Джек Лондон - Дочь снегов. Сила сильных
Корлис быстро вскочил на ноги. Бишоп поднял голову. В дверь хижины неуклюже ввалились три фигуры — две женщины и мужчина — и остановились у самого входа, ослепленные светом лампы.
— Клянусь всеми пророками! Это Корнелл! — Золотоискатель схватил мужчину за руку и вытащил его на середину комнаты. — Помните Корнелла, Корлис? Джека Корнелла, участок тридцать семь одна вторая в Эльдорадо.
— Как же забыть! — с жаром воскликнул инженер, пожимая гостю руку. — Прескверная была ночь, когда вы приютили нас в последний раз, почти столь же скверная, сколь великолепен был олений бифштекс, который мы уничтожили за завтраком.
Джек Корнелл, волосатый, тощий и бледный как мертвец, с чувством кивнул головой и поставил на стол основательную плетеную бутыль. Затем он снова кивнул и огляделся по сторонам. Внимание его привлекла печка, он подошел к ней, поднял заслонку и, выплюнув туда порядочную порцию желтовато-красной слюны, снова вернулся к столу.
— Еще бы мне не помнить эту ночку, — пробурчал он, причем с его волосатых щек так и посыпались льдинки. — И я чертовски рад снова повидаться с вами. Факт! — Он вдруг спохватился и добавил с легким замешательством: — То есть мы все чертовски рады вас видеть, не правда ли, девочки? — Он покрутил во все стороны головой и кивнул своим спутницам: — Бланш, дорогая моя, мистер Корлис… я гм… гм… очень рад познакомить вас. Карибу Бланш, сэр, Карибу Бланш.
— Очень рада познакомиться. — Карибу Бланш дружески протянула руку и внимательно осмотрела Вэнса. Это была миловидная блондинка, с довольно приятным, но несколько огрубевшим лицом, какое бывает у людей, часто сталкивавшихся с непогодой.
Поздравив себя с блестящим знанием светских церемоний, Джек Корнелл откашлялся и вывел вперед другую женщину.
— Мистер Корлис — Дева, будьте знакомы. Гм! — И, отвечая на вопрос, появившийся в глазах Вэнса, он пояснил: — Да, Дева. Только и всего. Просто Дева.
Она улыбнулась и поклонилась, но не протянула руки.
«Барин», — решила она про инженера; несмотря на всю ограниченность своего опыта, она знала, что у «бар» не принято обмениваться рукопожатиями.
Корлис повертел рукой, затем отвесил поклон и с любопытством оглядел ее. Это была красивая женщина, брюнетка, с хорошо развитым телом и очень низким лбом. Несмотря на полное отсутствие благородства во внешности Девы, Корлис невольно поддался очарованию той бьющей через край жизненной энергии, которой веяло от всего ее облика. Кровь так и бурлила в ней, и каждое быстрое непринужденное движение, казалось, вызывалось избытком жизненной силы.
— Здоровая штучка, а? — спросил Джек Корнелл, с одобрением следя за взглядом своего хозяина.
— Не про вашу честь, Джек, — огрызнулась Дева, презрительно скривив губы в сторону Вэнса. — Вы бы лучше позаботились о бедняге Бланш.
— Что верно, то верно, мы попали в основательную переделку и, прямо сказать, выбились из сил, — заявил Джек. — А Бланш провалилась сквозь лед у самой тропы и, кажется, отморозила себе ноги.
Бланш улыбнулась, когда Корлис подвел ее к стулу у огня, и ее суровый рот ни малейшей гримасой не выдал той боли, которую она испытывала. Вэнс отвернулся, когда Дева начала стаскивать с нее промокшую обувь, а Бишоп принялся шарить среди вещей, разыскивая носки и мокасины.
— Завязла-то она всего по лодыжку, — объяснял Корнелл, — но этого вполне достаточно в такую ночь.
Корлис выразил свое согласие кивком головы.
— Тут мы заметили ваш огонек и гм… и явились к вам. Вы ничего не имеете против?
— Ну, разумеется, нет.
— Мы не помешаем?
Корлис успокоил гостя, положив ему на плечо руку, и дружеским пожатием заставил его опуститься на стул. Бланш блаженно вздыхала. Мокрые носки были сняты и уже дымились перед печкой, а ноги ее согревались в теплых сивашских носках Бишопа. Вэнс подвинул ящик с табаком, но Корнелл вынул несколько сигар и угостил ими присутствующих.
— Тут около вас как раз самый плохой участок дороги, — заметил он громко, бросая в то же время красноречивый взгляд на бутыль. — Лед подтаял благодаря ключам, а сверху ничего не заметишь, пока не провалишься. — Затем, повернувшись к гревшейся у огня женщине, он осведомился: — Ну, как делишки, Бланш?
— Так себе, — ответила она, — хотя ноги, кажется, отходят понемногу.
Спросив взглядом разрешения хозяина, Корнелл наклонил бутыль через руку и наполнил почти до краев четыре оловянных кружки и пустую банку из-под мармелада.
— Как вы насчет тодди? — вмешалась Дева. — Или пунша? Найдется у вас лимонный сок? — спросила она у Корлиса. — Есть? Здорово! — Она перевела свои темные глаза на Дэла. — Эй, вы, повар! Доставайте-ка свою кастрюлю и вскипятите в котле воду. Ну, живо! Джек угощает, а я научу вас, как это делается. Сахар есть, мистер Корлис? А мускатный орех? Ну, так корица, может быть? Ладно, сойдет. Пошевеливайтесь, повар!
— Ну, не персик ли эта девочка? — поделился Корнелл с Вэнсом, не спуская умильного взора с Девы, которая мешала дымящуюся жидкость.
Но все внимание Девы было направлено на инженера.
— Не слушайте его, сэр, — посоветовала она. — Он успел уже назюзюкаться по дороге. На каждом шагу прикладывался к бутылке.
— Но, дорогая моя… — запротестовал Джек.
— Пожалуйста, без нежностей, — зашипела она. — Вы мне не нравитесь.
— Почему так?
— Потому… — она старательно разлила пунш по кружкам и подумала: «Потому, что вы жуете табак, потому, что вы обросли бородою. Мне нравятся молодые парни с гладкими лицами».
— Не обращайте внимания на ее болтовню. Она говорит это, чтобы побесить меня.
— Ну, — резко скомандовала Дева. — Берите кружки. Выпьем!
— За кого? — крикнула Бланш, сидевшая у печки. Поднятые кружки замерли в воздухе.
— За королеву, благослови ее Боже! — быстро произнесла тост Дева.
— И за Билля! — вмешался Дэл Бишоп.
Кружки снова заколебались.
— Какого там еще Билля? — недоверчиво спросила Дева.
— Мак-Кинли.
Она благосклонно улыбнулась ему.
— Благодарю вас, повар, вы славный малый! Ну, господа, чокнемся! Встаньте все! За королеву, благослови ее Боже, и Билля Мак-Кинли.
— Дном вверх! — прогремел Джек Корнелл, и кружки со звоном ударились краями о стол.
Вэнс вскоре убедился, что все это забавляет и интересует его. По мнению Фроны, иронически размышлял он, это значит изучать жизнь и расширять свои умственные горизонты. Это была ее любимая фраза, и он несколько раз повторил ее про себя. Затем в мозгу его снова зашевелилась мысль о том, что Фрона помолвлена с Сэн Винсентом, и он, не долго думая, очаровал Деву, попросив ее спеть что-нибудь. Но она очень смущалась и согласилась лишь после того, как Бишоп исполнил несколько десятков куплетов «Летучего облака». Ее слабый голос обнимал не больше полутора октав; ниже известного предела он претерпевал самые необычайные метаморфозы, а в верхнем регистре фальшивил и трещал. Тем не менее она спела «Возьмите назад ваше золото» с таким чувством, что вызвала слезы на глазах короля дробного участка. Он жадно слушал певицу, наслаждаясь непривычными, душевными эмоциями.
Все зааплодировали, а Дэл Бишоп немедленно провозгласил тост за певицу, назвав ее «волшебным колокольчиком», на что Корнелл громогласно возопил:
— Дном вверх!
Спустя два часа постучалась Фрона Уэлз. Стук был резкий, настойчивый, он покрыл шум и звон стаканов и заставил Корлиса подойти к двери.
Она слегка вскрикнула, узнав молодого человека.
— Ах, это вы, Вэнс! Я понятия не имела, что вы живете здесь.
Он пожал ей руку и загородил вход своим телом. За его спиной заливалась Дева, а Джек Корнелл ревел какую-то песню.
— В чем дело? — спросил Вэнс. — Что-нибудь случилось?
— Мне кажется, вы могли бы предложить мне войти. — В голосе Фроны слышались легкая укоризна и тревога. — Я провалилась сквозь лед, и мои ноги совсем окоченели.
— Ах, шут тя побери! — раздалось за спиною Вэнса звучное восклицание Девы, и вслед затем голоса Бланш и Бишопа, вместе с ней издевавшихся над Корнеллом, который шумно протестовал. Вэнсу показалось, что вся кровь бросилась ему в лицо.
— Я не могу впустить вас, Фрона. Разве вы не слышите, что тут творится?
— Но это необходимо, — настаивала она. — У меня окоченели ноги.
С жестом полного отчаяния он пропустил ее и запер за ней дверь. В первый момент, ослепленная светом лампы, Фрона остановилась, ничего не понимая, но через минуту она оправилась и охватила взором всю сцену. В тесной комнатке было ужасно душно; воздух весь посинел от табачного дыма, и запах его казался тошнотворным после свежести ночи. Над столом от большого таза поднимался столб пара. Дева, убегая от Корнелла, защищалась от него длинной ложкой для горчицы. Увертываясь от своего обожателя, она то и дело накладывала на его нос и щеки желтые мазки. Бланш отошла от печки, чтобы полюбоваться на потеху, а Дэл Бишоп с кружкой в руках громко приветствовал каждый новый удар. Лица у всех четверых пылали.
