Джейн Остин (Остен) - Гордость и предубеждение
ГЛАВА VI
Торжество мистера Коллинза по поводу полученного приглашения было поистине полным. Больше всего ему хотелось показать гостям величие своей патронессы и дать им воочию убедиться в знаках ее внимания по отношению к миссис Коллинз и его собственной особе. И то, что он столь быстро получил соответствующую возможность, свидетельствовало о таком расположении со стороны леди Кэтрин, которому он никак не мог достаточно надивиться.
— Признаюсь, — говорил он, — мне не показалось бы странным, если бы ее светлость предложила нам выпить с ней чаю и провести в Розингсе воскресный вечер. Более того, зная ее беспредельную доброту, я, говоря откровенно, был даже к этому подготовлен. Но кто бы мог подумать, что она окажет нам столь большое внимание! Кто бы вообразил, что мы получим приглашение на обед, к тому же приглашение на обед для всей нашей компании, почти тотчас же после вашего приезда!
— Меня это ничуть не удивило, — откликнулся сэр Уильям. — Благодаря моему положению в обществе я, слава богу, немного знаком с обычаями великих мира сего. И должен сказать, подобные примеры обходительности при дворе вовсе не считаются редкостью.
В течение остального дня и следующего утра в доме только и было разговоров, что о визите к ее светлости. Мистер Коллинз тщательнейшим образом готовил своих гостей к тому, что их ждет в Розингсе, дабы они не утратили присутствия духа при виде огромных зал, большого количества прислуги и великолепной сервировки.
Прежде чем дамы ушли переодеваться, он нашел нужным дать Элизабет следующий совет:
— Вы можете не тревожиться, дорогая кузина, по поводу вашего костюма. Леди Кэтрин вовсе не ждет от нас той изысканности туалетов, которая свойственна ее светлости и мисс де Бёр. Я бы посоветовал вам просто выбрать платье, которое вам кажется несколько более нарядным, — ничего другого не требуется. Уверяю вас, леди Кэтрин вовсе не подумает о вас хуже, если вы будете скромно одеты. Напротив, ей даже нравится, когда заметно различие в положении.
Пока все одевались, он по два-три раза подходил к каждой двери, советуя поторопиться, так как ее светлость очень не любит, когда ее задерживают с обедом. Столь устрашающее описание леди Кэтрин и ее привычек вконец смутило не привыкшую к обществу Марию Лукас, так что она стала смотреть на свое появление в Розингсе с тем же трепетом, с каким отец ее ждал когда-то представления ко двору.
Воспользовавшись прекрасной погодой, они около полумили прошли по парку пешком. Каждый парк имеет особую красоту и очарование. И Элизабет с удовольствием любовалась представившейся ей картиной, хотя и без того восторга, которого ждал от нее мистер Коллинз. Она не была потрясена даже названным им числом окон на фасаде дома и стоимостью их остекления, когда-то произведенного покойным сэром Льюисом де Бёром.
Робость Марии возрастала с каждым шагом по парадной лестнице дома, и даже сам сэр Уильям не казался в эти минуты вполне спокойным. Элизабет, напротив, не испытывала тревоги. Она не слыхала о каких-либо исключительных талантах или особых добродетелях леди Кэтрин, а что касается признаков знатности и богатства, считала, что сможет созерцать их без особого волнения.
Миновав прихожую, в которой торжествующий мистер Коллинз обратил их внимание на размеры помещения и изящество орнаментов, они следом за слугами прошли через холл в комнату, в которой уже сидели ее светлость, мисс де Бёр и миссис Дженкинсон. Леди Кэтрин снизошла до того, чтобы подняться им навстречу, и, так как Шарлотта заранее условилась с мужем, что она сама представит гостей хозяйке дома, церемония знакомства совершилась естественным образом, без излишних извинений и оправданий, которые не преминул бы высказать по такому случаю мистер Коллинз.
Хотя сэр Уильям когда-то имел честь побывать даже в Сент-Джеймсе, он был сейчас настолько подавлен окружавшим его великолепием, что мог лишь отвесить низкий поклон и затем молча занял предложенное ему место. Его дочка, напуганная почти до бесчувствия, уселась на самый краешек стула, не смея поднять глаза. И только Элизабет не испытывала особого волнения и могла спокойно рассмотреть трех находившихся перед нею дам. Леди Кэтрин оказалась высокой, полной женщиной с резкими чертами лица, которое в давние годы могло быть красивым. Она ничем к себе не располагала, и в ее манерах не чувствовалось желания хозяйки, чтобы ее гости забыли о своем более низком общественном положении. Она не наводила страха молчанием, но все, что она говорила, произносилось не допускающим возражений тоном, подчеркивавшим значительность ее особы, — именно так, как рассказывал мистер Уикхем. И, наблюдая ее в течение всего вечера, Элизабет решила, что леди Кэтрин вполне соответствует нарисованному им портрету.
Рассмотрев хозяйку дома, в лице и жестах которой она вскоре уловила нечто общее с мистером Дарси, Элизабет взглянула на ее дочь и была удивлена ее худобой и тщедушием почти в такой же степени, как Мария Лукас. Между матерью и дочерью не замечалось никакого сходства ни в лице, ни в фигуре. Мисс де Бёр была барышней бледной и болезненной. Лицо ее, хотя и с довольно правильными чертами, казалось невыразительным. Она почти все время молчала, если не считать нескольких фраз, обращенных к миссис Дженкинсон, ничем не примечательной женщине, занятой только разговором с воспитанницей и тем, чтобы получше установить перед ее глазами защитный экран.
Гости не просидели и пяти минут, как их пригласили подойти к окну и полюбоваться открывавшимся из него видом. Мистер Коллинз принялся при этом расхваливать его красоты, а леди Кэтрин снисходительно пояснила, что смотреть на этот вид еще приятнее в летнее время.
Обед оказался превосходным, и, пока он продолжался, им были представлены все предметы сервировки и вся прислуга, обещанные мистером Коллинзом. Как он и предвидел, ему, по желанию ее светлости, пришлось занять место напротив хозяйки дома. При этом он выглядел так, как будто удостоился высочайшей почести в мире. Он орудовал ножом, ел и восхищался каждым подаваемым блюдом. Сначала мнение высказывал мистер Коллинз, а следом за ним — сэр Уильям, который достаточно пришел в себя, чтобы как эхо повторять слова зятя. К удивлению Элизабет, леди Кэтрин не только переносила все это, но даже казалась довольной их чрезмерным восхищением и смотрела на них с самой снисходительной улыбкой, особенно в тех случаях, когда поданное блюдо оказывалось для них совершенно незнакомым. Никакой беседы за столом так и не завязалось. Элизабет была готова поддержать разговор, но она сидела между Шарлоттой и мисс де Бёр. Первая была целиком занята тем, что прислушивалась к словам хозяйки, а вторая ни разу на протяжении обеда не обратилась к Элизабет. Внимание миссис Дженкинсон было полностью поглощено тем, чтобы ее подопечная больше ела, уговорами попробовать еще одно блюдо и расспросами о ее самочувствии. Мария не могла произнести ни слова, а джентльмены все время ели и восторгались.
Когда дамы вернулись в гостиную, Элизабет не оставалось ничего другого, как выслушивать рассуждения леди Кэтрин, продолжавшиеся без перерыва до тех пор, пока не подали кофе. Хозяйка дома высказывала мнения с такой уверенностью, которая свидетельствовала о том, что она не привыкла к возражениям. Она подробнейшим и самым нескромным образом расспрашивала Шарлотту о ее домашних делах, давала ей всевозможные советы, объясняла, как следует вести ее маленькое хозяйство, и наставляла ее в отношении ухода за птицей и коровами. Элизабет поняла, что для этой важной дамы не существовало мелочей, недостойных ее внимания, если только эти мелочи служили ей поводом поучать окружающих. Отвлекаясь от обсуждения различных дел миссис Коллинз, леди Кэтрин обращалась со всевозможными вопросами к Марии и Элизабет. В особенности ее интересовала мисс Беннет, о родне которой ей было известно меньше всего и которую она охарактеризовала, обращаясь к Шарлотте, как вполне приличную и миловидную девицу. Постепенно она разузнала у Элизабет, сколько у нее сестер, старше они или моложе, можно ли надеяться, что какая-нибудь из них выйдет замуж, красивы ли они и где получили воспитание, какой экипаж у ее отца и какова была девичья фамилия ее матери. И хотя Элизабет сознавала бесцеремонность подобного допроса, она давала хозяйке дома каждый раз исчерпывающие ответы. Далее леди Кэтрин заметила:
— Я слышала, имение вашего батюшки наследуется по мужской линии и должно перейти к мистеру Коллинзу? В данном случае, имея в виду ваши интересы, миссис Коллинз, — сказала она, обращаясь к Шарлотте, — я, конечно, не могу этому не радоваться. Но вообще я не одобряю, когда женщин в семье лишают наследственных прав. В семействе сэра Льюиса де Бёра, слава богу, не сочли нужным заводить этот порядок. Вы поете и играете, мисс Беннет?
