Эрнст Юнгер - Годы оккупации
Коэн дал мне также неопубликованную рукопись этого автора под названием «Возвращение племен на родину», посвященную звездной судьбе народов. У Дейблера ощущается какое-то шестое чувство: как будто рождается новый орган, таинственно связующий растения, животных, человека с космосом, это как новый глаз, который открылся и обрел зрение.
Кирххорст, 2 марта 1946 г.Скудные карточные нормы с каждым месяцем урезаются еще наполовину. Это смертный приговор для многих, кто раньше кое-как перебивался, особенно для детей, стариков и беженцев. Судя по газетам, многие в мире встретили этот голодный мор одобрительно. Одна коммунистическая газета во Франции придерживается такого мнения, что мы еще слишком хорошо живем, и выражает недоумение по поводу того, что наши дети еще ходят обутые.
Это на худой конец еще терпимо и приемлемо для разума, когда ты смирился с тем фактом, что мы проиграли войну и нужно платить долги. Менее приятны те соотечественники, которые воображают, будто они причастны к победе, хотя тут они на самом деле роковым образом заблуждаются.
Разговоры с такими посетителями напоминают мне времена единомыслия, когда они велись с обратным знаком. Тип уличаемого проходит через все системы, а вместе с ним и тип преследователя; взаимозаменяясь, они зачастую оказываются представленными в одном и том же лице. Если сегодня сюда придут русские, к чему многие уже готовятся, произойдет перераспределение ролей; на этой почве развивается мир политики.
Кирххорст, 16 март 1946 г.В полночный час я сидел, расположившись за письменным столом, на котором лежала рукопись, в комнате деревенского дома, выходящей окнами в сад, и тут ко мне вошла стройная женщина, одетая в гимнастическое трико, чтобы посмотреть, как горит камин.
И вот я мучительно думаю, где же мог быть этот дом, этот сад и эта комната? Кто такая была женщина, подходившая к камину? Что это была за рукопись, которой я был занят?
И вновь мне приходит мысль, вдруг то, чем мы занимаемся в этих посторонних пространствах, важнее всех трудов при свете дня?
Кирххорст, 18 мая 1946 г.Чтение: Дневники Гонкуров.[139] Здесь в записи от 9 апреля 1869 года можно найти предсказание химика Бертело, которое гласит, что через сто лет человек будет знать, что такое атом, и, владея этим знанием, сможет регулировать солнечное излучение так, как сейчас регулирует свет электрической лампочки. Гонкуры делают по этому поводу замечание, что в этот момент, возможно, на землю явится Господь Бог и, как на выставке, объявит человечеству, что она закрывается.
Там же — возможно, что в первый раз — встречается выражение «ликвидация» в значении революционного термина. Его возникновение связывают с влиянием биржи, а слово «революция» — с астрономией.
Далее — о всеобщем выборном праве: «После стольких столетий воспитания человеческого рода и преодоления дикости оно вновь возвращается к варварству цифири и к торжеству глупости, свойственному слепой массе».
Кирххорст, 25 марта 1946 г.Спал тревожно из-за прививки от тифа, вакцина творила со мной, что хотела. Принудительные мероприятия теперь проводятся в связи с выдачей продовольственных карточек; кто не подчинится, не будет допущен к кормушке. Голод оказался таким удобным кнутом, что, боюсь, государство не захочет отказаться от этого средства даже тогда, когда пищи будет вдоволь.
Прививку я считаю грубейшим вмешательством в здоровье человека. Она начинает по-своему распоряжаться капиталом целительных сил, причем таким образом, каким это сочтут нужным вездесущие в наше время специалисты, т. е. умники, составившие себе имя на своей ограниченности и каждые пять лет выдвигающие новую теорию.
Мне этот процесс представляется приблизительно так, как если бы я для предотвращения возможных пожаров держал в подвале запас воды. Вдруг туда без спросу залезает комиссия и для каких-то особых целей откачивает у меня одну или две тонны, уменьшая потенциал, о назначении которого она не имеет ни малейшего представления. Поскольку этим людям неведома власть провидения, все расходуется на страховку. А там, глядишь, и настал большой пожар. Между тем человеческий род на земле живет не то чтобы больной, но и не здоровый.
Кирххорст, 27 марта 1946 г.Все еще температура, однако тропический климат споспешествовал моему писанию. Пополудни в саду. Распределял грядки под горох, кресс-салат, шпинат, редиску, морковку, конские бобы и петрушку. Для садовода — это абстрактное удовольствие. Ему предшествует чтение каталогов, доставляющее радость воображению.
Можно, например, насаждать сорняки, сорта, которые легче будет полоть. Это значит, выбрать из двух зол меньшее; такой выбор существует и в социальной, политической и моральной сфере, а также в лекарском искусстве, где, например, можно заменить одно стимулирующее средство другим, менее опасным. Расчет может и не оправдаться, как это случилось с попыткой лечить от морфинизма кокаином.
Но есть также и такое тайное средство, которое никогда не обманет, оно заключается в облагораживании почвы. Из чистой садовой земли без труда выдергиваются сныть, пырей, желтушник и прочие враги огородника. В этом теория среды обнаруживает свою положительную сторону.
Кирххорст, 28 март 1946 г.Провоцирующий вызов и ответная реплика. Их чередование, как взмах маятника, входит в число главных мотивов истории; за каждым взмахом следует обратное движение, за всяким нарушением меры — корректирующая поправка.
После 1918 года Германия оказалась в роли провоцируемой стороны, и Гитлер присвоил себя должность ее защитника, взял себе право сделать ответную реплику. По свойству своего характера он, начав с ответа, перешел к безудержной провокации, напрашиваясь этим вызовом на весомую ответную реакцию. Его наследие — это то положение, в котором мы оказались. Хорошие исходные условия превратились в свою противоположность. Нечто подобное случается в шахматной игре, когда игрок слишком быстро развивает сильные фигуры; воля игрока сильнее его соображений, она одерживает верх над его рассудком, оценкой возможностей. В шахматы нужно играть, крепко сев на свои ладони. Надо бы, как в России, обучать этой игре в школах.
Гитлер как-то похвалялся тем, что делает «политику с ледяной холодностью», это была его иллюзия. В начале своего пути он лучше себя понимал, тогда он назвался «барабанщиком». Я слишком плохо знаю его историю, чтобы определить, когда он начал претендовать на ведущее положение. Вероятно, это произошло уже в крепости, после Мюнхенского путча. Но тут, очевидно, сыграли роль и объективные обстоятельства — отсутствие политических сил, которые могли бы ему противостоять или руководить его деятельностью, поскольку ни справа, ни слева, ни среди своих сторонников, ни в правительстве он не встретил превосходящей его воли.
Сегодня он неизбежно считается чистой воды провокатором. Это суждение со временем войдет в соответствующие границы. Спор о нем приведет к его истокам. Его успех был бы необъясним без той ответной реплики, которая прозвучала благодаря ему и была одобрена большой частью народа.
Я почти не знал этого имени, когда впервые увидел его во время одного из ранних выступлений в мюнхенском цирке. У барабанщика обязательно должен быть генерал. Примерно тогда же или немного позднее я, кажется, навещал Людендорфа в одном из пригородов Мюнхена. Я уже читал его воспоминания и многого ожидал от этой встречи. Его имя было связано с последними значительными попытками 1918-го года повернуть ход судьбоносных событий в нашу пользу, с нашими упованиями. Тогда я думал, что поражение произошло из-за того, что нам не удалось дотянуть несколько жалких километров, которые еще отделяли нас от Кале. Сегодня, после завоевания и сдачи огромных территорий, я понимаю, что я заблуждался и только понапрасну растравлял себя ненужным самобичеванием.
Пригород Мюнхена назывался Зольн. Судя по тому, как мне вспоминаются эти события, я прихожу к заключению, что я помню их уже как сон. Это была одна из тех встреч, какие потом не раз повторялись: тебе кажется, что ты знаешь или по крайней мере можешь предполагать на основании исторических примеров, как должен выглядеть монарх, демократ, революционер, консерватор, полководец, поэт, а при виде вошедшего испытываешь разочарование. В этом случае я представлял себе фигуру хотя бы вроде Мак-Магона.(Мак-Магон (Mac-Mahon) Мари-Эдм-Патрис-Морис — французский маршал 1808–1893, в 1873–1879 гг. — президент Французской Республики) Как личность он произвел на меня приятное впечатление, в нем чувствовалось достоинство. Но он тотчас же завел разговор о масонах и уже не сворачивал с этой темы, он процитировал слова Гёте в связи со сражением при Вальми о том, что отныне мировая история поменяла свое содержание. Они служат примером удивительной прозорливости, гениального суждения, которое по первым росткам уже угадывает габитус будущего растения. Людендорф же объяснял это иначе: «Откуда он это узнал? Он знал это, потому что был масоном. Он узнал это от Робеспьера и других масонов, которые засели в Париже». Вероятно, я посмотрел на него с удивлением, потому что он сказал: «Вы, может быть, считаете, что я помешан на масонах. Но когда вы поглубже вникните в эти вещи, то поймете их подоплеку».
