Андрей Упит - Счастье в несчастье
К вечеру мистер Брайтинг с удивлением почувствовал, что начинает нервничать. Он лежал в кабинете на диване и курил сигару за сигарой. Выпил две рюмки коньяку. Попробовал читать, но все казалось неинтересным. Ему уже захотелось, чтобы пришел кто-нибудь, по крайней мере, легче было бы убить время. Когда же пришел дядюшка, мистеру Брайтингу вскоре стало казаться, что он сидит слишком долго и, пожалуй, не уйдет вовремя. Наконец, тот поднялся, и он взглянул на часы. Всего только половина шестого.
Нервы… А может быть, это признак молодости и бодрости? Мистер Брайтинг порылся в книжном шкафу, взял роман Локка[2] и стал его перелистывать. И тут ему доложили о приходе какой-то незнакомой женщины. Он посмотрел на часы: ровно шесть. Неужели она пришла на целый час раньше?
Но это была жена сапожника, которую прислала Амалия. Отца ее в этот день должны были отвезти в клинику, и она хотела побыть с ним.
Мистер Брайтинг был крайне изумлен. Что это — правда или только хитро придуманный маневр? Но как бы там ни было — выглядит как пощечина и вызов. Вот она как обращается с ним, несмотря на его доброту, на его общественное положение!
Мистер Брайтинг велел дать жене сапожника бутылку хорошего вина и кое-что из провизии. Сам он разговаривал с ней вежливым тоном и ничем не выдал своих чувств. После ее ухода он окончательно потерял самообладание. Небрежно сунул в шкаф роман Локка. Раскрошил сигару и выбросил в корзину для бумаг. Упавшую с дивана подушку отшвырнул ногой на середину комнаты.
Но ничего не помогло. Он никак не мог успокоиться. Все случилось так неожиданно. У него было такое чувство, будто он только что держал в руках какую-то приятную вещицу и вдруг потерял ее.
Мистер Брайтинг поехал в клуб. Там он немного выпил, поиграл на бильярде и даже пытался вступить в спор о политике. Но ему было скучно, и все как-то не клеилось. Тогда, собравшись с духом, он сел в автомобиль, доехал до окраинной улички и дальше пошел пешком.
Сам не зная почему, мистер Брайтинг надел в этот вечер другое пальто, а вместо цилиндра простой котелок. И только теперь он понял, как благоразумно поступил. Ему показалось, что кое-кого из прохожих он встречал и раньше. Впрочем, кого ему опасаться? Он здесь не впервые, он мог и не знать о том, что его протеже уже увезли в больницу. Да и какое ему дело до мнения этих плебеев с задворок… Однако шел он быстро, не оглядываясь. При этом у него было такое же чувство, как в детстве, когда он собирался напроказить.
Хорошо, что на лестнице ни души. Даже ребятишек не видно. Дверь не заперта. Она дома…
Амалия оказалась дома. Она была чем-то опечалена, а при появлении гостя заметно смутилась. На столе лежало почти все, что он прислал с женой сапожника. Услужливая соседка ничего не утаила.
В белой блузке и простенькой, но сшитой по моде юбке, Амалия была несравненно милее, чем в пальто и безобразной шляпке. У мистера Брайтинга сразу взыграло сердце. Он молодцевато оглядел девушку.
— Как дела нашего больного?
У Амалии показались на глазах слезы.
— Плохо. Сегодня он совсем ослабел. Врач говорит, что нога не будет сгибаться.
— Это очень грустно, мисс Амалия. Что же поделаешь? Мы свой долг выполнили.
— О вы, мистер… Вы такой добрый. Мы перед вами в неоплатном долгу…
Мистер Брайтинг улыбнулся:
— Я долги всегда взыскиваю. Ну, не стоит об этом. Поговорим о более приятных вещах. Все равно мы не в силах изменить того, что случилось. Приходится принимать жизнь такой, какова она есть… Но почему вы не пригласите меня сесть? Так. А теперь, пожалуйста, и вы. Так.
Амалия и на этот раз присела на самый краешек стула.
— У нас дела было пошли на лад — ему обещали место возчика у Зелигсона. А теперь из-за больной ноги ничего не выйдет.
И опять на глазах у нее показались слезы. Они у нее как-то сразу появлялись и сразу же высыхали. «Сентиментальная барышня», — подумал мистер Брайтинг и почему-то потер руки.
— Вам, вероятно, нелегко одной, с пьяницей-отцом на шее? Так ведь? Могу себе представить. Вы видите, что богатые вовсе не такие черствые люди, как вы думаете. И у богатых есть сердце. И нам больно видеть горе бедняков.
Он и сам размяк от своих слов. В голосе у него звенели задушевные нотки, и это окончательно покорило Амалию. А когда мистер Брайтинг взял ее руку и погладил, из глаз девушки упали две слезинки. Но тут она заулыбалась и стала еще привлекательнее.
— А знаете что, мы, пожалуй, пристроим и вашего отца, несмотря на больную ногу. Мне нужен еще один сторож для хлебного склада. Там, откровенно говоря, здоровые ноги и ни к чему. Надеюсь, у меня он будет получать не меньше, чем у Зелигсона. Само собою разумеется, от пьянства ему придется отучиться. Я еще поговорю с управляющим.
Мистер Брайтинг вынул маленький серебряный блокнот и черкнул несколько слов.
Амалия чуть не запрыгала от радости. Как ребенок, схватила обеими руками руку мистера Брайтинга.
— Как мне вас благодарить? Вы такой добрый!
Мистер Брайтинг охотно протянул ей руку и даже зажмурился, пока она пожимала ее.
— Мисс Амалия, а что, если мы с вами выпьем по стакану за… за здоровье вашего отца и его новое место? Я думаю, мы вправе себе это позволить.
Они чокнулись и стали пить. Мистер Брайтинг плутовато смотрел на Амалию, взглядом и мимикой подбадривал ее: еще, еще! Счастливая, польщенная любезностью гостя, она пила — медленно, с перерывами. Глаза у нее заблестели, взгляд стал улыбчивым.
Мистер Брайтинг снова наполнил стаканы и придвинулся поближе.
— В жизни было бы меньше зла, вернее говоря, можно было бы в значительной степени парализовать его, если бы бедные больше доверяли имущим, а имущие великодушно протягивали руку бедным. Все мы дети одной нации, все мы — граждане одного демократического государства. Больше доверия, мисс Амалия! За взаимное доверие!
Теперь ее уже не нужно было подбадривать. Она звонко чокнулась и пила, глядя смеющимися глазами на гостя.
Мистер Брайтинг еще раз налил стаканы и вместе со стулом придвинулся к девушке.
— Вот поэтому я и говорю… Я отчасти виноват в несчастье, случившемся с вашим отцом… Я сознаю свой долг перед вами. Вам тяжело работать в прачечной. Вы губите свое здоровье, а получаете смехотворное жалованье. Вы рождены для иной жизни. Вы прекрасны, как мадонна, но никому до этого нет дела… Видите ли, у меня в конторе из рук вон плохая регистраторша. Управляющий уже, кажется, ее уволил, а если еще нет, то уволит завтра. Работа у вас там будет легкая, а жалованье — большое. Летом вы будете работать часа по два у меня на дому. Вы, право, не пожалеете. Идет? Тогда выпьем за это!
Они чокнулись так, что вино пролилось на пол. Держа стакан одной рукой, другую мистер Брайтинг положил на локоть Амалии, провел по плечу и обвил ее шею. Потом поставил стакан, обнял ее, привлек к себе. И засмеялся, потому что губам стало щекотно от волос, когда он потянулся поцеловать ее в ухо.
— Ты у меня будешь наряжаться, как леди, у тебя будет все, чего ты захочешь… Ты будешь кататься в автомобиле. У тебя будет верховая лошадь… Я найму для тебя горничную. Я хочу этого…
Когда мистер Брайтинг встал и откинул назад ее голову, чтобы в последний раз поцеловать и заглянуть в затуманенные глаза, лицо его на миг стало серьезным. Он проговорил привычным резонерским тоном:
— Видите, милое дитя, никогда не надо впадать в отчаяние. Пути судьбы неисповедимы. И каждому несчастью сопутствует счастье. Я думаю, что ваш отец первый скажет это. Передайте ему от меня привет!
1922
Примечания
Рассказ написан и впервые опубликован в 1922 году в сборнике «За вратами рая».
В первые годы существования буржуазной Латвии английские капиталисты оказывали ей экономическую и военную помощь. За это латышская реакционная пресса восхваляла английскую буржуазию как образец бескорыстия, гуманности и либерализма. Впоследствии, однако, латышскому народу пришлось с лихвой отплатить за эту «бескорыстную» помощь. Полемизируя с апологетами английской либеральной буржуазии, Упит показал в лице героя «Счастье в несчастье» мистера Брайтинга ее лицемерие и цинизм.
1
Ллойд-Джордж Давид (1863–1945) — английский политический деятель, лидер либеральной партии, в 1916–1922 годах премьер-министр коалиционного правительства. Ленин назвал «ллойд-джорджизмом» систему «лести, лжи, мошенничества, жонглерства модными и популярными словечками, обещания направо и налево любых реформ и любых благ рабочим, — лишь бы они отказались от революционной борьбы за свержение буржуазии» (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 30, стр. 176).
2
Локк Уильям Джон (1863–1930) — английский писатель, автор многочисленных развлекательных романов.
