Василий Вонлярлярский - Абдаллах-Бен-Атаб
Увы! капитан не ошибся, и верный дотоле друг Абдаллаха вел прямо к нему, нашел его, завертелся и запрыгал от радости. Два спаиса сошли с лошадей, взвели курки ружей и спустились в ров. Две минуты спустя капитан, приподнимаясь на стременах, громко спросил у спаисов: «Тут ли?» – «Тут», – отвечали они, и ту же собаку надобно было застрелить, чтобы взять первого ее хозяина. Абдаллах отдался молча и без сопротивления; лицо его было бледно и сурово; белый изорванный бурнус во многих местах был запачкан кровью. Ему завязали руки за спину; на шею набросили петлю и за конвоем отправили в Алжир. Капитан торжествовал!.. Что сделалось с двумя малолетними детьми Абдаллаха – неизвестно.
5-го числа, то есть два дня спустя, в 8 часов утра, у крепостцы Бабельуэт в Алжире на площадке, прилегающей к морю, толпился народ и жандармы красовались на разношерстных конях своих. Причиною стечения народа был военный праздник, часто повторяемый великодушными победителями Африки, к большому удовольствию жителей Алжира!
Сон мой был прерван барабанным боем и маршем из «Семирамиды», разыгрываемым довольно удачно музыкою 23-го Африканского егерского полка. Я выглянул из окна моей квартиры и увидел четырех арабов, окруженных штыками, и в одном из них узнал Абдаллаха. Не трудно было догадаться, что Абдаллах шел на казнь, а марш из «Семирамиды» был его похоронным маршем. Одевшись наскоро, я последовал за Абдаллахом и его несчастными товарищами. Ровно в восемь часов четырем арабам, поставленным уже вдоль наружной стены крепостцы Бабельуэт, один из членов военной комиссии прочел очень внятно их смертный приговор. Предусмотрительный чиновник прочел приговор на арабском языке для приговоренных и на французском для зрителей. Арабы слушали чтение со вниманием; смуглые лица их были суровы, ни одна черта не выражала ни страха, ни отчаяния. Когда чиновник окончил чтение, арабы обратились лицом на восток, скрестив на груди руки. По первому знаку командиров четырех взводов ружья медленно стали подниматься, по второму концы стволов как бы замерли, а по третьему раздался общий выстрел, и несчастных прикрыло густым облаком дыма. Дымная занавесь медленно взвилась, а четырех за минуту до того живых и здоровых людей заменили три окровавленных трупа и один без всяких пятен. Первые три боролись со смертью, простреленные десятком пуль, последний лежал неподвижно, обращенный лицом к земле, этот четвертый был Абдаллах. Он был жив и невредим, потому что успел упасть одною секундою раньше выстрела. Тысяча арабов, понимая, в чем дело, бросились к нему на помощь. Пользуясь дозволением маршала Бюжо предать тела несчастных товарищей земле, они вместе с тремя трупами взвалили на плеча и Абдаллаха, прикрыли всех четырех бурнусами и хотели бежать. Абдаллах мог быть спасен; но доктор Перси, врач полка Африканских егерей, был человек предусмотрительный. Он взглянул на Абдаллаха, шепнул слова два жандарму, случайно находившемуся близ него, и арабов остановили. Абдаллах встал на ноги, улыбнулся и пошел назад в сопровождении врача и всех французов, присутствовавших при казни; их было до тридцати тысяч. Врач торжествовал, офицеры смеялись, толпа хохотала, а военная комиссия приговорила Абдаллаха ко вторичной казни. Его поставили на прежнее место, жандармы отодвинули массу народа назад, и представление началось снова.
«Кто же застрелит Абдаллаха?» – спросил полковник Н. у коменданта крепости. Комендант обратился с тем же вопросом к офицерам; офицеры вызвали капралов, капралы пошли по фронту, ходили долго; но желающих не оказалось.
Я готов был расцеловать весь фронт.
«Nous ne sommes pas des bourreaux, сароral,[2] – отвечали солдаты. Абдаллах слышал все и улыбался. Комендант также слышал все – и лоб его покрылся морщинами. Толпа захлопала в ладоши. «Спасен!» – подумал я, подумали многие, быть может, подумал и Абдаллах; но один капрал схватил младшего из егерей, силою притащил его к жертве и заставил выстрелить. Пуля прошла через грудь Абдаллаха несколько выше сердца; он упал на колени и заревел так ужасно, что егерь бросил ружье и бежал за фронт. Абдаллах встал и бросился на капрала, вцепился ему в лицо руками; кровь у Абдаллаха билась двумя фонтанами, глаза его вертелись, он страдал невыразимо. Два жандарма соскочили с коней, освободили капрала и схватили несчастного за руки; один из них вынул саблю, приставил к ране, налег на эфес, и конец лезвия вышел в спину… Толпа не хлопала в ладоши, но молча разошлась.
Вот как было дело, а вот что напечатано было на другой день в алжирском журнале «L’Akhbar»:
«Ужаснейшая драма, имевшая театром телеграф Гонта с 14 на 15 марта 1846 года, наконец разыгралась. Именованные: Магомет-Бей-Джевул – брат Аги Сиколаи, житель трибуны Бу-Гайлан близ Мильяны, Джилали-Бен-Омар каид той же трибуны, Абдель-Кадер-Атаб и Абдаллах-Бен-Атаб – брат сего последнего – получили 5 сего Декабря 1846 года в 8 часов утра на площади Бабельуэт заслуженную ими казнь за убийство 6-ти европейцев, в том числе одной женщины и двух малолетних детей. Четыре эти преступника были казнены вследствие приговора военного суда, заседавшего в Алжире 19 августа 1846 года, в присутствии бесчисленного стечения народа, привлеченного торжественностию военной экзекуции. Они с твердостию шли до места казни, и, по выслушании смертного приговора, четыре пикета солдат, выбранных из различных частей Алжирской дивизии, по немому знаку командующих ими офицеров, произвели по них огонь – и они упали мертвые. Но так как раны Абдаллаха, не совершенно смертельные, оставили телу его судорожное движение и как замечено было, что он еще дышит, то пристрелили его немедленно и положили тем конец его страданиям. Замечательно, что этот самый Абдаллах во время страшного убийства в ночь с 14 на 15 марта преследовал несчастного капрала Серве, успевшего скрыться, и, догнав в кустах, хладнокровно разрубил ему топором голову».
Статья сия заключалась следующим приговором того же суда: «Ахмет-Бен-Атаб – брат кади, Бен-Амур-Бен-Абдель-Кадер – сын кади, Абдель Кедер-Бель-Гаде – брат каида и Зора-Бу-Мудзен – сестра кади были равно приговорены к смерти; но вследствие королевской воли, объявленной 8 ноября 1846 года, приговор этот заменен вечною каторжною работою с предварительною выставкою у позорного столба, за исключением, однако ж, Зоры, которая от этого последнего и постыдного наказания избавлена».
ПРИМЕЧАНИЯ
Полностью рассказ впервые напечатан в альманахе «Раут на 1852 год. Исторический и литературный сборник. В пользу учебного заведения для благородных девиц ведомства дамского попечительства о бедных в Москве» (М., 1852). До этого значительная часть произведения была опубликована в «Отечественных записках» (1850, № 6, отд. 8 «Смесь», с. 149–156) под заглавием «Охота в окрестностях Мильяны (Из путевых записок В. А. В-ского)».
Критика не обратила на рассказ особого внимания (см. лишь краткие упоминания в «Отечественных записках», 1852, № 4, отд. 6, с. 70, и «Москвитянине», 1852, № 9, отд. 5, с. 27). между тем он несомненно представляет интерес по своей последовательной антиколониальной направленности.
С. 345. Мильяна (Милиана) – город в северной (прибрежной) части Алжира.
Спаисы (spahis; в русском языке более употребительна форма; спаги) – кавалеристы французской армии в Алжире, набиравшиеся преимущественно из местного населения при небольшом участии европейцев.
Атлас– горная система на северо-западе Африки.
С. 346. Негрие Франсуа Мари Казимир (1788–1848) – французский генерал; в 1842 году отстранен от командования войсками Константинской области (Алжир) вследствие общественного скандала, вызванного его зверствами.
…по случаю свадьбы герцога Монпансье…– Свадьба Антуана Мари Филиппа Луи Орлеанского герцога Монпансье и испанской инфанты Луизы Фернанды состоялась в Мадриде 10 сентября 1846 года.
С. 349. 60 градусов жару… – В рукописи, после некоторых колебаний, поставлено «40 градусов», что, по-видимому, ближе к истине – ср. сведения, сообщаемые справочником «Алжир» (М. 1977, с. 9): «Абсолютные максимальные температуры всюду высоки и почти повсеместно достигают 40° и более, а в долине р. Шелифф даже выше 50°».
…в течение 15-летней борьбы с Африкою… – Захват Алжира Францией начался в 1830 году.
С. 351. Бурнус – длинный плащ с капюшоном.
С. 352. Трибуна – здесь: селение, деревня (от франц. tribu – племя, клан).
С. 354. Каид – начальник, вождь.
С. 356. Телеграф – здесь: укрепленный пункт, используемый для связи посредством оптических сигналов.
С. 358. Сон мой был прерван барабанным боем… – В рукописи дальнейшие события изложены несколько иным способом. «Довольствуюсь, – пишет В. А. Вонлярлярский, – перевести статью французского журнала „Акбара“, описывающего представление, даваемое в тот день у стен крепостцы Бабель-уэт. Вот слово в слово перевод статьи». Следует перевод (в печатной редакции цитирование одних его мест сопровождается беллетризированным пересказом других). По окончании перевода (оно совпадает с окончанием печатной редакции «Абдаллаха-Бен-Атаба») находилась фраза, заключающая рукописный вариант рассказа: «Журнал сей в оригинале храню у себя!» (ГАСО, ф. 1313, оп. 2, ед. хр. 6, л. 25-26об.).
