Жорис-Карл Гюисманс - Без дна
По приказу герцога Иоанна V с маршала было взыскано пятьдесят тысяч золотых экю, ровно половина всего, что у него оставалось. Жиль де Рэ бежит из Бретани, оставив церковь Сент Этьен де Мер Морт людям герцога, и увозит с собой в качестве заложника своего пленника Жана ле Феррона. Барон водворяется в Пуату, в замке Тиффож, входящем в состав королевского домена. Защитит ли своего маршала король или хотя бы закроет на все глаза? Похоже, от этого уже мало что зависело…
Свидетели один за другим уже прибывали в резиденцию Жана де Малеструа, епископа Нантского, бывшего также и канцлером Бретонского двора. Жилю де Рэ были предъявлены обвинения в чудовищных преступлениях. Слухи росли, как снежный ком, обрастая самыми невероятными подробностями; от властей требовали немедленного ареста маршала, хотя многие до сих пор его побаивались. 13 сентября 1440 года Жилю де Рэ было предписано явиться на церковный суд в Нант. Обвинения — детоубийства, содомия, заклинание демонов, святотатство, ересь. В тот же день государственная юстиция принимает решение об аресте сира де Рэ. 15 сентября вооруженный эскорт герцога Бретонского подъезжает к воротам Машкуля. Жиль де Рэ и его друзья сдаются без сопротивления; их тут же берут под стражу, а уже 16 сентября барон давал показания перед обоими судами, церковным и светским, — сначала только по двум обвинениям: детоубийства и захват церкви Сент Этьен де Мер Морт. Допросы бесчисленных свидетелей, рыдания безутешных родителей… Вопреки сыпавшимся на него проклятиям, барон оставался невозмутим, факты убийства отрицал. И только после того как объявили, что он будет отлучен от Церкви и умрет без покаяния, Жиль де Рэ сдался — все признал, подписал протоколы допросов со своими показаниями и публично испросил прощения у родителей за невинно пролитую кровь их детей.
Сто сорок убийств мальчиков и девочек считаются доказанными. 15 октября 1440 года Жиль де Рэ признался в них и официально дал подробное описание каждого, документально подтвержденное свидетельскими показаниями.
23 октября государственный суд огласил смертные приговоры Анриэ и Пуату, а вот Франческо Прелати и Эсташа Бланше пришлось отпустить за недостатком улик.
25 октября приговор светского суда был подтвержден церковным, отлучившим Жиля де Рэ от Церкви. Это означало, что приговор государственного суда окончателен и обжалованию не подлежит. После произнесения приговора судьи предложили барону де Рэ принести покаяние и, примирившись с Церковью, умереть как христианину. Смиренно опустившись на колени, маршал попросил о возвращении в лоно Церкви. Отлучение было немедленно снято, и Жиль де Рэ заявил о желании исповедаться. Просьба его была удовлетворена. Через час он предстал перед государственным судом, приговорившим его к повешению. 26 октября 1440 года в 11 часов утра приговор был приведен в исполнение.
«…Для исполнения приговора означенных Жиля де Рэ, Анриэ и Пуату доставили к месту казни, коим было избрано поле, находившееся вниз по течению реки за Нантскими мостами. На рассвете на месте сем собралось великое множество простого люда, молившегося о спасении душ приговоренных к смерти. Когда же настал час прощания, означенный Жиль де Рэ проникновенными речами попытался укрепить дух своих осужденных на казнь приспешников, вселяя в них надежду на спасение их грешных душ. <…> Засим он пал на колени, воздел руки к небу и, воздав благодарение Богу, попросил не судить строго его слуг, но проявить милосердие, на кое уповает каждый христианин. Оный Жиль де Рэ не забыл и о простолюдинах — слезно моля о прощении, он сказал, что является братом во Христе каждому из них, а дети, загубленные им в память о любви и страстях Господа нашего, ныне молятся Богу о нем и обо всех. <…> В последний раз помолившись и препоручив душу свою Богу, означенный Жиль де Рэ, подавая пример двум другим, испросил разрешения умереть первым. <…> Допрежь того, как огонь пожрал его тело полностью[6], оно было изъято из пламени и перевезено в церковь Кармелитов в Нанте, где и похоронено. Что же до Анриэ и Пуату, то они были повешены, а уж потом преданы огню и сожжены до пепла. Сии приговоренные окончили свою жизнь тем, что покаялись в своих злодеяниях, горько сожалея о содеянном…»
Казнь сира де Рэ, Пуату и Анриэ, его слуг. Протокол свидетельских показаний, датированный 26 октября 1440 года и подписанный Тушрондом. Перевод с французского В.К.ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ И САТАНИЗМ ВО ФРАНЦИИ XIX ВЕКА
Разумеется, «Без дна» — это прежде всего роман, произведение, что называется, изящной словесности. Но Гюисманс задумывал его и как своеобразную панораму нетрадиционной духовности своего времени, претендуя на объективность и, что греха таить, временами поступаясь для этого художественностью. Именно как документ роман и был воспринят современниками, и прежде всего в среде мистиков и адептов оккультных наук. Думается, читателям небезынтересно узнать, что роман имел свое продолжение — прямо скажем, не тривиальное — смерть аббата Буллана, выведенного в «Без дна» под именем доктора Иоганнеса, которую колдовством навели его недруги-розенкрейцеры со Станисласом де Гуайтой во главе, формальное обвинение, которое бросил им на страницах газет Гюисманс и его друг Жюль Буа, и как результат — дуэль, правда, сам Гюисманс в ней не участвовал, а его приятель легко отделался, как, впрочем, и Станислас де Гуайта.
Однако обо всем по порядку, и прежде всего попытаемся, не оглядываясь на Гюисманса, воссоздать тогдашнюю духовную атмосферу и познакомиться с теми, кто ее определял.
Идея сокровенного знания — благородная идея древности, вдохновлявшая лучших сынов человечества, но на этом пути — на пути гнозиса — подстерегают страшные опасности, ведущие человека к гибели, — та «прелесть», о которой много и подробно говорили православные мистики, чьим духовным опытом зря, как нам кажется, упорно пренебрегают — чаще всего по незнанию — вышеупомянутые «лучшие сыны».
Отвлекаясь от частностей, можно наметить два общих направления духовного развития человека. Об одном из них крупнейший эзотерик XX века Рене Генон сказал так: «Настоящие посвященные опираются на эзотеризм, восходящий исключительно к Традиции, предшествующей всем частным религиозным формам. И другой путь, уходящий в дурную бесконечность, — плодить новые секты, приводящие к новым разделениям, объявлять себя и своих приятелей новыми пророками — за всей этой “новизной” стоят старые как мир силы».
Однако к моменту написания «Без дна» время Рене Генона и его единомышленников еще не наступило. Он появился в Париже лишь спустя несколько лет после выхода романа. Другой духовный вождь XX века — основатель антропософии Рудольф Штайнер только начал выпускать свои первые труды.
Кто же во Франции в XIX веке служил властителем дум для тех, кто, следуя завету Гермеса Трисмегиста, стремился «освободить свою душу от обольщений тела и форм и приблизиться к созерцанию абсолютной истины и красоты»?
В XIX веке новый толчок оккультной философии дали три по-своему замечательных человека: лингвист и мистик Фабр д’Оливе, польский математик Вронский (или Вронски, если следовать французскому написанию фамилии), чьи «философия абсолюта» и «мессианизм» предполагали реформу знания, и бывший аббат Констан, покинувший Церковь и ставший апологетом высшей магии уже после того, как взял себе псевдоним Элифас Леви.
Антуан Фабр д’Оливе считается первым из великих адептов сокровенного знания в XIX веке. Он начинал как ученик философа-пантеиста Делиля Сальского, писал поэмы и пьесы для театра. Тогда же он опубликовал роман в стиле трубадуров «Азалаис и нежная Аймар» и переписку с сестрой «Письма к Жюли об истории», которую сам автор определял как космогонический и мифологический роман. В переписке, в частности, дается описание Атлантиды и образа жизни атлантов.
В 1800 году Фабр д’Оливе влюбляется в Жюли Марсель, которая спустя два года умирает, и с этого времени ее дух постоянно является Фабру д’Оливе и подвигает его на создание своей собственной оккультной доктрины.
Начинается наиболее плодотворный период его творчества. Он публикует «Золотые стихи» Пифагора (1815), текст, который Фабр д’Оливе приписывает древнему мудрецу. Он переводит его александрийским стихом и дает свой комментарий. Затем следуют «Восстановленный древнееврейский язык», где Фабр д’Оливе развивает свою теорию происхождения языка, и особенно важный труд «Философская история человечества».
В основе философии Фабра д’Оливе лежит понятие психургии — искусства использовать духовную энергию, проистекающую непосредственно из своего рода магнитного потока. «Этот поток, — пишет Фабр д’Оливе, — есть не что иное, как универсальный человек, приведенный в движение одной из своих эманаций». Другими словами, универсальный человек — это живой архетип человечества, существо, которое включает в себя всех людей, что жили, живут или будут жить на земле. Даже если какой-либо катаклизм уничтожит все человечество, универсальный человек не умрет и создаст новые формы, так как он способен управлять миром форм.
