KnigaRead.com/

Анри Мишо - Портрет А

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анри Мишо, "Портрет А" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

У него из носа выросло нечто вроде изогнутого копья. Оно появилось только что. Это их балансир.

Мэйдостранцам почти всегда нужны балансиры, хотя, само собой, они часто ужасно мешают и при ходьбе, и на бегу; да и при встречах.

Частенько бывает, что мэйдостранец замирает как вкопанный, хотя нет никакой причины замирать, просто его балансир запутался в балках, столбах или балкончиках какого-нибудь дома, или свой балансир перепутался с чужим, и владельцы не могут сдвинуться с места — может быть, ждут смерти, или надеются, что их вызволит какой-нибудь громила, возьмет и среди прочих небезопасных происшествий учинит наконец такое Происшествие, которое их освободит.

Чтоб избежать таких сплетений балансиров, они больше любят ходить гуськом, а не поодиночке и не гурьбой.

* * *

Молодой мэйдостранец собирается в складки, расправляется, тушуется как только может, откидывается назад, будто лассо. Но страшная ожившая башня пугает его, нависая над ним, как грядущий обвал небоскреба над сводом малюсенькой беседки…

Но страшная башня… вся в эту минуту как ватная…

* * *

Камень души. Нет против него никакого средства. Ничего не помогает. Не обойти, не объехать. Ничего не помогает.

Они споткнутся на нем, если продолжат путь, а ведь это просто ветер, слиянье ветров.

* * *

Так он скачет вдоль грязной реки верхом на крепком коньке, надеясь добраться до грязного моря, чтобы оно взяло то, что время взять. Ищет взглядом лиман, ему кажется, что уже виднеются первые буйки, предвестники бескрайнего разлива, и скоро он обретет свободу, которую дает мрак.

* * *

Выскальзывает мышь, грызет палец старой перчатки. «Что ты там делаешь, мышь?» «Завтра я буду орлом», — отвечает мышь, и вот уже окрестные мэйдостранцы разбегаются в ужасе. Властный клюв растет быстро. Теперь надо скорее спасаться.

* * *

Он превращается в водопады, в расселины, в пламя. Так превращаться, меняясь и переливаясь, — и значит быть мэйдостранцем.

Ради чего?

По крайней мере, это не раны. И живет себе мэйдостранец. Лучше уж отражения, игры света и тени, чем страдания и раздумья. Лучше уж водопады.

* * *

О, совиные спальни неутихающего дыхания. Приходят сюда изнуренные мэйдостранцы по дорожке, что ведет от женского к воровскому, от рожденья к гнили, от радости к глинозему, от воздуха к азоту.

Здесь для них все кончается. Что тут еще сказать.

* * *

Лапы, что повергают его в бегство на край света, не мохнатые, в них нет костей, они не соединены с крепким округлым тазом.

Они как ластик, как набегающая тоска.

Роса с луговой травы на них не оседает.

Лапы, что повергают в бегство мэйдостранцев, — это не те лапы, которые помогли бы хищнику догнать жертву, когда она уже близко и так забавно подскакивает от ужаса… когда наконец догонишь.

Нет, не такие это лапы.

* * *

Вот некоторые места, где живут мэйдостранцы, по правде говоря, странные это места; странно, что они соглашаются там жить…

* * *

Надо сказать, главным образом они живут в концлагерях.

Они бы могли и не жить там, в этих концлагерях. Но мэйдостранцы тревожатся, как бы сложилась их жизнь в другом месте. Они боятся, что будут потом тосковать. Их избивают, тиранят и мучают. Но они боятся, что будут потом тосковать.

* * *

Вот равнина пошла отчаянно холмиться-выгибаться перед мэйдостранцем, и он застывает в оцепенении, бросив работу, которой, между прочим, был полностью поглощен, все бросив ради рокового влечения.

Все, что было в нем гибким, напрягается, разбухает.

Возможно, это не так опасно, как может показаться.

* * *

Веревка в башне, он обкручивается веревкой. Готово! Понимает, что вышла ошибка. Обкручивается башней. Понимает, что вышла ошибка. Она поддается, обвивается. Надо ее выпрямить. У него в гостях три обезьяны, он радушно принимает их в башне. Обезьяны суетятся, и прием выходит небезупречным. Тем не менее башня на месте, надо подняться, спуститься, снова подняться с двумя обезьянами на руках и с третьей, которая вцепилась ему в волосы. Но мэйдостранец гораздо рассеянней обезьян. Мэйдостранец всегда думает о чем-то постороннем.

Это хрупкое создание думает о еще большей хрупкости, о том, как взбрыкнет в последний раз всеми своими волокнами, и спустя не такое уж и долгое время все будет так, словно его никогда и не было.


А пока нужны новые башни. Чтобы дальше видеть.

Чтобы совсем уже издали начинать волноваться.

* * *

Старый дворец с длинными коридорами, где разгуливают куры или высунется из-за угла ослиная голова. Такой вот старый дворец. И больше тысячи мэйдостранцев в нем живут, правда, больше тысячи.

Повсюду запустение. Все неухоженные. Всем чего-нибудь не хватает. Крыша прохудилась. Единственное их общее достояние, за которое они все держатся и ни за что не бросят, — четыре плохонькие веревки.

Без веревок, пусть и во дворце, им было бы не по себе. О том, чтобы выйти наружу без веревок, и речи быть не может. Это привело бы их в ужас. Они и так в ужасе, хоть и держат веревку в руках: а вдруг порвется! Вот она и рвется. И сразу всей толпой бросаются связывать разорванные куски, запутываются, падают, злятся.

У них полно других веревок. Но другими они боялись бы по ошибке удавиться.

* * *

Здесь — город стен. А как же крыши? Нету крыш. А дома? Нету домов. Здесь — город стен. Вы повсюду встречаете мэйдостранцев с картами в руках, они пытаются выбраться наружу. Но никогда не выбираются.

Из-за рождаемости (да еще и мумии мертвецов занимают все больше места между стен), так вот, из-за рождаемости народу все больше. Нужно строить новые стены между теми, что уже есть.

Мэйдостранцы между стен ведут долгие беседы о Том, как все было бы без стен, без границ, без конца и даже без начала.

* * *

Им хочется беседовать с пролетающими вдалеке орлами и грифами, и они сооружают из надежного материала огромные деревья, намного выше любых других деревьев, достойные, как им кажется, того, чтобы даже птицы обратили на них внимание и поняли, как мэйдостранцы и птицы на самом деле похожи.

Но птицы не поддались на эту уловку, кроме разве пары горсточек воробьев, которые бы свили гнездо хоть на острие копья, только бы поблизости были мэйдостранцы, а значит, и пища, и всякая безопасная суета.

Порой появляется стая перелетных птиц, заморских странниц, они присаживаются на самые верхние ветви посудачить на пару минут и улетают, совсем не ища знакомства с разочарованными мэйдостранцами, которые, впрочем, никогда не разочаровываются окончательно и продолжают ждать.

* * *

Они усаживаются в подъемные стволы, которые их везут на открытую террасу. У них много подъемных стволов.{121} Они работают бесшумно. И террас у них много. Но это всегда — только террасы, и рано или поздно приходится спускаться за всем, что нужно для жизни.

А потом — быстрее наверх.

Самое трудное — найти стволы, которые поднимают. Не всегда удается найти свой собственный. Тогда нетерпеливый мэйдостранец идет к другому, который уже заставил работать какой-нибудь ствол побольше, и берет с собой толпу желающих.

Наверху он взимает с них плату в криках. Поэтому то с той, то с другой террасы, какая побольше, доносится кошмарный галдеж. Впрочем, почти любая терраса раскрепощает крик.

* * *

На каждой крыше всегда найдется мэйдостранец. На каждом уступе найдутся мэйдостранцы.

Они не могут оставаться внизу. Им там не нравится.

Едва подрастут, устремляются к высотам, к бесполезным высотам.

* * *

Чего ждет этот мэйдостранец на огромном голом камне? Он ждет завихрений. В завихрениях для них — вся радость, они свиваются в исступлении, и чем сильнее возбудятся, тем больше у них будет потомство.

А поодаль ждут другие мэйдостранцы, легкие нити, которым хочется свиться с другими нитями, ждут родственную душу, такую же раздерганную, из тех, что клочьями носит ветер, а те, в свою очередь, ждут дуновения, чтоб подхватило, взметнуло и принесло к другим одиноким или к большому войску мэйдостранских «воздушных сил».

Иногда им выпадает удача встретиться с водорослями души. Отношения между ними загадочны, но они есть.

Встряски и шквальные порывы — такие опасности подстерегают в воздухе. Но в них же и радость. Как не увлечься возвышенной мэйдостранской круговертью?

Но она, как видно, не бесконечна.

И правда, с неба все время падают мэйдостранцы. Это почти уже вошло в привычку. Разве что их близкие обращают внимание. А некоторые только и смотрят вверх — любуются падениями.

* * *

Крылья без головы, без птиц, свободные от всякого тела, одни лишь крылья летят навстречу солнцу и небу, которое еще не засияло, но борется изо всех сил за сияние, пробивают свой путь в эмпиреях, словно снаряд долгожданного блаженства.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*