Пэлем Вудхауз - Том 14. М-р Моллой и другие
— Здорово, Фредди, — сказала фигура.
— Здорово, Джордж.
— Здравствуйте, мисс… Никак не запомню вашу фамилию.
— Фостер. Можете запомнить имя, Салли.
— Хорошо, — буркнул Джордж. — А меня только что грохнули по основанию черепа тупым орудием.
— Ка-ак?!
— По самому основанию. Хуже того, это сделала женщина. Помнишь, Фредди, эту свою подружку, которая забралась в твою пижаму?
— Она мне не подружка!!! Джордж не был мелочен.
— Хорошо, твою дальнюю знакомую. Это ее десница меня поразила.
Салли взвизгнула от изумления.
— Миссис Моллой вас ударила?!
— Наткнулась рукой на череп, если так вас больше устраивает.
Фредди глубоко вздохнул. После помолвки с Салли его взгляд на любовные интрижки с противоположным полом, когда-то невозбранно широкий, сменился аскетизмом. Он взял суровую ноту.
— Джордж, ты сам виноват. Как ты можешь?! Ты обручен с замечательной девушкой, которая любит тебя, во всем доверяет, так нет же, ты ходишь и высматриваешь других женщин! Лично я в жизни бы так не сделал, Салли знает. Мне за тебя стыдно!
— Ты соображаешь, что несешь?!
— Разве ты не лез к миссис Моллой?
— Конечно, нет. Я к ней под наркозом не полез бы.
— Тогда почему ж она тебя стукнула?
— Я хотел свинтить ее мужа.
Фредди вздрогнул. Человек, желающий свинтить изувера Моллоя, мог рассчитывать на его сочувствие.
— Понимаешь, — продолжил Джордж, — он нарушал общественный порядок. Я его задержал, и мы все двинулись к участку. Эта самая тетя умоляла меня его отпустить, и я бы, наверное, так и сделал, хотя давно мечтал кого-нибудь захомутать, чтобы сержант похвалил, но тут до меня дошло, что этого типа она называет мужем, а поскольку я уже знаю, что саму ее зовут миссис Моллой, то сопоставляю факты и делаю вывод, что это он нагрел тебя с нефтяными акциями. Тут уж, само собой, я стал непреклонен, но вскоре наступила развязка: мое внимание целиком переключилось на Моллоя, а она немного отошла назад и тюкнула меня по затылку, видимо, дубинкой со свинцом. Не понимаю, что за дамы пошли… Фредди прицокнул языком.
— Так ты позволил ему уйти?
— Что значит позволил?! — с чувством произнес Джордж. — Я на время вышел из строя. В глазах потемнело, а йотом, когда вернулся к жизни, оказалось, что сижу я в сточной канаве, вот с таким шишаком на голове. Можете взглянуть, если хотите. Со страусиное яйцо. А Моллой растворились в ночи.
Салли снова запищала, теперь — от жалости.
— Бедный вы, бедный! Сильно болит?
— Не смею скрывать правды. Боль — адская.
— Зайдите в дом и выпейте чего-нибудь.
Джордж покачал головой, и по тому, как резко он взвыл, стало ясно, что он быстро раскаялся.
— Спасибо, но только едва ли… Я на дежурстве, а у нас самым гнусным образом нюхают дыхание. Вообще-то на самом деле надеялся стрельнуть у тебя, Фредди, сигарету. Есть хоть одна?
— Конечно. У меня и сигарка найдется. Неплохая, если судить по цене.
— Сигара будет в самый раз, — сказал растроганный Джордж. — Добавь к ней спички — я свою последнюю сжег перед операцией «Моллой», — и я буду в полном ажуре. — И выразив напоследок желание заново встретиться с Моллоем, Джордж, в свою очередь, растворился в ночи.
Он ушел, и воцарилась тишина. Фредди первым ее нарушил.
— Ах, бедняга!
— У меня сердце разрывается.
— У меня тоже. Нет, как обидно! Оксфордского тяжеловеса, который в любой момент может постоять за честь страны на футбольном поле, одним ударом уложила женщина. Да еще он не может окропить вином свои раны. Твое предложение, кстати, мне очень понравилось. Что мы сегодня пьем?
— У меня есть непочатая бутылка шампанского. Купила Лейле на обед.
— Что ж, поспешим.
Они зашли в дом, и Салли направилась на кухню. Когда спустя несколько минут она вернулась к Фредди в гостиную, цвет лица у нее немного переменился.
— Ее там нет, — сказала она.
— Там нет, а здесь есть, — сказал Фредди и показал на стол. — Не знаешь, кто ее сюда занес? И три стакана стоят. Странно как-то.
— Я тебя сейчас еще не то скажу. На кухне разбито окно. Кто-то сюда залезал.
— Грабители? Этого еще не хватало! — сурово заметил Фредди. — Мне это не нравится.
— Мне это тоже совсем не нравится.
— Что им нужно в этом доме?
— Видимо, что-то нужно. Я вот думаю, не собираются ли они вернуться?
— Только не паникуй.
— Не могу! Сам видишь, я уже распсиховалась. Мне здесь всю ночь одной спать. Не так приятно спать и думать, что грабители тут устроили проходной двор.
Фредди сделал предупредительный взмах.
— Стоп! Я буду караулить снаружи, проявляя неусыпную бодрость, или как там ее, бдительность. Выкинь всех грабителей из головы. Я стану их незримой тенью, прослежу за каждым шагом…
— Не надо!
— Надо.
— Нет, лучше выспись. Со мной все будет в порядке, — сказала Салли в приливе внезапной уверенности. Ей вспомнился дробовичок Лейлы Йорк. Только он способен так благотворно подействовать на девичье сердце.
Фредди размышлял.
— Ты не хочешь, чтобы я проявил неусыпную бдительность?
— Да, не хочу.
— Договорились, — благодушно ответил Фредди. Он все еще был холостяком, но соглашаться с женщинами уже научился. Поцеловав Салли, он отошел от дверей, а Макака Твист, притаившийся у ворот и готовый в любую минуту открыть их, поспешно попятился и вновь растаял в ночи, поминая недобрым словом подрастающее поколение. В поколении этом плохо то, с горечью сокрушался он, что оно вечно попадается тебе под ноги, возникает там, где ему совсем не рады.
Прошло, пожалуй, не меньше часа, прежде чем он решил возобновить старания. Он в точности знал, где лежит замшевая сумочка, — сразу за тем самым местом, где он тогда стоял; и к воротам приближался, предчувствуя счастливую развязку, только затем, чтобы застать прислонившегося к ним представителя все тех же поколений, воздевшего к луне глаза и всем своим видом внушающего уверенность, что он не сойдет с места всю ночь.
Мужчина, закаленный дружбой с прекрасным полом, знает: если женщина начнет давать указания, лучше всего не спорить, во всем соглашаться, а потом сделать по своему; и Фредди не стал тратить понапрасну силы, пытаясь убедить Салли. Он просто пошел и поступил, как считал нужным. Целый час бродил он вокруг дома, как великолепный экземпляр сторожевой собаки, бдительно высматривая ночных разбойников. Полное их отсутствие подпитывало скуку, а потому, как и Джордж, он был рад встрече с Макакой. Возможно, ночью хочется провести время с кем-нибудь менее напоминающим сбежавшую из питомника обезьяну, но он сознавал, что не вправе выбирать. Вэлли Филдс рано отходит ко сну, и в столь поздний час это лучшее, чем он в состоянии разродиться.
— Чудный вечерок, — сказал он, хотя слово «вечерок» было не самым подходящим.
Макака угрюмо подивился, сколько людей готово настаивать на этом вздорном утверждении. Из всех известных ему вечеров, не исключая и того, когда миссис Томас Моллой стукнула его прикладом пистолета, этот был самым скверным. Вместо ответа он что-то промямлил, и Фредди был чуточку разочарован. Судя по всему, на зажигательного собеседника, который расцветил бы полночную вахту блестками остроумия, рассчитывать не приходилось.
Впрочем, он не сдавался.
— Луна, — сказал он, присовокупив к этому слову, как Джордж, жест, призванный выразить, что о спутнике нашем можно думать только самое лучшее.
Вероятнее всего — не скорей всего, но все же вероятнее, — Макака нашел бы пару добрых слов про луну, но они так и не разминулись с его устами, поскольку в этот самый миг, наперекор всем ожиданиям, подоспел конец света. Так, во всяком случае, это восприняли и Фредди, и его собеседник. На самом же деле одна девица, высунувшись из окна на втором этаже, разрядила дробовичок. Весь последний час она с тревогой прислушивалась к звуку вкрадчивой поступи, петлявшей вокруг дома, а две зловещие фигуры, совещавшиеся друг с другом у главных ворот, как будет лучше всего проникнуть в дом и вынести награбленное, заставили ее действовать. Дробовичок хранился в спальне у Лейлы. Именно туда она и направилась, отыскала его, принесла к себе, открыла окошко и нажала на курок, выбрав в качестве прицела луну, ибо сердце у нее было нежное и даже бандитскую кровь проливать она не хотела.
Эффект был молниеносным. Макака, прекрасно понявший, почему Мыльный так возненавидел дробовички, после короткого приступа каталепсии, часто сопутствующего полночной пальбе, сорвался с места не хуже гончей. Джорджу, который наслаждался сигарой перед воротами «Мирной гавани», одновременно держа ушки на макушке, чтобы вовремя засечь приближение сержанта, почудилось, что мимо него пронеслась какая-то размытая фигура, и он решил, что это либо летающая тарелка, либо что-нибудь похуже. Будучи человеком душевным, и вспомнив, что он — страж порядка, Джордж откликнулся на зов долга и ринулся туда, откуда доносился звук. В это же мгновение из «Бухты» высунул бороду мистер Корнелиус в бежевом халате и задал вопрос: «Что такое?!» Джордж отвечал, что это и его занимает, а мистер Корнелиус сообщил, что такие происшествия совершенно не характерны для Вэлли Филдс. Затем они вместе направились к «Приусадебному мирку».
