Борис Шергин - Повести и рассказы
– Теперь иди ко мне один.
Дивясь и ужасаясь, детина шагнул к человеку твердым шагом:
– Кто ты, доброхот мой? Откуда ты?
Незнаемый человек говорит:
– Ужели ты меня не узнаешь? Посмотри: чья на мне рубаха, чей кафтанец, чей держу в руке платочек?
Детина всмотрелся и ужаснулся:
– Мой плат, мой кафтанец…
Человек говорит:
– Я и есть тот самый пропащий промысловщик из Пустой губы, костье которого ты прибрал, одел, опрятал. Ты совершил устав, забытого товарища помиловал. За это я пришел помиловать тебя. А кормщику скажи – он морскую заповедь переступил, не схоронил меня. То и задержали лодью непогоды.
«Устьянский правильник»
В северо-русском промышленном мореходстве издревле существовало «обычное право», своеобразная юриспруденция, определяющая профессионально-деловые, а также морально-нравственные отношения промышленников друг к другу. Иногда эти жизненно деловые отношения закреплялись письменно. Таков «Морской устав» новоземельских промышленников. Как бы дополнением к нему может служить «Устьянский правильник».
«Устьянский правильник» представлял собой главу рукописной книжицы (или тетради), писанной почерком XVIII века. К пунктам правил, касающихся мореходно-промышленной среды, приписаны правила общечеловеческого поведения: о том, как молодой человек должен вести себя в присутствии стариков, о вреде пьянства. Подчеркивается, что если старший велит тебе идти с ним о правую руку или посадит тебя с правой стороны, то этим он оказывает тебе честь. Если женщина сидит, положив «нога на ногу», этим она навеки уронит себя в глазах общества.
Чрезвычайно интересна психология тех «устьянских» правил, где расцениваются поступки бедняков по отношению к богатым.
Если ты, не стерпев вдовьих и сиротских слез, будешь красть для этих сирот у богатого, то в этом нет греха. Поступок похвальный, но половину хвалы пусть получит и невольно пострадавший богач.
Другое постановление: если горькие, нищие люди обокрадут богатого и он не только не подаст в суд, но даже не потужит об утере, то такое разумное поведение Христос зачтет богачу за добровольную милостыню.
Имеется любопытное объяснение, почему Никола (покровитель мореходства) имеет титул или прозвище – «скорый помощник». Оказывается, когда молишься богоматери и разным святым, они твою молитву понесут к богу и уже от бога ты получишь милость. Но Николе «вперед милость дана», то есть Николе отпущен от бога как бы лимит. Этим лимитом Никола распоряжается непосредственно, без докладов и волокиты.
В статье «О хмелю» упоминается Никодим Сийский, автор трактата о «разноличных художествах». Никодим был родом с Онеги, в XVII веке именит был по всей Северной Двине как искуснейший живописец.
Что касается заглавия «Устьянский правильник», то, не имея сейчас под рукою оригинала, трудно судить, все ли заглавие рукописи было мною списано. С другой стороны, и составитель (компилятор-копиист) XVIII века выписки свои озаглавливал очень кратко: «Никодимово» (правило), «Геннадиево», «Соловецких»…
Сия книга устав,
Помните добрый нрав,
Како у моря жити:
Чтобы бога не гневити
И люди не смешите.
Мореходством нашим промышляем прибыль всем гражаном… Не доведется таковую степень тратить…
Держитеся гораздого сего обычая. Не разорите мореходства доброго уставы.
…Сказали Звенило Ластольцу:
– Три чина мореходца -когда придет морская напасть и бороться с нею веселяся. Второе -когда ходит в послушании доброму кормщику…
Собери умы свои и направи в путь. Горе, когда для домашних печалей ум мореходцу вспять зрит.
Ежели покоренье навклиру (кормщику) напоказ содержится, а внутрь молва и мятеж, то ждет нас беспромыслица.
Когда дружина слушает слово твое всем сердцем, знай, что ты отвечаешь за них перед богом.
Ежели переступил устав и учинил прошибку, не лги, но повинись перед товарищи и скажи: «Простите меня!» – И огрех мимо идет.
Ежели кто сделал ошибку, и бедственную, но понял ее, и повинился, и исправился, не могите напомянуть ему о ней.
За которым человеком сыщется какое воровство, или татьба, или какое скаредное дело, кто сироту обидит или деньги в рост давал, того в промышленный поход не брать.
И хотя принятые бедственные люди промышляют из-за хлеба и доли не просят, но, по превосходному разуму, долю им дать.
…От веков повелено начатки промыслу нищим давать, мореходных и промышленных людей вдовам и сиротам. Зверя давать мерного, а не детыша. И кожа чтобы не резана, не колота.
Которые от многие службы морские пришли в глубокую старость, давать по тому же.
В бочках пропащую рыбу сиротам не давать, а добрую себе не оставлять. (Люта неистовая жадность. Сытости не имеет деньголюбивая душа и на последнее зло идет.)
Кто свою братью, морскую сиротину, в пир созвать постыдится, того устыдится Христос на суде своем.
Дочку или племянницу хромую или кривую подчиненным и меньшим людям не навязывать. Гораздых девок в господу[14] не пихать.
В который берег жилой придешь, где никого не знаешь, то и меньшим себя честь оказывай, как старшим.
В чужих городах не летай глазами туда и сюда. В чужих берегах будь от баб воздержателен.
В пустых берегах, в становых избушках, где оследиться привелось, оставлять хлебов, муки и, по силе, всякого припасу на производящих людей. По изможенью печь поправить, дров собрать и наколоть. И огнивцев, и кудельки оставить. Что здесь о терящем человеке попечаловал, то о тебе в ином месте люди вдвое порадеют.
Когда идешь со старшим, не опережай его. Беседуя со старшим, не сядь, пока не повелит сесть. И, рассмеявшись, не кажи зубы.
О, человече! Лучше тебе дома по миру ходити, куски собирати, нежели в море позориться, переступая вечную заповедь морскую.
Аще кто, радея о нищих, а самому подать нечем, и он украдет у богатого и даст убогому, то несть грех. Но с полдобра вменит бог и богатому.
Которого богатого человека обокрадут. И утеря явится велика. Но он не потужит и не поклевещет, то утерю вменит ему Христос в милостыню.
О хмелю
Всем ведомо и всему свету давно проявлено, какая беда пьянство. Философы мысль растрясли и собрать не могут. Чины со степеней в грязь слетели. Крепкие стали дряблы, надменные опали. Храбрые оплошали, богатые обнищали.
…Вняться надобно всякому мастеру, какова напасть пьянство. Ум художному человеку сгубит, орудие портит, добытки теряет. Пьянство дом опустошит, промысел обгложет, семью по миру пустит, в долгах утопит. Пьянство у доброго мастера хитрость отымает, красоту ума закоптит. А что скажешь – пьянство ум веселит, то коли бы так кнут веселит худую кобылу.
ДРЕВНИЕ ПАМЯТИ
Прение живота и смерти
Живот рече:
– Кто ты, о страшное диво? Кости наги, видение твое и голос твой – говор водный. Что гадает звон косы твоея, поведай мне?
Смерть рече:
– Я -детям утеха, я – старым отдых, я – рабам свобода, я – должникам льгота, я – трудящимся покой.
Живот рече:
– Почто стала на пути моем и говоришь немо? Пойди от нас, Смерть, в темны леса, за сини моря. А се я тебя не боюся!
Смерть рече:
– Пусты темны леса, усохли сини моря. Стану с тобой смертною игрою играти.
Живот рече:
– Тише вешней воды, ниже шелковой травы, откуда приходишь ты? О Смерть, не хочу тебе! Кому будет волосы кудрити, и лице наводити, и лазореву одежу носити?
Смерть рече:
– Молодым-молодехонек, зеленым-зеленехонек, о Живот, красота твоя сердце мое услади. И любовь быстрее быстрой реки, острее острого ножа.
Живот рече:
– Ты -косец, коси ты нивы твои, к жатве спеющие. Я – плод недозрелый, я возрастом юн. Здесь нет тебе дела!
Смерть рече:
– Коль сладка словеса твоя, слаще меду устам моим, О Живот, слышишь ли звон тетивы на луке моем? И се из острых остра смертная стрела, тебе уготованная.
Живот рече:
– Ох, увы, увы! О, Смерть, неужели я умру и не будет меня, точно меня и не было?!
Смерть рече:
– Сребролукого Феба пленивый и всепетую Афродиту низложивый Исус Христос, над богами бог, и той вкусия мене, горькую смерть, и в мрачный сошел Аид.
Живот рече:
– О смерть, власть твоя над людьми и богами! На что тебе трепетная моя юность и бледная моя красота?!
Смерть рече:
– День гонит ночь. Скоро кочета звопят. О Живот! Время тебе снятися с души – и умереть…
Живот рече:
– Ох, увы, увы! О Смерть, отпусти меня до утра! Я пойду, я возьму от любящих меня последнее целование…
Смерть рече:
– Не имей другу веры, не надейся на брата. Днесь целует тебя, а завтра забудет. Днесь слава угасает и любовь.
Живот рече:
– О други мои милые, о братия моя! Вот я отхожу от вас, как дым расходится, как вода разливается, как огонь угасает…
Любовь сильнее смерти
