Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 2
Но можно сказать и доказать, что каждый Англичанинъ въ арміи герцога Веллингтона расплачивался честно. Воспоминаніе объ этомъ сохранилось до сихъ поръ между всѣми магазинщиками, погребщиками и содержателями мелочныхъ лавокъ. Нашествіе такой арміи было, въ нѣкоторомъ смыслѣ, благословеніемъ для коммерческой страны, обязавшейся снабжать жизненными потребностями честныхъ воиновъ Веллингтона. Они пришли покровительствовать странѣ, не отличавшеися воинственнымъ духомъ. Другіе народы и другія племена сражались на ихъ почвѣ съ незапамятныхъ временъ. Когда писатель этой исторіи принялся, въ свою заграничную поѣздку, обозрѣвать орлинымъ взглядомъ поле ватерлооской битвы, мы спросили у кондуктора, имѣвшаго воинственную наружность, былъ ли онъ тогда на этомъ мѣстѣ. «Pas si bкte», отвѣчалъ кондукторъ скороговоркой, обнаруживая таяимъ образомъ чувство, въ которомъ не признается ни одинъ Французъ. Но, съ другой стороны, кучеръ дилижанса, получившій отъ насъ на водку двадцать-пять сантимовъ, былъ сынъ какого-то виконта наполеоновскихъ временъ,
Никогда эта страна не была въ такомъ цвѣтущемъ состояніи, какъ при началѣ лѣта 1815 года, когда ея спокойные города и зеленыя поля оживились красными мундирами разнообразныхъ полковъ, и когда блистательные экипажи Аигличанъ появились на всѣхъ пунктахъ широкаго и гладкаго шоссе. Весело было видѣть, какъ порхали по каналамъ красивыя шлюпки съ англійскими путешественниками мимо богатыхъ пастбищь, живописныхъ старыхъ деревень и мимо старыхъ замковъ, расположенныхъ между старыми деревьями. Миролюбивое расположеніе духа проявлялось повсюду, и нельзя было смотрѣть безъ трогательнаго умиленія, какъ честный англійскій солдатъ расплачивался за рюмку водки въ деревенскомъ трактирѣ. Мистеръ Глейгъ въ своихъ запискахъ, недавно изданныхъ, приводитъ фактъ еще болѣе трогательный: нѣкто Дональдъ, шотландскій воинъ, квартировавшій на фламандской фермѣ, качадъ колыбель младенца въ ту пору, какъ родители его; Жанъ и Жанета, отправлялись на сѣнокосъ. Сцены въ этомъ родѣ, объясняющія принципъ честной англійской войны, могутъ быть превосходными сюжетами для національныхъ живописцевъ, обнаруживающихъ съ нѣкотораго времени рѣшительную наклонность къ историческимъ картинамъ. Все, казалось, дышало счастьемъ и довольствомъ на этой благодатной почвѣ. Наполеонъ между-тѣмъ, скрывавшійся въ пограничныхъ крѣпостяхъ, готовился нахлынуть на эти золотыя поля, чтобъ оросить ихъ потоками человѣческой крови.
Всѣ и каждый питали безграничное чувство довѣренности къ главнокомандующему англійскимъ войскомъ. Герцогъ Веллингтонъ возбуждалъ въ своихъ воинахъ такой же энтузіазмъ, какой нѣкогда обнаруживали Фраицузы подъ командой своего вождя. Порядокъ вездѣ и во всемъ былъ превосходный, и никто не думалъ бояться за себя, надѣясь на всесильную защиту. Джозъ и его спутницы, несмотря на робость, свойственную ихъ полу, наслаждались совершеннѣйшимъ комфортомъ, какъ и всѣ англійскіе туристы. Знакомые намъ офицеры Трильйоннаго полка разъѣзжали беззаботно на красивыхъ ботикахъ и шлюпкахъ изъ Ост-Энде въ Брюгге и Гентъ, изъ Гента въ Брюссель. Джозъ на всѣхъ этихъ гуляньяхъ былъ неразлучнымъ спутникомъ прекрасныхъ леди, и ему особенно нравились эта фландрскія лодки, замѣчательныя въ самомъ дѣлѣ по своему роскошному убранству. Каждый могъ на нихъ ѣсть и пить, сколько душѣ угодно, и въ этомъ отношеніи нидерландскія шлюпки пріобрѣли такую славу, что оставили даже послѣ себя весьма наивную легенду. Одинъ англійскій туристъ, пріѣхавшій въ Бельгію только на недѣлю, до того полюбилъ путешествія и угощенія на публичныхъ шлюпкахъ, что началъ переѣзжать безпрестанно изъ Гента въ Брюгге и обратно до тѣхъ поръ, пока не были наконецъ изобрѣтены желѣзныя дороги, и тогда бѣднякъ, озадаченный этимъ изобрѣтеніемъ, утопился съ горя на послѣдней увеселительной поѣздкѣ въ Брюгге. мистеру Джозу не суждено было такимъ способомъ покончить свой животъ; но зато онъ наслаждался вдоволь, и мистриссъ Одаудъ была убѣждена, что для полнаго его блаженства недоставало только сестрицы ея, Глорвины. Сборщикъ податей и пошлинъ просиживалъ по цѣлымъ днямъ на палубѣ, пилъ безъ устали фламандское пиво, безпрестанно кричалъ на своего слугу, Исидора, и любезничалъ безъ умолку съ прелестными леди.
Геройству его справедливо изумлялся весь женскій полъ.
— Бонапартъ вздумалъ аттаковать насъ — вотъ исторія! голосилъ воинственный мистеръ Джозефъ Седли; — послушай, Эмми, дружокъ мой, не бойся, сестра: опасности нѣтъ никакой. Мѣсяца черезъ два, никакъ не больше, союзники будутъ въ Парижѣ, и не будь я братъ твой Джой, если мы не станемъ съ тобой обѣдать въ Палеройялѣ. Это ужь я тебѣ говорю. Да и чего тутъ робѣть? Триста-тысячь Русскихъ идутъ во Францію черезъ Майнцъ и Рейнъ… триста-тысячь! моя милая, подъ командой Витгенштейна и Барклая-де-Толли, знаменитѣйшихъ полководцевъ, дружочекъ ты мой. Въ военныхъ дѣлахъ, душа моя, ты, разумѣется, не смыслишь ничего, а я понимаю ихъ какъ свои пять пальцевъ. Не французкой пѣхтурѣ устоять противъ желѣзной русской пѣхоты, и у Бонанарта не найдется генерала, годнаго даже въ адъютанты Витгенштейну. И потомъ еще, пятьсотъ тысячь Австрійцевъ, и всѣ они тетерь только въ десяти переходахъ отъ бельгійской границы, подъ командой Шварценберга и принца Карла. Изъ Пруссіи тоже подвигаются храбрыя войска подъ командой принца Маршала, а это, сударыня ты моя, такой отважный и храбрый полководецъ, съ какимъ развѣ можно было бы сравнить одного Мюрата. Какъ вы думаете объ этомъ, мистриссъ Одаудъ? Мюратъ и принцъ Маршалъ стоятъ одинъ другаго — э? И выходитъ, что сестрѣ моей нечего бояться: не такъ-ли, Исидоръ? Послушай, любезный, еще бутылку пива.
Мистриссъ Одаудъ объявила, что сестрица ея, Глорвина, не робкаго десятка, и въ глазахъ ея ни почемъ всѣ эти полчища Французовъ. Затѣмъ она выпила стаканъ пива съ такими сладкими ужимками, изъ которыхъ ясно значилось, что она чрезвычайно любила этотъ напитокъ.
Чего не дѣлаетъ привычка? Сталкиваясь безпрестанно съ своими непріятелями на полѣ битвы, то-есть, на паркетномъ полу въ Челтенгемѣ и Батѣ, индійскій нашъ герой былъ уже теперь далеко не такъ робокъ, какъ въ былыя времена, и краснорѣчіе изливалось изъ его устъ быстрѣйшимъ потокомъ, особенно, когда горячительные напитки вдохновляли его умъ. Трильйонгый полкъ полюбилъ душевно безцеремоннаго Джоя, и солдаты забавлялись вдоволь надъ его воинственною осанкой. Какъ нѣкогда козелъ путешествовалъ всегда съ однимъ полкомъ, такъ и теперь, по словамъ Джорджа, шуринъ его замѣнялъ мѣсто слона для Трильйоннаго полка.
Со времени появленія Амеліи въ Трильйонномъ полку, Джорджъ началъ стыдиться за нѣкоторыхъ членовъ своей обычной компаніи, которымъ онъ принужденъ былъ представить мистриссъ Осборнъ, и этотъ фальшивый стыдъ, усиливаясь постепенно, вдохнулъ въ него рѣшимость перейдти въ какой-нибудь другой, лучшій полкъ, чтобы освободить свою супругу отъ общества этихъ пошлыхъ и жалкихъ женщинъ, незнакомыхъ съ манерами и обращеніемъ джентльменскаго круга. Можно вообразить, съ какими чувствами другъ Доббинъ выслушалъ отъ него эту новость. Дѣло извѣстное, что мужчины гораздо въ большей степени, чѣмъ женщины (за исключеніемъ впрочемъ великосвѣтскихъ леди) способны стыдиться вульгарныхъ обществъ, и мистриссъ Джорджъ, добродушное и наивное созданіе, отнюдь не понимала этого искуственнаго стыда. Голова мистриссъ Одаудъ украшалась павлиньимъ перомъ, и на груди ея постоянно красовался огромный репетиръ, которымъ она любила позванивать при всякомъ удобномъ случаѣ, расказывая, какимъ образомъ нѣжный родитель подарилъ ей эти часики немедленно послѣ свадьбы. Эти украшенія и нѣкоторыя другія внѣшнія особенности почтенной майорши невыразимо мучили деликатную чувствительность капитана Осборна всякій разъ, какъ его супруга и майорша выѣзжали вмѣстѣ на гулянье, или сходились въ дружеской бесѣдѣ. Молодой человѣкъ не понималъ, что стыдиться общества своихъ знакомыхъ, значитъ обнаруживать въ себѣ несомнѣнные признаки той самой вульгарности, которой онъ старался избѣгать. Амелію между-тѣмъ только забавляли странности этой женщины, и она отнюдь не стыдилась майорши Одаудъ.
Должно въ самомъ дѣлѣ признаться, что вечернія и утреннія поѣздки на шлюпкахъ, предпринимаемыя въ ту пору почти всѣми Англичанами изъ средняго круга, могли бы быть нѣсколько поинтереснѣе, если бы въ нихъ не принимала самаго дѣятельнаго участія мистриссъ майорша Одаудъ,
— Вотъ еще вздумали расхваливать эти шлюпки, говорила мистриссъ Одаудъ: посмотрѣли бы вы, что это за лодки у насъ въ Ирландіи, на каналахъ между Дублиномъ и Баллинасло! Скоро у насъ путешествуютъ, нечего сказать, да и отличную скотину разводятъ. Недавно отецъ мой получилъ золотую медаль за четырехъ-годовую телицу — удивительная телица! Въ этой сторонѣ не найдти вамъ такой телятины ни за какія деньги!
