Джон Стейнбек - Неведомому Богу. Луна зашла
— А-а, — Джозеф вздохнул и откинулся на седло. Он заботливо огладил бороду. — Новый год, — тихо сказал он. — Ты видел какие-нибудь облака, когда подъезжал сюда, Хуанито?
— Ни одного, сеньор. Я подумал, что это был небольшой туман, но, посмотрите, луна без окаймления.
— С утра должны быть облака, — сказал Джозеф. — Новый год уже скоро, должны быть облака.
Он снова наполнил ведро и выплеснул его на скалу.
В то время как луна, двигаясь по кругу, скользила в небесах, они молча сидели у костра, снова и снова подбрасывая в него ветки. Ударил мороз, и, ожидая, пока ведро медленно наполнится водой, Джозеф передал Хуанито одно из своих одеял, чтобы тот мог закутаться. Хуанито не задавал о скале никаких вопросов, и тогда Джозеф объяснил:
— Я не могу позволить пропасть зря ни капле воды. Пока её недостаточно.
Хуанито толкнул себя.
— Неважно вы выглядите, сеньор.
— Со мной-то, конечно, всё в порядке. Я не работаю, ем мало, но со мной всё в порядке.
— Не стоит ли вам подумать о том, чтобы встретиться с отцом Анхело? — внезапно спросил Хуанито.
— Со священником? Нет. А зачем мне с ним встречаться?
Словно протестуя, Хуанито вытянул руки.
— Не знаю, зачем. Он человек мудрый и всё-таки священник. Он рядом с Богом.
— Что он сможет сделать? — живо поинтересовался Джозеф.
— Не знаю, сеньор, но он — человек мудрый и всё-таки священник. После всего того, что произошло, я, прежде, чем уехать, поехал к нему и исповедался. Он — человек мудрый. Он сказал, что вы — тоже мудрый человек. Он сказал: «Когда-нибудь этот человек постучится в мою дверь». Вот что сказал отец Анхело. «Когда-нибудь он придёт, — сказал он. — Может быть, это случится ночью. Ведь его мудрости нужна сила». Он какой-то странный человек, сеньор. Выслушает исповедь, наложит покаяние, а потом иногда скажет такое, что люди и не поймут. Он словно не замечает их и не заботится о том, понимают его или нет. Кое-кому такое не нравится. Его боятся.
Заинтересовавшись, Джозеф подался вперёд.
— Чего бы мне пожелать? — спросил он. — Что из того, что мне нужно, он может дать мне?
— Не знаю, — сказал Хуанито. — Он может помолиться за вас.
— А будет ли это хорошо, Хуанито? Сможет ли он получить то, о чём он молится?
— Да, — сказал Хуанито. — Он — молитвенник перед Святой Девой. Он может получить то, о чём молится.
Откинувшись на седло, Джозеф внезапно хмыкнул.
— Я поеду, — сказал он. — Мне всё сгодится. Вот посмотри, Хуанито. Ты это место знаешь, знали его и твои предки. Почему же никто из ваших не приходит сюда, когда начинается засуха? Вот куда надо приходить.
— Старики поумирали, — рассудительно сказал Хуанито.
— Молодые, должно быть, забыли. Сам-то я помню, потому что приходил сюда с матерью. Луна зашла. Вы спите, сеньор?
— Сплю? Нет, я не усну. Я не могу дать воде литься зря.
— Я послежу за ней, пока вы спите. Ни капли не упущу.
— Нет, спать я не буду. Иногда я немного подремлю днём, пока наполняется ведро, и достаточно. Ведь я не работаю.
Он встал, чтобы забрать ведро и, наклонившись, внезапно воскликнул:
— Посмотри, Хуанито!
Он зажёг спичку и поднёс её к ручью.
— Всё так и есть. Вода прибывает. Только заливай. Смотри, она течёт выше колышков на полдюйма.
В волнении он повернулся к скале, заглянул в расщелину и, чтобы видеть источник, зажёг ещё одну спичку.
— Быстро прибывает, — воскликнул он. — Разожги огонь, Хуанито.
— Луна зашла, — сказал Хуанито. — Ступайте спать, сеньор. Я послежу за водой. Вам надо поспать.
— Нет, разожги огонь, чтобы было светло. Я хочу понаблюдать за водой.
Затем он сказал:
— Может быть, там, откуда течёт вода, произошло что-то значительное. Может быть, вода станет прибывать, мы уедем отсюда и вернём себе землю. Появится кольцо зелёной травы, — его глаза засверкали, — а потом, ниже по склонам холма и к подножью от центра — кольца ещё шире… Смотри, Хуанито, она уже выше колышка на полтора дюйма! Почти дюйм прибавился!
— Вы должны поспать, — настаивал Хуанито. — Вам нужно поспать. Я послежу за тем, как прибывает вода. Я постерегу, — пытаясь успокоить Джозефа, он дотронулся до его руки.
— Ступайте, вы должны поспать.
Джозеф позволил себе завернуться в одеяла и, с облегчением глядя на убыстряющееся течение, забылся тяжёлым сном.
Хуанито сидел в темноте и, когда ведро наполнялось, честно выплёскивал воду на скалу. Впервые за долгое время Джозеф получил непрерывный отдых. Всю ночь мороз белой марлей стелился в воздухе над землёй, и Хуанито, подбрасывая в костёр ветки, поддерживал невысокое пламя, чтобы отогреть руки. Хуанито пристально смотрел на спящего Джозефа. Он заметил, что Джозеф исхудал и осунулся, а волосы его поседели. На ум ему пришли известные по рассказам матери сказания индейцев о таинственном великом Духе, о тех проделках, которые он устраивал с людьми и другими богами. А потом, глядя на лицо Джозефа, Хуанито подумал о старой церкви в Нуэстра-Сеньора с её глинобитными стенами и грязным полом. Под самой крышей было отверстие, через которое в церковь иногда во время мессы залетали птицы. Часто с птиц капало на голову статуи Святого Иосифа и на синюю мантию статуи Богоматери. Предмет его раздумий медленно исчез из поля зрения. Он видел распятого на кресте Христа, мёртвого и окровавленного. Теперь Иисус был мёртв, но на лице его было заметно не страдание, а только досада и замешательство и, кроме того, бесконечная усталость. Иисус был мёртв, жизнь — окончена. Хуанито высоко вздул пламя, чтобы лучше видеть лицо Джозефа, на нём были те же самые досада и усталость. Но Джозеф не был мёртв. Даже во сне его челюсти были упрямо сжаты. Хуанито перекрестился, накрыл спящего покрывалом и рукой коснулся его сильного плеча. Хуанито любил Джозефа до самозабвения. Он встретил рассвет, снова и снова поливая скалу.
В течение ночи вода понемногу прибывала. Она покрыла колышек, который забил Джозеф, и устроила небольшой водоворот. Наконец взошло холодное солнце и осветило лес. Джозеф проснулся и сел.
— Как вода? — осведомился он.
Довольно улыбаясь, Хуанито сообщил:
— Течение усилилось. Пока вы спали, вода прибыла.
Джозеф отбросил одеяла и пошёл посмотреть.
— Всё так и есть, — сказал он. — Это кое-что меняет.
Он потрогал мох на скале.
— Ты хорошо его намочил, Хуанито. Спасибо. Тебе не кажется, что сегодня утром он стал зеленее?
— Ночью мне не было видно, какого он цвета, — сказал Хуанито.
Потом они приготовили себе завтрак и уселись у костра, попивая кофе.
Хуанито сказал:
— Поедем сегодня к отцу Анхело.
Джозеф медленно покачал головой.
— Слишком много воды упустим. Кроме того, ехать нет нужды. Течение усиливается.
Хуанито отвечал, не поднимая глаз, чтобы не встретиться взглядом с Джозефом.
— Было бы хорошо увидеться со священником сегодня, — продолжал настаивать он. — После встречи с ним вы почувствуете себя лучше. Вы почувствуете себя лучше даже после короткой исповеди.
— Я ведь не принадлежу к этой церкви, Хуанито. Я не могу исповедоваться.
Хуанито был в недоумении.
— Отца Анхело может видеть любой, — сказал он, наконец. — Люди, которые, случалось, с детства не бывали в церкви, в конце концов возвращаются к отцу Анхело, как дикие голуби по вечерам слетаются к воде.
Джозеф снова взглянул на скалу.
— Но ведь вода прибывает, — сказал он. — Теперь нет нужды ехать.
Поскольку Хуанито считал, что церковь поможет Джозефу, он нанёс ловкий удар.
— Я здесь живу с самого рождения, сеньор, а вы — совсем недавно. Есть вещи, которых вы не знаете.
— Что за вещи? — спросил Джозеф.
Хуанито заглянул ему в глаза.
— Я-то видел такое много раз, сеньор, — сочувственно сказал он. — Прежде, чем источник пересохнет, в нём прибавляется немного воды.
Джозеф бросил быстрый взгляд на источник.
— Так это признак конца?
— Да, сеньор. Если Бог не вмешается, вода в источнике перестанет течь.
Несколько минут Джозеф сидел в молчании, размышляя. Наконец он встал и, взявшись за луку седла, поднял его.
— Поехали, встретимся со священником, — хрипло сказал он.
— Может быть, он не сумеет помочь, — сказал Хуанито.
Джозеф седлал привязанную лошадь.
— Нельзя упускать ни одного шанса, — воскликнул он.
Когда лошади были оседланы, Джозеф выплеснул на скалу ещё одно ведро воды.
— Я вернусь до того, как она высохнет, — сказал он.
Они сократили значительную часть пути, проехав напрямую через холмы, и попали на дорогу. Облако пыли объяло их скачущих рысью лошадей. Холодный воздух был колючим от мороза. Когда они миновали полпути до Нуэстра-Сеньора, поднялся ветер и окутал всю долину облаком пыли, которая заполнила воздух до такой степени, что он превратился в бледно-жёлтую дымку, закрывавшую солнце. Повернувшись в седле, Хуанито посмотрел за запад, откуда дул ветер.
