Ирвин Шоу - Ночной портье
Мы вышли из леса, солнце уже пробивалось сквозь дымку, поблескивая на крупах лошадей, которые вереницей медленно тянулись обратно в конюшни.
– И это не трогает ваше сердце? – широко раскинув руки, с чувством воскликнул Фабиан. – Древняя славная земля, залитая яркими лучами солнца, дивные, изящные животные…
– А-а, одни слова, – перебил я.
– Я полон уверенности, – решительно подчеркнул Фабиан, – более того, берусь утверждать, что мы добьемся успеха. И не только вернем с лихвой шесть тысяч. Мы еще придем с вами в Шантильи и увидим здесь на тренировке десятка два наших собственных лошадей. Мы будем сидеть в ложе на ипподроме Лонгшан и глядеть, как наши скакуны гарцуют перед публикой. А пока ждите и дождетесь.
– Буду ждать, – с кислым лицом согласился я. Не хотелось признаваться, что мне самому нравится и эта сельская местность, и лошади, и осмотрительный старый тренер. Я не разделял жизнерадостных надежд Фабиана, но его мечты невольно увлекли меня.
Если спекуляция золотом и вкладывание огромных сумм в идиотские порнографические фильмы, в которых снимаются нимфоманки с американского Среднего Запада, обучающиеся литературе в Сорбонне, позволят мне хоть раз в месяц проводить такое сказочное утро, я готов буду последовать за Фабианом в преисподнюю.
В конце концов деньги, украденные мной, приносили вполне осязаемую пользу, думал я, глубоко вдыхая свежий деревенский воздух. В доме Кумбса нас провели в столовую, где стены были увешаны призовыми кубками и наградными значками прошлых лет. Перед тем как мы сели за стол вместе с полной, румяной хозяйкой, несколькими жокеями и их подружками, старик Кумбс налил нам по большой чарке кальвадоса. В столовой стоял смешанный запах кофе, бекона, конюшни и сапог. Этот мир был гораздо проще и сердечнее, я и не знал, что он сохранился и все еще существует где-то на земле.
Старик Кумбс подмигнул мне через стол и сказал:
– Ваш конь сам подскажет мне, когда захочет скакать!
В ответ я тоже подмигнул ему.
14
– Пришло время подумать о поездке в Италию, – сказал Фабиан. – Как вы находите, дорогая?
– Вполне одобряю, – отозвалась Лили. Мы сидели в ресторане «Шато Мадрид», расположенном на высоком утесе над Средиземным морем. В вечернем воздухе был разлит аромат лаванды. Внизу под нами сверкали далекие огни Ниццы и прибрежных поселков.
Заказав ужин, мы пока что заправлялись шампанским. Много было выпито его и вчера в «Голубом экспрессе», в котором мы уехали из Парижа. Я все более входил во вкус шампанского марки «Моэт и Шандон».
Мы взяли с собой старика Кумбса, и по приезде он провел с нами большую часть дня. После почти трех недель тренировок наш скакун наконец признался Кумбсу, что готов к скачке, и доказал это. Сегодня днем в четвертом заезде на ипподроме втайне в окрестностях Ниццы он пришел первым, завоевав приз в сто тысяч франков, что составляло около двадцати тысяч долларов. Джек Кумбс еще раз оправдал свою репутацию тренера, умеющего выбрать подходящий заезд. К сожалению, он тут же улетел обратно в Париж, лишив нас удовольствия пообедать с ним, а мне было бы любопытно посмотреть, сколько же спиртного этот старик может влить в себя за день.
Мы сами тоже поставили пять тысяч франков на нашу лошадку. «Из родственных чувств», – пояснил Фабиан, когда мы подошли к окошку кассы. Прежде в Нью-Йорке я ставил несколько долларов на ту или иную лошадь, строго рассчитав все ее достоинства, однако руководствоваться чувствами было, очевидно, более прибыльно.
Вернувшись с ипподрома в отель в Ницце, мы переоделись к обеду, и Фабиан позвонил в Париж и в Кентукки. Из Парижа сообщили, что съемки и монтаж «Спящего принца» сегодня уже закончены. Вчера представителям киноагентств Западной Германии и Японии был показан еще полностью не смонтированный фильм, и уже получены от них солидные заказы.
– Заказов вполне достаточно, – с удовлетворением объявил нам Фабиан, – чтобы покрыть наши вложения. А впереди еще много других стран. Надин в экстазе. Она даже намеревается ставить совершенно чистую, целомудренную картину.
К этому Фабиан затем добавил, что, как он заодно узнал, цена на золото поднялась в этот день на пять пунктов.
На его друга в Кентукки победа Полночной мечты произвела большое впечатление, но он все же решил посоветоваться со своим компаньоном, прежде чем сделать определенное предложение. Обещал позвонить сегодня же вечером.
Шампанское, прелестный вид, победа нашего жеребца, скачок цены золота, новости Надии, общество сияющей Лили во всей красе – все это настраивало на благодушный лад. Я ощущал в себе любовь ко всему и особое расположение к человеку, похитившему мой чемодан в аэропорту Цюриха. В конце концов, граница между врагами и союзниками довольно зыбкая, решил я.
С другой стороны, не приди наш конь первым, я бы мог сбросить Фабиана с ближайшего утеса. Но скакун не подкачал, и я любовно посматривал на красивую физиономию с усами.
– Вы упомянули о цене? – спросил я.
– Назвал что-то около пятидесяти.
– Пятидесяти чего?
– Тысяч долларов, конечно, – ответил Фабиан с некоторым раздражением от моей непонятливости.
– Не слишком ли это много за лошадь, которая стоила шесть тысяч? Мы можем отпугнуть покупателя.
– Должен признаться, Дуглас, – сказал Фабиан, со вкусом, неторопливо потягивая шампанское, – что за нашу лошадку я на самом деле уплатил не шесть, а пятнадцать тысяч.
– Но вы же говорили…
– Да, говорил. Видите ли, мне тогда не хотелось раздражать вас. Если вы не верите, могу предъявить оплаченный счет.
– Не надо. Я уже больше не сомневаюсь в вас, – заверил я, и это было почти правдой. – Но все же не следует ли вам заодно признаться и насчет фильма?
– Честное слово, нет. – Фабиан поднял свой бокал. – Давайте пока что выпьем за нашу Полночную мечту.
Мы весело чокнулись зазвеневшими бокалами. Я сказал Фабиану, что со страхом и даже с ненавистью следил за нашей лошадкой, когда в числе отстающих она выходила на последнюю прямую. Но затем вдруг у самого финиша она вырвалась вперед.
– Боюсь, мой друг, что у вас весьма развит инстинкт неудачника, – иронически заметил Фабиан. – То же самое я бы сказал и о женщинах, – добавил он, многозначительно поглядев на Лили. Было заметно, что в Париже отношения между ними стали натянутыми. Под разными деловыми предлогами Фабиан три или четыре раза слишком уж долго задерживался у Надин Бонер. Что касается меня, то я тщательно избегал бывать на съемках в их студии или снова встретиться с кем-либо из них.
– Надо бы нам купить машину, – предложил Фабиан. – Остановим свой выбор на «ягуаре», не возражаете?
Ни я, ни Лили не возражали.
– Такая машина, как «мерседес» слишком уж бросается в глаза, – продолжал Фабиан. – Не к лицу нам выглядеть нуворишами, не так ли? К тому же я люблю помогать англичанам.
– Вы только его послушайте, – фыркнула Лили. Официант принес нам икру.
– Только с лимончиком, – попросил Фабиан, отмахнувшись от тарелочки с мелко нарубленными крутыми яйцами, перемешанными с луком. – Не стоит портить такое удовольствие.
Официант разложил нам по тарелкам аккуратные порции сероватых зернышек. Лишь в четвертый раз мне доводилось пробовать черную икру. Три предыдущих я до сих пор отчетливо помнил.
– Теперь мы отправимся в Цюрих, – сказал Фабиан. – У меня небольшое дельце в этом прекрасном городе. Там мы и купим машину. Я считаю, что честных торговцев автомобилями можно найти лишь в Швейцарии. Так же, как и первоклассные отели, которые мне хочется показать Дугласу.
Если б сейчас увидели старину Маялса Фабиана в его родном городе Лоуэлле в штате Массачусетс, подумал я. Или меня бы вдруг узрел мой Незадачливый хозяин Друзек. Фабиан до сих пор так и не поинтересовался, откуда у меня взялись деньги. В Париже он по большей части пропадал на съемках фильма, и, пока был занят этой лавочкой, как он говаривал, я без устали бродил по городу, блаженно вглядываясь в его достопримечательности. Когда же мы бывали втроем, то ни я, ни Фабиан не хотели посвящать Лили в подробности возникновения нашего делового партнерства. Ну, а Лили, если и считала странным, что ее случайный любовник из Флоренции неожиданно оказался близким другом и деловым компаньоном ее постоянного любовника, то не подавала виду. Во всяком случае, никаких вопросов по этому поводу она не задавала. Ей было свойственно аристократическое пренебрежение к тому, что стояло за житейскими делами. Она была из тех женщин, которых никак не представишь себе ни на кухне, ни в конторе. – В связи с нашей поездкой, – между тем продолжал Фабиан, – хочу коснуться одного щекотливого обстоятельства. Вам понятно, к чему я клоню?
– Нет, – сказал я, а Лили промолчала.
– Нехорошо путешествовать втроем. Это порождает и рознь, и всякие уловки, и ревность, и тому подобные горести.
