Грэм Грин - Тайный агент
Мистер Форбс вышел, сел за руль и, включив мотор, украдкой взглянул на Д.
— Понимаете, она неплохая девушка.
— В самом деле?
— Похоже, она всерьез привязалась ко мне.
— Неудивительно.
Они ехали по Найтсбриджу. Форбс сказал:
— Вы иностранец. Вам, возможно, покажется странным, что я содержу Салли и в то же время... люблю Роз.
— Да какая вам разница, что я об этом думаю.
— Мужчина должен как-то устраивать свою жизнь, а у меня все не складывалось...
— Ясное дело, — сказал Д. и подумал: «Кажется, я усваиваю лексикон Джорджа Джарвиса».
— Кроме того, это полезно для дела, — сказал мистер Форбс.
— Еще бы.
— Вот сегодня, например. Она готова будет подтвердить под присягой, что я провел с ней весь день, если это понадобится.
— Зачем же это может понадобиться?
Они молча ехали по Хаммерсмит. Лишь когда машина выехала на Уэстерн-авеню, мистер Форбс заговорил снова:
— Вы, наверное, несколько озадачены?
— Немножко.
— Вы, конечно, отдаете себе отчет в том, что вам придется покинуть нас, прежде чем полиция сможет доказать, что вы причастны к этой злополучной истории. Если они найдут пистолет...
— Не думаю, что они его найдут.
— Нельзя рисковать. Вы же знаете: попали вы в него или нет, юридически — это убийство. Они вас не повесят, но, уж поверьте мне, лет пятнадцать вы получите.
— Может, и так. Но вы забываете про залог.
— Это уж мое дело. Вы должны уехать сегодня вечером. Поедете грузовым пароходом. Особого комфорта там не будет, но на нем вы сможете добраться к себе на родину. Возможно, по дороге вас будут бомбить... Но вас этим не удивишь... — В голосе его послышалась какая-то дрожь. Д. обернулся и кинул на своего спутника быстрый взгляд. Перед глазами его мелькнул яркий — пожалуй, даже слишком яркий — галстук, характерный еврейский профиль... и заплаканные черные глаза. Форбс плакал. Они ехали по Уэстерн-авеню, и этот солидный немолодой человек, сидящий за рулем автомобиля, плакал.
Форбс сказал:
— Все готово. Вас отвезут, когда мы утрясем все таможенные формальности.
— Очень любезно с вашей стороны... Вы для меня столько сделали.
— Я это делаю не для вас. Роз просила меня сделать все, что я смогу.
Значит, он плакал от любви... Они повернули к югу. Резко, как будто его в чем-то обвинили, мистер Форбс сказал:
— Я, конечно, поставил свои условия.
— Какие?
— Чтобы она не виделась с вами. Я не разрешил ей пойти в суд.
— И она обещала выйти за вас замуж, несмотря на Салли?
— Да. Откуда вы знаете, что Роз известно про Салли?
— Она мне говорила.
«Ну, вот так-то оно лучше, — подумал он. — Какой из меня влюбленный? А к Фурту она понемногу привыкнет. В доброе старое время редко кто женился по любви. Чаще это бывало похоже на сделку — заключали брачный контракт. Это тоже сделка. И незачем мучиться. Я должен радоваться — радоваться, что могу снова вернуться к могиле жены, не изменив ей».
Мистер Форбс сказал:
— Я высажу вас у отеля в Саут-Кроле. Там вас посадят на катер. Вы никому не броситесь в глаза, это курорт, и даже сейчас там полно приезжих. Климат там хороший.
Они погрузились в угрюмое молчание — жених и любовник, если считать его любовником... Было уже часа три, они ехали по пустынным равнинам Дорсета, когда мистер Форбс сказал:
— Знаете, а вы в общем-то кое-чего добились. Как вы думаете, у вас будут неприятности, когда вы вернетесь?
— Скорее всего.
— Но этот взрыв в Бендиче... Ведь вы же взорвали контракт! Л. ничего не получит. К тому же, эта история с К....
— Я ничего не понимаю.
— Вы не получили уголь, но и Л. его тоже не получит. Сегодня рано утром мы устроили совещание и расторгли контракт. Риск слишком велик.
— Какой риск?
— Мы откроем шахты, а тут вмешается правительство... Вы не могли бы провернуть это дело лучше, даже если бы купили первую полосу в «Дейли мейл». Кстати, все это попало в газеты: политический бандитизм... гражданская война перекинулась в Англию... и прочее в том же роде. Вот и решай тут: подавать ли на газету в суд за клевету или проще — расторгнуть контракт и заявить, что мы его подписали в полной уверенности, что уголь предназначается для Голландии. И мы решили расторгнуть контракт.
Итак, он победил — по крайней мере наполовину. А значит, к стенке его не поставят, расчеты с жизнью откладываются — теперь она во власти вражеских бомб... С гребня холма открылось море. Он не видел его с того вечера в Дувре, когда сошел на английский берег. Тогда над морем стоял туман и громко кричали чайки. Справа показалась вереница вилл. «Саут-Крол», — сказал мистер Форбс. Нигде на огромном сером фоне моря не было видно ни огонька.
— Темнеет, — сказал мистер Форбс с некоторым беспокойством.
— И куда мне теперь идти?
— Видите вон тот отель в двух милях отсюда?
Машина покатила под гору. Отель был похож на нечто среднее между деревней и аэропортом: вокруг сияющей огнями центральной башни кольцами расположились отделанные хромированной сталью новенькие коттеджи, за ними тянулось поле и дальше снова коттеджи.
— Все это называется «Лидо». Новое слово в гостиничном бизнесе. Тысяча комнат, спортивные площадки, плавательные бассейны.
— И море с подогревом?
— Нет, море подогревать мы пока не научились. — Мистер Форбс вошел во вкус. — Я купил этот отель и теперь занялся его рекламой. «Морской круиз на суше. Игры, концерты. Спортивный зал. Наличие обручальных колец у молодых людей не проверяется». И главное, вы на море, но не укачивает. И дешево. — Он выпалил все это с воодушевлением и добавил: — Салли очень интересуется такими вещами. Знаете, она здорово разбирается в спорте.
— А вы, похоже, очень увлеклись этим делом?
— Верно. Иногда мне хочется плюнуть на все и заняться только этим отелем. Должно же у человека быть что-нибудь для души. Но я тут привез одного парня, он большой спец по гостиницам. Если он согласится, я назначу его управляющим и положу ему полторы тысячи фунтов в год. Мы хотим превратить «Лидо» в круглогодичный курорт. Сейчас как раз начинается рождественский сезон.
Мистер Форбс затормозил и дал последние наставления:
— На ночь вам оставили комнату. Вы будете не первым, кто исчезнет, не оплатив счета. Мы, конечно, сообщим полиции. Я надеюсь, вы не будете возражать, если в списке ваших прегрешений появится еще один пункт. Ваш номер 105-С.
— Звучит как номер тюремной камеры.
Мистер Форбс сделал вид, что не понял шутки.
— За вами придут в номер. По-моему, все должно сойти гладко. Дальше я не поеду. Ключ у дежурного.
Д. сказал:
— Я понимаю, что незачем благодарить вас, но все равно... — Он стоял около «паккарда» и никак не мог найти нужных слов. Он сказал: — Передайте привет Роз, хорошо? И поздравьте ее от меня. От всей души... — Он запнулся.
На лице Форбса Д. прочел ненависть. Горько, должно быть, когда соглашаются стать твоей женой на таких унизительных условиях — обычно приданое достается жениху. Д. сказал:
— Она поступила как настоящий друг.
Форбс нажал на стартер и рванул машину с места. Д. смотрел, как удаляются красные габаритные огни его автомобиля — в темноте они были похожи на глаза какого-то диковинного существа. «Нет, это не ненависть, — подумал Д., — это настоящее горе». Д. повернулся и зашагал к центральному входу, над которым возвышалась неоновая арка. Посреди арки сверкал огромный рождественский пудинг, сделанный из множества светящихся лампочек, но сами ворота были еще даже не покрашены и имели поэтому мрачный вид.
Дежурный администратор помещался в небольшом домике прямо около входа.
— Да, да, комната вам заказана мистер... — он взглянул на бланк, — Дэвис. Когда прибудет ваш багаж?
— От Саут-Крола я прошелся пешком. Багаж привезут потом.
— Может быть, лучше позвонить на станцию?
— Стоит ли их торопить? К обеду, наверное, переодеваться необязательно.
— Разумеется. У нас тут полная свобода. Тренер вам не нужен?
— Я хотел бы денек просто подышать свежим воздухом.
Он шел вдоль коттеджей с плоскими крышами — на них можно было принимать солнечные ванны. Мужчины в шортах, с посиневшими от холода ногами, резво гонялись друг за другом. Девушка в пижаме кричала какому-то лысому толстяку:
— Лапочка, не знаешь — они набрали баскетбольную команду?
Номер 105-С походил на каюту. Вместо окна тут был иллюминатор, а умывальник имел откидную раковину, прижатую к стене — для экономии места. Не хватало только запаха машинного масла и гудения двигателей. Он вздохнул: Англия, наверно, навсегда сохранит свои причуды — причуды страны, давно забывшей, что такое гражданские войны.
В «Лидо» было шумно: раздавался чей-то заливистый смех (смеяться полезно для здоровья). В нескольких коттеджах гремело радио. Перегородки были тонкие, и Д. казалось, что в соседней комнате кто-то, развлекаясь, швыряет в них ботинки. В комнате было слишком жарко — как в настоящей каюте. Д. открыл окно, и в ту же минуту над подоконником появилась голова:
