножаясь в идущем от пяти неверных источников свете. Подруги стали вплотную друг к другу, чтобы — если какое-нибудь пучеглазое призрачное существо будет взирать на них через окно — казаться единой плотью.
Джейн непристойно грубым сиплым голосом прервала тишину:
— Что эта допотопная хлебная доска делает здесь, в середине?
— Это алтарь, — объяснила Александра с приличествующей тайне нарочитой мягкостью. — Я нашла ее в кухне, под мойкой, среди чайных подносов.
— А бронзовый таз откуда? — спросила Сьюки, стараясь звучать в той же уважительной тональности.
— Медный, — поправила ее Александра. — Он с блошиного рынка в Олд-Вике. А маленький колокольчик с другого базарчика — это чей-то обеденный колокольчик из тех времен, когда в Ньюпорте у всех были горничные и дворецкие. А эти кубки, — она передала каждой по кубку, — я купила прямо на Док-стрит. Иствик на удивление хорошо оснащен для нашего Цеха.
— Цеха, — повторила Сьюки. — Сто лет не слышала этого слова. — Она повертела в изящной руке кубок, бывший легче птички. — Он же из оловянной фольги, — догадалась она, не сильно удивившись.
— Держи его ровно, — попросила Александра. — Я наливаю.
Протянув руку и почувствовав при этом запах собственной подмышки, Александра достала с наружной части круга тяжелую стеклянную бутыль кьянти «Карло Росси».
— Ну и пойло, — сказала Джейн, тем не менее подставляя свой кубок, чтобы наложить кьянти на мартини и «Маргариту». В трепещущем тусклом свете красное вино казалось черным. Три заброшенные души подняли свои фальшивые кубки из хлипкого позолоченного картона с засохшими капельками краски, изображающими драгоценные камни, и сдвинули их в воздухе.
— За нас, — сказала Александра.
— За нас.
— Да. За нас-с-с!
Сьюки смахнула винный след с тонких волосков на верхней губе и пристально осмотрела загадочные композиции из подушек на ковре. Ее голос прозвучал покровительственно, но сочувственно:
— Лекса, голубушка, ты столько потрудилась, чтобы соединить нас с Богиней.
— Соединить? Она что, обзавелась сотовым телефоном? — сострила Джейн. Ее богохульство раздражало подруг и определенно являлось признаком ее нездоровья.
— Абонент находится вне зоны действия Сети, — произнесла Сьюки автоматическим голосом электронного автоответчика. Никто не засмеялся.
Торжественно-черные окна — с теплосберегающими рамами фирмы «Андерсен», на кривошипах, работавших как часы, когда были новыми, но со временем скопившими грязь и ржавчину и ставших норовистыми и тугими, — молчаливо осуждали их за подобную легкомысленную болтовню. В безмолвной скорби они взирали на колдовские тени сомкнутого круга вдов с квадратными плечами.
