Альберто Моравиа - Дом, в котором совершено преступление
— Дайте мне две порции баклажанов, — сказал Сандро. Он хотел сделать женщине сюрприз, сам подав кушанье. Хозяйка сняла крышку с сотейника и, зачерпнув в нем раз-другой поварешкой, доверху наполнила две тарелки. Сандро взял тарелки через окошечко, попросил две булки и, засунув их под мышку, вернулся к столику,
— Что это?
— Баклажаны… Их тут хорошо готовят.
Наступило молчание.
"Сейчас она скажет, что не любит баклажаны", — подумал Сандро. Он почувствовал себя глупо. То, что он отправился на кухню и сам подал тарелки, показалось ему теперь совсем неуместным. Но, брезгливо поддев кончиком вилки кружок баклажана, женщина, к его удивлению, сказала:
— Вкусно! — и с аппетитом принялась есть.
Подошла одна из девочек и поставила на стол бутылку с вином. На пузатой бутылке из темного шершавого стекла, которое должно было, по-видимому, имитировать цвет только что снятого со льда и запотевшего сосуда, была наклеена лимонадная этикетка. Сандро налил вино в бокалы и выпил. Вино оказалось молодым и легким. Пить его в такую жару было приятно.
— Правда, неплохое вино? — спросил он у нее, ставя бокал на стол.
— Превосходное, — ответила она.
После баклажанов они съели осьминога, а потом салат из помидоров. Сандро надеялся напоить женщину, но вместо этого пил сам. Опьянение прогнало робость и страх потерять возлюбленную. Он вообразил, что она ему почти совсем безразлична, и в то же время он понимал, что никогда еще не был привязан к ней так сильно и что никогда еще ему не нужна была в такой степени ее любовь.
Покончив с едой, они молча сидели друг против друга. Она открыла сумку, вынула пудреницу и попудрилась. Выражение лица у нее было холодное и недовольное. Сандро вдруг испугался, что ей скучно. Вспомнив, что когда-то ей нравились его забавные анекдоты, он сказал улыбнувшись:
— Я рассказал бы тебе одну историю… Но не знаю, захочешь ли ты ее слушать.
— Послушаем, что ты расскажешь.
— У одной дамы был любовник… — Сандро ненавидел анекдоты, но знал, что она их любит, и рассказывал их с большим остроумием. Когда он кончил, она рассмеялась задорно и вызывающе. Сандро, приободрившись, рассказал еще один анекдот, более забористый и соленый. Она опять рассмеялась. На этот раз она смеялась до упаду, прижимая руки к груди и закрывая глаза. Тогда Сандро рассказал третий анекдот, но уже такой непристойный, что женщина только осторожно посмеивалась, словно опасаясь скомпрометировать себя. Но этот сдерживаемый смех как-то сблизил их.
— А теперь я покажу тебе фокус, — сказал Сандро.
Он встал со своего места, сел рядом с ней, взял две зубочистки и показал ей фокус. Фокус этот был тоже неприличный. Она заставила Сандро повторить его дважды, чтобы самой научиться его показывать.
— Да ведь это же совсем просто, — сказала она удивленно.
Теперь они сидели рядом. На террасе никого не осталось. Иностранцы расплатились и ушли.
— Ты меня любишь? — спросил вдруг Сандро.
Наклонившись, он коснулся губами ее шеи. Он почувствовал, как под его губами шея ее напряглась и затрепетала. Он решил, что это трепет наслаждения. Женщина ничего не ответила. Она сидела, опустив голову, зажав между пальцами сигарету.
Осмелев, Сандро взял ее за руку, высоко, почти под мышкой, и сильно пожал ее. Неожиданно она повернулась, в глазах ее вспыхнула непримиримая ненависть, и она ударила его по руке.
— Не прикасайся ко мне… Прошу тебя, не прикасайся ко мне.
Жест этот был таким яростным, глаза ее горели такой злобой, что Сандро не сразу нашелся что сказать. Рука ныла, она больно ударила его своим кольцом в тяжелой оправе. Он встал, обошел стол и уселся на прежнее место.
— Ладно, я не прикоснусь к тебе, — сказал он. — Но ты… ты не способна любить. — Ему хотелось сказать ей что-нибудь неприятное. Все его мысли сосредоточились на этом желании.
— Не выношу, когда меня лапают.
— У тебя черствое сердце… Ты уже не молода… Ты больше не сможешь любить… Да ты никогда и не любила.
Все лицо ее вдруг зарделось; это было признаком того, что ей очень обидно и больно. Сандро с изумлением увидел, как ее синие глаза наполнились слезами.
— Пошли, — сказала она, вставая из-за стола.
Сандро подозвал хозяйку и расплатился. Пока он расплачивался, она стояла подле него, отвернувшись и упорно глядя на море. Было совершенно ясно, что она пытается скрыть слезы и что теперь она не видит ни моря, ни неба — ничего, кроме тумана, застилающего ей глаза. Как только Сандро расплатился, она поспешно вышла из ресторана.
На улице не было ни души, ярко светило солнце, ставни во всех домах были закрыты, в кафе на площади над пустыми столиками говорило радио. Они пересекли площадь и стали подниматься по узенькой улочке, ведущей к монастырю.
Некоторое время они шли молча. Потом Сандро сказал:
— Если бы я знал, что ты так огорчишься, я не сказал бы этого.
Она ответила, не оборачиваясь:
— Не важно… Нервы… вот и все…
Сандро снова приободрился. В тоне ее голоса не слышалось ненависти.
Они подошли к монастырю. Сандро искал в кармане ключ, а она покорно ждала, совсем как женщина, которая на все согласна и знает, что в доме ее ждет одна лишь любовь. Ну вот, подумал Сандро, сейчас они войдут в комнату, крепко обнимутся и вместе лягут в постель. Он испытывал приятное и острое чувство уверенности и нетерпения, совсем как в пору их первых счастливых свиданий.
В коридоре, закрывая за собой входную дверь, он сказал:
— У этого дома множество неудобств… Зато в нем всегда тихо… Он прямо создан для отдыха.
— Сейчас я посплю, — ответила женщина. — Я очень устала.
Они вошли в комнату, и Сандро прикрыл дверь. Женщина тут же подошла к зеркалу над умывальником и внимательно оглядела себя, приподнимая губу и обнажая зубы.
Сандро хотелось держаться от нее подальше, но, сам не понимая, как это вышло, он оказался вдруг за ее спиной. Он спросил у нее:
— Ты сердишься на меня?
— Нет, — ответила она рассеянно, продолжая смотреться в зеркало.
— Мне показалось, что ты меня ненавидишь.
Она рассматривала себя в зеркало и ничего не ответила. В открытое окно было видно сверкающее безбрежное море. В послеполуденной тишине из сада доносилось кудахтанье курицы.
— Я немного посплю, — заявила женщина и решительно направилась к постели.
— Как ты думаешь, что бы мне теперь предпринять? — спросил Сандро, стоя посреди комнаты. — Если хочешь, я уйду… Или останусь, если это тебе не помешает.
— Что ж, оставайся.
Она легла на спину и прикрыла глаза рукой. Другой рукой она оправила платье, которое, когда она ложилась на кровать, задралось, обнажив ее колени.
Сандро подумал, что не надо принимать столь нерадушное приглашение остаться и что ему следует уйти. Хотя бы в соседнюю комнату. Она поспит, поездка, может быть, в самом деле утомила ее, и после того, как она выспится, все уладится. Однако, несмотря на то, что такое решение показалось ему совершенно правильным, он не осуществил его. Вместо того чтобы уйти, он подошел к кровати и тихо, стараясь не примять матрац, сел подле возлюбленной. Она ничего не сказала и не шелохнулась. Прикрыв глаза рукой, она, казалось, спала. По-прежнему стараясь не шуметь, Сандро поднял ноги и улегся на спину. Он решил, что тоже поспит. Так приятно поспать вдвоем.
Женщина то ли глубоко, то ли тяжело вздохнула и повернулась к стене. Сандро почувствовал, что не в силах лежать спокойно рядом с любимой женщиной. Он приподнялся и, опершись на локоть, склонился над ней и посмотрел на нее.
Она не пошевелилась; возможно, она уже спала и не заметила этого. Сандро долго смотрел на руку, прикрывающую лицо женщины. У нее была грубая, сильная, почти мужская рука, но тонкое запястье с нежными голубыми жилками. Рука закрывала ее глаза, из-под нее виднелся только чувственный красный рот, который притягивал его. Сандро подождал еще немного, а потом медленно наклонился и приблизил свои губы к ее губам. Он к ним не прикоснулся, но почувствовал дыхание женщины и запах помады. Он понимал, что совершает сейчас одну из тех ошибок, которых поклялся не допускать, но это было сильнее его. Он наклонился над ней еще ниже и прижался губами к ее губам. Прежде — он помнил это — в томительной истоме послеполуденного часа их поцелуй бывал томным и долгим и сменялся молчаливыми, страстными объятиями.
Но едва лишь их губы соединились, как она резко и с раздраженным видом села на постели.
— Можно мне хотя бы минутку полежать спокойно!
— Я смотрел на тебя и не мог удержаться, чтобы не поцеловать.
— Но мне хочется спать… Я устала… А потом — не приставай ко мне с твоими поцелуями.
— Ведь я же люблю тебя.
— Ты, может, боишься, что я этого не знаю?.. Ты говорил мне об этом тысячу раз!
