Пэлем Вудхауз - Том 11. Монти Бодкин и другие
В этот самый миг дверь отворилась, и вошла миссис Корк. При виде Джефа глаза ее зажглись суровым огнем. Многие гиппопотамы и антилопы видели этот блеск за миг до того, как попасть в колонку некрологов. Она искала Джефа. И десяти минут не прошло, как Лайонел встретил ее в прихожей и поведал страшную весть.
В речи Лайонела, сбивчивой и очень возбужденной, многое осталось для миссис Корк непонятным. В частности, она так и не уразумела, почему он молчал до сих пор. Однако главная суть, или посылка, была совершенно ясна. Когда миссис Корк заговорила, в ее голосе слышался рык, которого не постыдился бы леопард.
— Вас зовут Дж. Дж. Миллер, — с характерной прямотой объявила она.
Манера миссис Корк подсказала Джефу, что с их последней встречи отношение к нему изменилось в худшую сторону; впрочем, ее слова не стали для него неожиданностью. Памятуя совет лорда Аффенхема, он заложил большие пальцы в проймы жилета. Еще он улыбнулся милой и, как он надеялся, обезоруживающей улыбкой.
— Верно, — отвечал он. — Дж. Дж. Миллер. Я собирался вам сказать.
— Немедленно убирайтесь, — сказала миссис Корк.
Эти слова, при всей их разящей мощи, оставили у нее легкое чувство неудовлетворенности. Этого человека она мечтала задушить голыми руками, а сейчас вынуждена ограничиться требованием немедленно убираться из ее дома. Однако табу цивилизации строги. То, что нормально и обычно в бассейне Конго, в графстве Кент будет принято неодобрительно. Для женщины, которая хочет поселиться в Кенте, есть только два пути: либо не душить людей, либо ехать в другое место.
Джеф склонил голову.
— Очень хорошо вас понимаю, — сказал он. — После моего поведения в суде вы совершенно справедливо желаете, чтобы я уехал. Думаю, бесполезно говорить, что меня терзают угрызения совести?
— Поезд через час.
— И что, знай я о вашем родстве с Лайонелом Грином, повел бы себя совершенно иначе?
— Я велела дворецкому уложить ваши вещи.
— Этого я и боялся. — Джеф обернулся к Энн. — Прощайте.
— Прощайте, — сказала Энн.
— Через полчаса я уезжаю.
— Полчаса пройдут быстро.
— Но прежде, — сказал Джеф, снова одаривая миссис Корк чарующей улыбкой, — я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Не подпишете ли вы мой экземпляр «Женщины в дебрях»? Я купил его в день выхода и постоянно перечитываю, но с вашим автографом он станет еще дороже.
Даже у великих людей есть слабое место. У Ахиллеса была пята, у миссис Корк — «Женщина в дебрях». Подойдите к миссис Корк со словами, что прочли ее детище, и вы увидите, что выбрали верный путь. Преувеличением будет сказать, что при этих словах она обратилась в сладость и свет, но кипеть явно перестала. Если до сих пор убийственности ее взгляда могла бы позавидовать Энн, то сейчас он заметно смягчился.
Тайная горесть большинства писателей в том, что они редко напрямую соприкасаются с читающей публикой. Издатель сообщил миссис Корк, что двести шесть превосходных мужчин и женщин купили ее творение, но ей еще не доводилось воочию увидеть кого-нибудь из этого почетного списка. Приходилось довольствоваться тем, что одно уважаемое книжное ревю назвало книгу живой и занимательной, а Литературное приложение к «Тайме» в несколько более скупой манере известило, что в ней — триста пятьдесят страниц.
Правда, гости Шипли-холла обычно покидали дом с книгой под мышкой, но лишь после того, как миссис Корк сама ее им затолкала, по меткому выражению лорда Аффенхема, словно горькую микстуру. Она понимала, что это не совсем честно, и чувствовала себя так, словно стреляет по сидящему гиппопотаму.
— Глава про крокодила, — сказал Джеф. — Не знаю, помните ли вы ее. Я прочел и почувствовал себя астрономом, открывшим новую планету. Я всегда понимал, что, увидев крокодила на отмели, не знал бы, как поступить, и очень стыдился. Вы правда переплыли через реку и пристрелили его?
— В глаз.
— А история про знахаря, который проглотил змею! Поразительно!
Миссис Корк теперь хихикала, почти как девочка.
— Вы очень хорошо знаете книгу.
— Практически наизусть.
— Подумать только!
— Она раскрыла передо мной новые горизонты. Мне так захотелось посетить Африку, что я, наверное, тронусь сразу по возвращении отсюда.
— Я…
— Дайте сообразить. Два дня на сборы…
— Я подумала…
— Двух дней, полагаю, хватит? Что мне понадобится? Ружья, летняя одежда, пробковый шлем, крепкие ботинки, мазь от укусов леопарда…
— Я подумала, мистер Миллер, — сказала миссис Корк, — и решила, что вам не надо бы покидать Шипли-холл.
— Но…
— Я по-прежнему считаю, что ваше поведение в суде было из ряда вон выходящим…
— Непростительным. Я тем более раскаиваюсь в нем теперь, когда имел возможность часто видеться с вашим племянником и понял, какой он замечательный человек. Обидно уехать именно сейчас, когда через неделю мы стали бы близкими друзьями. Только не думайте, что я не вижу вашей правоты…
— Я буду очень рада, если вы останетесь.
— Правда? Честное слово, миссис Корк, вы чересчур добры. Я с трудом верю своим ушам.
— Мисс Бенедик, пожалуйста, сходите к Кейкбреду и скажите, что не надо укладывать вещи мистера Миллера.
— Да, миссис Корк.
— Я с вами, — сказал Джеф.
— Не трудитесь, — отвечала Энн.
— Пустяки, — заверил Джеф.
В коридоре Энн обернулась. Лицо ее было сурово.
— Прекратите! — прошипела она.
— Что?
— Прекратите ухмыляться и говорить: «Гениально! Гениально!»
— Но это и впрямь было гениально, — запротестовал Джеф. — В высшей степени.
Энн развернулась и на приличной скорости двинулась в буфетную. Миртл Шусмит тоже с завидной быстротой взбежала по лестнице Холси-чемберс, но Джеф подумал, что Энн, по справедливости, дала бы ей сто ярдов форы.
— Послушайте… — начал он.
Крайне трудно изливать свое сердце девушке, которая мчится по коридору впереди вас. К тому времени, как они достигли обитой зеленым сукном двери, Джеф только-только приступил к изложению дела и так и не добрался до сути, когда они ворвались к лорду Аффенхему и пробудили того от обычной каталепсии.
— Дядя Джордж, — сказала Энн.
— Э? — отозвался лорд Аффенхем, медленно всплывая на поверхность. — Я хотел тебя видеть, дорогая, и вас, Джеф. Насчет пруда. Я и впрямь опустил туда бриллианты, на прочной бечевке, но на следующий же день вынул. Только сейчас вспомнил.
— Дядя Джордж, миссис Корк сказала, чтобы ты не укладывал вещи мистера Миллера.
— Э? Не укладывать?
— Не надо. Он остается.
— Вот как? Отлично, — сказал лорд Аффенхем. — Превосходно. Понимаю. Ты за него попросила. Умница. Умница.
— Вовсе я за него не просила. — И Энн, как рыбка, выскользнула за дверь. Джеф сморгнул, когда она проносилась мимо, и понял, в чем ее преимущество перед Миртл Шусмит. Она выигрывает на старте.
Лорд Аффенхем смотрел ей вслед. Он уже сделал наблюдение и перешел к выводам.
— Все еще бесится?
Джефа покоробило неприятное слово, но он был вынужден согласиться, что оно верно отражает суть дела.
— Да.
— Не одумалась?
— Нет.
— Вы поцеловали ее снова?
— Нет.
— Так идите и поцелуйте.
— Нет.
— Это может все изменить.
— Послушайте, — терпеливо начал Джеф, — я сказал, что она либо совсем не говорит со мной, либо говорит односложно. Теперь она взяла обыкновение бегать от меня, как от огня.
— Вот как? — произнес лорд Аффенхем. — Кстати, скажу вам любопытную вещь, которую вы наверняка не знаете. Муравьи, они бегают быстрее в жаркую погоду.
— Они?
— Муравьи.
— Мне послышалось «Энни». Бегают быстрее в жаркую погоду?
— Я где-то читал.
Джеф с мгновение пристально смотрел на него.
— Прекрасная новость, — промолвил он. — Спасибо, что сказали. Так вот, при виде меня она пускается наутек. Уже это одно мешает мне воспользоваться вашим советом. Надо придумать что-нибудь еще.
— Да. Девушки — странные существа.
— Очень.
— Помню, в 1913-м одна…
— Не сейчас.
— Э?
— В другой раз.
— Я только хотел сказать…
— Знаю. Не надо.
Лорд Аффенхем, немного обиженный, погрузился в молчание. Тишину нарушал лишь хруст его манишки, мерно вздымавшейся и опадавшей в такт дыханию. Джеф тоже задумался. Чтобы облегчить мыслительный процесс, он достал портсигар и протянул собеседнику. Лорд Аффенхем покачал головой.
— Не курю. Бросил.
— Обнаружили, что это замедляет рост?
— Нет, — сказал лорд Аффенхем, подумавши. — Не поэтому. Тут один как-то сказал, что мне не хватит силы воли бросить курение, так что я просто вынул трубку изо рта — мы сидели у меня в кабинете, отложил ее, взял банку с табаком — новую полуфунтовую банку «Лучший Табак Пруда», — поставил ее в буфет и запер на ключ. С этого дня к табаку не прикасался.
