Арнольд Беннетт - Повесть о старых женщинах
Молодые мастерицы несомненно обсуждали их, но не в лавке, где всегда присутствовал кто-нибудь из интересующей их пары или сама миссис Бейнс, а в каком-нибудь другом месте. В свободные минуты они обсуждали некоторые детали: как она посмотрела на него сегодня, как он покраснел и прочее до бесконечности. Однако миссис Бейнс полагала, что знает обо всем только она одна. Такова сила укоренившегося заблуждения — мол, твои дела, а особенно дела твоих детей, загадочным образом отличаются от дел других людей.
После отъезда Софьи миссис Бейнс во время ужина наблюдала за дочерью и своим управляющим с любопытством и некоторой подозрительностью. Они работали, разговаривали и ели с таким видом, как будто миссис Бейнс не застала их обоих в слезах, когда зашла в комнату закройщика. Они вели себя самым обычном образом. Казалось, они никогда не слышали слова «любовь», даже произнесенного шепотом. Ложь под этой благопристойностью не крылась, ибо Констанция никогда не лгала. И все же миссис Бейнс испытывала угрызения совести. Вокруг царил порядок, но, несмотря на это, она чувствовала, что должна что-то сделать, что-то выяснить, что-то решить. Ей следовало бы, во исполнение своего долга, отвести Констанцию в сторонку и сказать: «Послушай, Констанция, мне теперь стало полегче на душе, поэтому скажи мне честно, что происходит между тобой и мистером Пови. Я не могу понять, что означала эта сцена в комнате закройщика. Скажи мне». В таком духе следовало бы ей поговорить с дочерью. Но она не могла. В этой энергичной женщине не осталось необходимой для такого поступка энергии. После тяжких волнений, связанных с Софьей, ей нужен был покой, только покой, пусть он окажется даже проявлением трусости или самообольщения. Ее душа жаждала мира, но обрести мир ей не удалось.
В первое воскресенье, после отъезда Софьи, мистер Пови не пошел утром в церковь и не счел нужным объяснить свое необычное поведение. Он позавтракал с аппетитом, но у него во взгляде было нечто странное, несколько обеспокоившее миссис Бейнс, ибо она не могла уловить или распознать это нечто. Когда они с Констанцией вернулись из церкви, мистер Пови играл на фисгармонии «Древнюю скалу» — тоже явление из ряда вон выходящее! Важнейшая часть обеда состояла из ростбифа и йоркширского пудинга, причем пудинг был подан до мясной перемены. Миссис Бейнс ела и то и другое с охотой, потому что любила эти блюда и после проповеди всегда бывала голодна. Она хорошо справилась и с чеширским сыром. После трапезы она намеревалась соснуть в гостиной. По воскресеньям после обеда она непременно старалась подремать в гостиной, и почти всегда ей это удавалось. Обычно дочери сопровождали ее от стола к креслу, а потом либо «устраивались» подобным же образом, либо, заметив постепенное погружение величественных форм в глубь кресла, на цыпочках покидали комнату. Миссис Бейнс с удовольствием предвкушала воскресный послеобеденный сон.
Констанция прочла молитву, которая в данном случае звучала так:
«Возблагодарим Господа за хороший обед. Аминь», и добавила: — Мама, мне нужно подняться в мою комнату. — («Мою» комнату потому, что Софья была далеко.)
И она убежала, совсем как девочка.
— Но, детка, не надо так спешить, — сказала ей вдогонку миссис Бейнс, звоня в колокольчик и поднимаясь с места.
Она надеялась, что Констанция вспомнит обычный ритуал отхода ко сну.
— Если можно, я хотел бы поговорить с вами, миссис Бейнс, — внезапно сказал мистер Пови с нескрываемым волнением. Тон, которым это было произнесено, нанес неожиданный сокрушительный удар по ее душевному спокойствию. Тон этот не предвещал ничего хорошего.
— О чем? — спросила она с ноткой удивления в голосе, как бы осторожно напоминая, какой сегодня день недели.
— О Констанции, — сказал этот удивительный человек.
— О Констанции?! — воскликнула миссис Бейнс, изображая полное недоумение.
В комнату в ответ на звонок колокольчика вошла Мэгги, но у миссис Бейнс сразу же вспыхнула мысль: «До какой назойливости любопытна вся эта прислуга, однако!» Несколько секунд она гневалась на Мэгги, но потом была вынуждена опять сесть на место и ждать, пока Мэгги уберет со стола. Мистер Пови встал, сунул руки в карманы, подошел к окну, начал насвистывать, и вообще все его поведение не предвещало ничего хорошего.
Наконец Мэгги удалилась, прикрыв за собой дверь.
— Так в чем же дело, мистер Пови?
— Что? — произнес мистер Пови с нелепой нервической резкостью, повернувшись к ней лицом и как бы говоря: «Ах, да! Мы о чем-то должны поговорить, я и забыл!» Потом он начал: — Это касается Констанции и меня.
Да они, очевидно, заранее договорились о разговоре со мной. Констанция, очевидно, убежала, чтобы предоставить мистеру Пови свободу. Они заключили союз. Неизбежное свершилось. Ни сна, ни отдыха! Опять беда!
— Я ни в коей мере не доволен сложившимся положением, — заявил мистер Пови тоном, созвучным его словам.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, мистер Пови, — холодно сказала миссис Бейнс, но это было абсолютной ложью.
— Послушайте, миссис Бейнс, — возразил мистер Пови, — надеюсь, вы не станете отрицать, что знаете о происходящем между мной и Констанцией? Надеюсь, вы не станете отрицать?
— А что происходит между вами и Констанцией? Могу заверить вас, что я…
— Все зависит от вас, — перебил ее мистер Пови. Когда он нервничал, его манеры становились почти грубыми. — Все зависит от вас, — повторил он мрачно.
— Но…
— Мы будем помолвлены или нет? — домогался мистер Пови, как будто миссис Бейнс совершила какую-то серьезную ошибку, и он твердо решил не щадить ее. — Это, я считаю, должно быть так или иначе решено. Я хочу оставаться таким же прямым и честным в будущем, каким был в прошлом.
— Но вы ничего об этом не говорили! — возразила миссис Бейнс, подняв брови. Этот человек ошеломил ее своей неслыханной дерзостью.
Мистер Пови подошел поближе к столу, за которым она сидела, потряхивая локонами и разглядывая свои руки.
— Ведь вам известно, как мы относимся друг к другу? — настаивал он.
— Откуда мне знать, каковы ваши отношения? Констанция ни слова мне не говорила. Да и вы тоже, не правда ли?
— Во всяком случае, мы ничего не скрывали, — сказал он.
— Каковы же ваши отношения, разрешите узнать?
— Все зависит от вас, — вновь повторил он.
— Вы предложили ей руку и сердце?
— Нет. Не то чтобы я сделал ей предложение. — Он запнулся. — Видите ли…
Миссис Бейнс собралась с силами.
— Вы целовали ее? — сказала она холодным тоном.
Мистер Пови покраснел.
— Не то, чтобы я целовал ее, — заикаясь ответил он, явно шокированный допросом. — Нет, я бы не сказал, что целовал ее.
Вполне вероятно, что раньше, чем довериться ей, у него мелькнуло желание узнать, как миссис Бейнс определяет, что такое поцелуй.
— Вы весьма странный человек, — надменно произнесла она. И это соответствовало истине.
— Больше всего я хочу знать, имеете ли вы что-нибудь против меня, — резко осведомился он. — Потому что, если имеете…
— Что-нибудь против вас, мистер Пови? Почему бы мне иметь что-нибудь против вас?
— Тогда почему мы не можем быть помолвлены?
В его голосе ей послышалась угроза.
— Это другой вопрос, — сказала она.
— Почему мы не можем быть помолвлены? Я для этого недостаточно хорош?
По правде говоря, его действительно считали недостаточно хорошим для этого. Миссис Мэддек, несомненно, считала, что он недостаточно хорош. Он обладал множеством великолепных качеств, но ему не хватало блеска, значительности, чувства собственного достоинства. Он не производил должного впечатления. Таков был приговор.
И вот сейчас, когда миссис Бейнс мысленно упрекала мистера Пови в неспособности производить впечатление на людей, он как раз производил впечатление на нее, но она не осознавала этого! Она чувствовала, что он угрожает ей, но не оценила его силы! И все же человек, способный угрожать миссис Бейнс, безусловно человек незаурядный.
— Вы ведь знаете, какого высокого я о вас мнения, — сказала она.
Мистер Пови заговорил более спокойным тоном:
— Значит, если Констанция желает обручиться со мной, вы, если я правильно понял, даете свое согласие?
— Но Констанция слишком молода.
— Констанции двадцать лет. Даже побольше.
— Во всяком случае, вы, надеюсь, не полагаете, что я сию минуту дам вам ответ.
— Почему? Разве вы не знаете, что я представляю собой?
Она знала. С деловой точки зрения этот брак был бы неуязвим: в нем не было в этом смысле ни одного недостатка. Но миссис Бейнс не могла избавиться от мысли, что этот брак для Констанции был бы «падением». В конце концов, кто он такой, этот мистер Пови? Никто.
