KnigaRead.com/

Эмиль Золя - Радость жизни

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Эмиль Золя, "Радость жизни" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

С этих пор девушка решила возобновить субботние обеды, прекратившиеся со смерти тетки. Священник и доктор являлись аккуратно, и вскоре наладилась прежняя жизнь. Все шутили, вдовец хлопал себя по коленям, уверяя, что, не будь этой проклятой подагры, он пустился бы в пляс, — уж он показал бы, что еще способен веселиться. И только сын сидел хмурый, говорил с раздражением, внезапно вздрагивая среди этой шумной болтовни.

В один из таких субботних вечеров, когда уже подали жаркое, аббата Ортера позвали к, умирающему. Он не допил своего стакана и ушел, не слушая доктора, который был у этого больного перед обедом и кричал вслед аббату, что тот все равно не застанет его в живых. В этот вечер священник выказал такое умственное убожество, что даже Шанто заметил, как только он ушел:

— Бывают дни, когда он не блещет умом…

— Я бы хотел быть на его месте… — резко возразил Лазар. — Он счастливее нас.

Доктор засмеялся.

— Все может быть. Но Матье и Минуш тоже счастливее нас… Право, я узнаю в этом нашу современную молодежь, которая вкусила от плода науки, а потом заболела сомнением, ибо наука не отвечает старым представлениям об абсолютном, на которых их воспитывали чуть ли не с пеленок. Вы хотите сразу найти в науке ответы на все вопросы, тогда как мы их еще только едва нащупываем и, конечно, никогда не сумеем полностью разгадать. И вот вы начинаете отрицать науку и бросаетесь обратно к вере, которая вам не дается, и окончательно впадаете в пессимизм… Да, это болезнь конца нашего века, — все вы Вертеры наизнанку.

Он оживился: это была его любимая тема, в таких спорах Лазар, в свою очередь преувеличивая, отрицал всякую достоверность знаний и провозглашал свою веру в конечное торжество всеобщего зла.

— Как жить, — спрашивал он, — когда каждую минуту все может рухнуть у вас под ногами?

Старый доктор на мгновение загорался юношеским пылом:

— Да просто живите, и все! Разве мало того, что вы живете? Радость рождается в деятельности.

И, резко повернувшись, он обратился к Полине, которая слушала, улыбаясь.

— Вот вы, скажите ему, что вы делаете, чтобы быть всегда довольной?

— Ну, я, — ответила она шутливым тоном, — я стараюсь отвлечься, чтобы не поддаваться тоске, и потом я думаю о других: это меня трогает, и я могу терпеливо сносить свои невзгоды.

Ответ этот, казалось, рассердил Лазара; из чувства злобного противоречия он стал доказывать, что женщины должны быть религиозны. Он делал вид, — будто не понимает, почему Полина давно уже перестала ходить в церковь.

А она, как всегда, спокойно объясняла:

— Очень просто: исповедь показалась мне оскорбительной, и думаю, многие женщины чувствуют, как я. А потом, я не могу верить в то, что мне кажется нелепым. А если так, к чему лгать, делая вид, будто веришь? Впрочем, неизвестность не пугает меня, — ведь она может быть только логичной, поэтому лучше всего постараться спокойно ждать будущего.

— Замолчите, идет аббат, — прервал их Шанто, которому наскучил этот разговор.

Больной умер. Аббат спокойно докончил обед, и напоследок все выпили по рюмке ликера.

Теперь Полина вела весь дом и показала себя рассудительной, веселой и домовитой хозяйкой. Все покупки, даже самые мелкие расходы, делались с ее ведома, а связка ключей всегда звенела у нее на поясе. Все это произошло так естественно, что Вероника нисколько не рассердилась. Со смерти г-жи Шанто служанка стала мрачной и словно отупела. В ней происходил какой-то внутренний перелом; воскресла привязанность к покойнице, и в то же время вернулась угрюмая настороженность по отношению к Полине. Девушка старалась быть с ней ласковой, но Вероника обижалась на каждое слово, уходила на кухню и долго ворчала и рассуждала сама с собой. Когда проходила полоса длительного, упорного молчания и она начинала думать вслух, чувствовалось, что она все еще не может опомниться после несчастья. Разве она знала, что барыня умрет? Конечно, она бы тогда не стала говорить того, что говорила. Справедливость прежде всего! Нельзя убивать людей, даже если у них и есть недостатки. Впрочем, она умывает руки: тем хуже для той, кто была истинной причиной беды! Но это ее не успокаивало, она продолжала ворчать, оправдываясь в своей воображаемой вине.

— Зачем ты себя изводишь? — спросила ее однажды Полина. — Мы сделали все, что могли, никто не в силах бороться со смертью.

Вероника покачала головой.

— Оставьте! Так не умирают… Какова бы ни была хозяйка, а она взяла меня в дом ребенком, и я скорее откушу себе язык, чем скажу о ней худое слово… Не будем об этом говорить, а то как бы не кончилось плохо.

Ни Полина, ни Лазар не говорили ни слова о свадьбе. Полина часто шила, сидя возле Шанто, чтобы ему не было скучно; однажды он попробовал было намекнуть на свадьбу, желая покончить с этим вопросом; ведь теперь нет никаких препятствий. В нем скорее говорило желание удержать Полину возле себя, боязнь попасть снова в руки Вероники, если Полина когда-нибудь уедет. Полина дала ему понять, что до истечения срока траура решать ничего нельзя. Но такой благоразумный ответ был продиктован не одним желанием соблюсти приличия. Полина надеялась, что время разрешит трудный вопрос, который она не смела задать даже самой себе. Внезапная смерть тетки, страшный удар, поразивший ее и Лазара, заставили их забыть свои сердечные раны. Теперь они приходили в себя, и за непоправимой потерей вновь вставала их личная драма, от которой оба страдали. Застигнутая и изгнанная Луиза, разбитая любовь Полины и Лазара, — быть может, это перевернет всю их жизнь? Что делать теперь? Любят ли они еще друг друга? Возможен и разумен ли их брак? Как ни оглушила их катастрофа, вопросы эти всплывали снова и снова, хотя ни Лазар, ни Полина не торопились их разрешать.

Между тем время смягчило обиду Полины. Она уже давно простила Лазара и готова была протянуть ему обе руки, как только он раскается. В ней не было ревнивого желания видеть его униженным, она думала только о нем и готова была вернуть ему слово, если он ее больше не любит. Ее мучило лишь одно сомнение: вспоминает ли он еще о Луизе или забыл ее и вернулся к своей старой, детской любви? Когда она думала, не лучше ли ей отказаться от Лазара, чем сделать его несчастным, все ее существо содрогалось от боли: она знала, что у нее хватит на это мужества, но надеялась, что вскоре затем умрет от горя.

После смерти тетки ей пришла в голову великодушная мысль: она решила помириться с Луизой. Шанто может ей написать, а она добавит несколько примирительных слов. Они живут так одиноко, так печально, что присутствие этой девушки-ребенка было бы для всех развлечением. А кроме того, после пережитых потрясений недавнее прошлое казалось ей теперь очень далеким; к тому же Полину мучила совесть, что она была чересчур резка. Но всякий раз, как она собиралась поговорить об этом с дядей, ее что-то удерживало. Не значит ли это рисковать всем будущим, искушать Лазара и потерять его? Быть может, она и нашла бы в себе достаточно силы и гордости, чтобы подвергнуть его этому испытанию, если бы в ней не возмущалось чувство справедливости. Все можно простить, только не измену. Да, наконец, неужели она сама не в состоянии внести прежнюю радость в дом? К чему призывать чужую, если Полина сама полна любви и преданности? В этом самоотверженном порыве невольно сказывалась гордость, в любви Полины сквозила неосознанная ревность. В сердце ее горела надежда стать единственным источником счастья своих близких.

Отныне это стало для Полины делом жизни. Она приложила все свои силы, все умение, чтобы создать вокруг себя счастливую семью. Никогда еще не проявляла она столько бодрости и душевной доброты. Каждое утро просыпалась с радостной улыбкой, стараясь скрывать все свои огорчения, чтобы не усугублять горе других. Ее жизнерадостность побеждала воспоминания о пережитом горе, ее спокойное обращение обезоруживало всякую злую волю. Теперь она отлично себя чувствовала, была здорова и крепка, как молодое деревцо, и излучаемая ею вокруг радость была лишь отражением ее юности и здоровья. Она восторженно приветствовала каждый наступающий день, и ей доставляло удовольствие снова проделывать ту же работу, какую она выполняла вчера; большего она и не ждала и спокойно глядела навстречу завтрашнему утру. Пусть себе Вероника ворчит у плиты, — у нее появились какие-то чудачества, необъяснимые капризы, — новая жизнь гнала печаль из дома: в комнатах звучал прежний смех, его веселые раскаты снова взлетали вверх по лестнице. Особенно радовался этому дядя: печаль всегда была эму в тягость, и хотя болезнь пригвоздила его к креслу, он по-прежнему любил пошутить. Жизнь и так становилась для него невыносимой, а он судорожно цеплялся за нее с отчаянием калеки, который хочет жить, несмотря на страдания. Каждый прожитый день казался ему победой, а племянница вносила в его дом солнечный свет, и он верил, что не сможет умереть в его лучах.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*