Гертруда Стайн - Три жизни
Весь этот долгий день напролет, чувствуя, как шевелится у него внутри теплая, влажная, юная весна, Джефф Кэмпбелл работал, и думал, и бил себя кулаком в грудь, и ходил из угла в угол, и говорил сам с собой вслух, и вдруг замолкал, и проникался уверенностью, и снова мучился сомнениями, а потом в нем поднимались самые мрачные предчувствия, а потом опять свинцовая тяжесть; и он выходил на улицу, а потом вдруг срывался с места и бежал, чтобы забыться на бегу, а потом грыз ногти до боли и до крови, а потом рвал на себе волосы, чтобы увериться, что он действительно в состоянии хоть что-то чувствовать, и все никак не мог понять, как правильнее всего будет ему в этой ситуации поступить. А потом, поздно вечером, он написал об этом обо всем Меланкте Херберт и тут же отправил письмо, чтобы не дать себе времени передумать.
«Сегодня меня вдруг охватило такое чувство, Меланкта, что, может быть, я неправ и думаю не так и не о том. Может быть, тебе сейчас очень хочется, чтобы я был с тобой. Может быть, я снова сделал тебе больно, как раньше. Я, честное слово, Меланкта, вот поверь мне на слово, я честное слово очень не хочу поступить с тобой не так, как следовало бы. Если ты чувствуешь то, что сегодня вдруг ударило мне в голову, что может быть ты это чувствуешь, тогда скажи, Меланкта, одно-единственное слово, и я опять к тебе приду. Если нет, тогда вообще мне больше ничего не говори. Я не хочу поступить с тобой по-свински, Меланкта, честное слово. И не хочу надоедать тебе. Я просто места себе не нахожу от мысли, что — а вдруг я ошибся; нет, правда, когда подумал, что ты не хочешь, чтобы я к тебе ходил. Скажи мне, Меланкта, Скажи мне честно, приходить мне к тебе или нет».
«Да, — пришел от Меланкты ответ, — приходи, Джефф, сегодня вечером я дома».
Джефф Кэмпбелл поздно вечером отправился к Меланкте Херберт. Подойдя к ее дому, Джефф начал мучиться сомнениями, а действительно ли ему хочется быть с ней, и почувствовал, что совсем не знает, чего он хочет от нее теперь. Джефф Кэмпбелл прекрасно отдавал себе отчет в том, что они с ней никогда теперь не смогут нормально, по-человечески обсудить все свои беды и трудности. Что тогда Джефф Кэмпбелл хотел сказать Меланкте Херберт? Что тогда Джефф Кэмпбелл мог ей сказать? Понятно же, что доверять ей он не сможет уже никогда. Понятно, что Джефф теперь прекрасно знал, что у Меланкты за душой. И все-таки не видеть ее, совсем не видеть, было бы ужасно, и выше его сил.
Джефф Кэмпбелл вошел к Меланкте в дом, и поцеловал ее, и прижал к себе, а потом отступил немного назад, встал и начал на нее смотреть.
— Джефф!
— Что, Меланкта?
— Джефф, что тебя заставило так со мной поступить?
— Ты же сама прекрасно знаешь, Меланкта, мне вечно кажется, что ты меня не любишь и что добра ты ко мне просто из жалости, а потом, Меланкта, ты ведь так и не объяснила мне, почему в тот раз ты не захотела со мной встретиться, даже ни слова не сказала, а ведь ты обещала, что будешь, а сама ушла!
— Джефф, а разве ты сам не знаешь, что я тебя любила и люблю?
— Нет, Меланкта, не знаю. Честное слово, Меланкта, как на духу, если бы я был до конца в этом уверен, то и не мучил бы я тебя совсем.
— Джефф, ну ведь я так тебя любила и люблю, что, мне казалось, ты просто обязан сам это чувствовать.
— Правда, Меланкта?
— Конечно, правда, Джефф, мальчик мой, и ты прекрасно сам это знаешь.
— Но тогда, Меланкта, почему ты так со мной поступила?
— Ой, Джефф, ты так мне к тому времени надоел. Мне просто нужно было уйти в тот день, и никакой такой мысли, чтобы не говорить тебе об этом, у меня не было, а потом от тебя пришло это письмо, которое ты мне написал, и что-то такое со мной случилось. Я даже не знаю, что это было, Джефф, я как будто просто сознание потеряла, и все; а что я, с другой стороны, могла поделать, Джефф, ты же сам мне написал, что не хочешь больше ко мне приходить и видеть меня тоже больше не хочешь!
— И не важно, Меланкта, что даже если бы ты знала, что я так поступаю, совершая страшное насилие над собой, ты и тогда бы мне ничего не сказала?
— Нет, конечно, как бы я смогла это сделать, когда ты такое мне написал? Я знаю, что ты чувствовал ко мне, Джефф, но я бы просто не смогла ничего тебе сказать.
— Знаешь, Меланкта, я, конечно, человек гордый, но я ни за что не стал бы так с тобой поступать, если бы знал, что ты по-настоящему любишь меня. Нет, Меланкта, милая моя, мы с тобой никогда не умели чувствовать одно и то же, и чтобы одинаково. И все-таки, Меланкта, я так тебя люблю, Меланкта, слышишь?
— И я тоже люблю тебя, Джефф, хоть ты мне и не веришь, никогда не веришь.
— Не верю, Меланкта, не верю, даже когда ты сама мне об этом говоришь. Я не знаю, Меланкта, как так получается, но я в общем-то тебе доверяю, вот только не верю в последнее время, что ты по-настоящему любишь меня. Я знаю, что ты тоже мне доверяешь, Меланкта, но только мне от этого почему-то не легче. Нет, Меланкта, что-то я совсем запутался и не знаю, как тебе все это сказать.
— Ну, я даже и не знаю, чем я могу тебе в этом отношении помочь, Джефф Кэмпбелл, хотя насчет того, что я тебе доверяю, тут ты совершенно прав. Ты самый лучший человек, какого я встречала в жизни, Джефф Кэмпбелл, и это я точно знаю. Я даже и не думала, что такие люди вообще бывают.
— Значит, ты доверяешь мне, Меланкта, а я — я тебя, Меланкта, люблю, и мне кажется, Меланкта, что нам с тобой следовало бы относиться друг к другу немного лучше, чем мы с тобой обычно это делали, когда вдвоем. Мне кажется, и ты того же мнения, Меланкта. А может быть, ты и правда меня любишь. Скажи мне, Меланкта, очень тебя прошу, только по правде, прямо сейчас мне скажи, только честно, Меланкта, милая ты моя, скажи, чтобы я тебе поверил отныне и навсегда, ты правда, ты по-настоящему меня любишь?
— Ах ты глупый, глупый ты мальчишка, Джефф Кэмпбелл. Если бы я тебя не любила, как бы я тебя прощала каждый раз, а, как ты думаешь? Если бы я не любила тебя по-настоящему, Джефф, как ты думаешь, стала бы я терпеть такого зануду, и то, как ты меня, Джефф, все время мучишь, ну просто совсем уже замучил. И больше не смей мне такого говорить, даже думать об этом не смей. Слышишь, Джефф, или я в следующий раз что-нибудь такое сотворю, что тебе по-настоящему тошно станет. А теперь, Джефф, просто будь со мной ласковым, хорошо? Ты же знаешь, Джефф, как я по этому соскучилась, и ты, пожалуйста, всегда-всегда теперь будь со мной просто ласковым!
Джефф Кэмпбелл ничего не смог ответить Меланкте. А что он мог бы ей ответить? Какие слова смогли бы сделать так, чтобы их чувства снова стали лучше? Джефф Кэмпбелл знал, что он научился любить глубоко и по-настоящему, что Меланкта, и теперь он это знал наверняка, научилась быть сильной и доверять другому человеку, это он теперь точно знал, но Меланкта не любила его по-настоящему, и это он тоже чувствовал всей своей душой. Этот факт торчал у него в горле, как кость, и всегда оказывался между ними, когда они были вдвоем, и мешал. Так что и от этого разговора по большому счету ничего не изменилось к лучшему.
Джефф Кэмпбелл больше не мучил Меланкту вопросами, он теперь просто молчал. Джефф часто виделся с Меланктой, и вел себя с ней очень по-дружески, и больше не приставал к ней с вопросами. Особой возможности любить ее у него теперь тоже практически не было. Когда они встречались, Меланкта теперь почти никогда не бывала одна.
Когда все эти неприятности с Джеффом Кэмпбеллом у Меланкты еще только-только начались, она как-то раз зашла в церковь и познакомилась там с Роз, с той самой, которая потом по-настоящему вышла замуж за Сэма Джонсона. Роз была приятная на вид девушка, из тех черных девушек, что поприличней, и воспитали ее белые люди, совсем как свою. Теперь Роз жила с цветными. Как раз тогда Роз жила у одной цветной женщины, которая была знакома с «мис» Херберт, с ее черным мужем и с этой девчонкой, Меланктой.
Роз Меланкта вскоре пришлась по душе, и Меланкте тоже все время теперь хотелось быть вместе с Роз, при всякой возможности. Меланкта Херберт всегда была готова сделать для Роз все, чего Роз пожелает. Роз всегда нравилось проводить время с приятными людьми, которые ради нее могут сделать все что хочешь. У Роз было врожденное чувство здравого смысла, а еще она была очень ленивая. Меланкта Херберт Роз очень нравилась, в ней было что-то такое утонченное. А еще Роз иногда очень жалела свою утонченную, милую, отзывчивую, умную Меланкту Херберт, которой иногда становилось так грустно, так грустно, и у которой всегда что-то в жизни не клеилось. А еще Роз постоянно могла ворчать на Меланкту и выговаривать ей, потому что Меланкта Херберт никогда не умела как следует разобраться со своими неприятностями, а Роз всегда держалась простой и надежной мудрости себялюбивого человека. И почему, интересно знать, такая тонкая, умная, привлекательная наполовину белая девушка как Меланкта Херберт, с ее-то утонченной натурой, с ее силой воли и с ее умом, заискивала и унижала себя ради такой ленивой, ограниченной, ничем не примечательной, самовлюбленной черной девушки, которая вдобавок еще и выговаривала ей, и ворчала на нее? Вот такая странность водилась за Меланктой Херберт.
