Кнут Гамсун - Мистерии (пер. Соколова)
XI
Такъ настало 29 іюня. Это былъ понедѣльникъ.
Въ этотъ день произошли нѣкоторыя необыкновенныя вещи; въ городѣ появилась какая-то чужая особа которая исчезла черезъ два часа, посѣтивъ кого-то въ гостиницѣ.
Уже рано утромъ Іоганнъ Нагель весело напѣвалъ и посвистывалъ въ своей комнаткѣ. Во время одѣванія онъ насвистывалъ веселые мотивы, словно чувствовалъ себя совершенно въ своей тарелкѣ. Весь предыдущій день онъ былъ тихъ и молчаливъ послѣ той здоровой выпивки, которую онъ устроилъ въ субботу вечеромъ, когда у него сидѣлъ Минутта; медленно шагалъ онъ взадъ и впередъ по своей комнатѣ и выпилъ огромное количество воды. Въ понедѣльникъ же, даже выходя изъ гостиницы, онъ все еще напѣвалъ и имѣлъ весьма довольный видъ. Въ порывѣ свѣтлой радости онъ заговорилъ съ женщиной, стоявшей на крыльцѣ, и далъ ей пять кронъ.
— Можете вы мнѣ указать, гдѣ бы мнѣ достать скрипку? — спросилъ онъ. — Не знаете ли вы, не играетъ ли кто-нибудь здѣсь въ городѣ на скрипкѣ?
— Нѣтъ, не знаю, — отвѣчала женщина съ удивленіемъ.
Она не знала, а онъ все-таки далъ ей отъ радости пять кронъ и поспѣшно пошелъ дальше. Онъ увидалъ Дагни Килландъ; она вышла изъ лавки и шла подъ своимъ краснымъ зонтикомъ. Онъ тотчасъ направился ей навстрѣчу. Она была одна. Онъ низко поклонился и заговорилъ съ ней. Она мгновенно покраснѣла, какъ и всегда, и, чтобы скрыть это, прикрылась зонтикомъ.
Прежде всего они заговорили о своей послѣдней прогулкѣ въ лѣсу. Съ ея стороны это все-таки было, собственно говоря, немножко легкомысленно, потому что она слегка простудилась, несмотря на то, что погода была теплая; она и сейчасъ еще не совсѣмъ оправилась. Она сказала это чистосердечно и просто, какъ-будто обращалась къ старому знакомому.
— Но вы не должны въ этомъ раскаиваться! пожалуйста, — сказалъ онъ тотчасъ безъ околичностей.
— Нѣтъ, — отвѣчала она съ удивленнымъ лицомъ, — нѣтъ, я не раскаиваюсь, съ чего вы это взяли? Напротивъ, я нахожу, что это была чудная ночь, хотя я все время боялась блуждающаго огонька, о которомъ вы разсказывали. Мнѣ онъ даже снился страшный сонъ!
Тутъ они немного поговорили о блуждающемъ огонькѣ; Нагель болталъ сегодня съ удовольствіемъ и признался, что и самъ подверженъ припадкамъ нѣмого страха передъ нѣкоторыми вещами, такъ что часто, напримѣръ, не въ состояніи взойти на лѣстницу, не оглядываясь на каждомъ шагу, чтобы убѣдиться, не идетъ ли кто за нимъ слѣдомъ? Что это значитъ? Что это можетъ быть! Нѣчто мистическое, странное, непостижимое для жалкой, "всевѣдущей" науки, которая слишкомъ груба для этого, дыханіе невидимой власти, воздѣйствіе слѣпыхъ силъ жизни.
— Знаете ли вы, — сказалъ онъ, — что въ настоящую минуту мнѣ бы страстно хотѣлось свернуть изъ этой улицы въ другую, потому что вотъ эти дома, эта куча камней, эти три грушевыя дерева внизу, въ саду мирового судьи, производятъ на меня въ общемъ отталкивающее впечатлѣніе, наполняютъ меня смутнымъ страданіемъ. Когда я иду одинъ, я никогда не прохожу по этой улицѣ, я обхожу ее, даже если приходится сдѣлать крюкъ. Что это значитъ?
Дагни засмѣялась.
— Не знаю, — отвѣтила она, — но докторъ Стенерсенъ назвалъ бы это, навѣрно, нервностью и предразсудками.
— Совершенно вѣрно, именно таки онъ это и назвалъ бы! Ахъ, какая страшная глупость! Представьте себѣ, что вы пріѣзжаете вечеромъ въ чужой городъ, скажемъ, хоть въ этотъ городъ; это все равно. На другой день вы совершаете прогулку по улицамъ, чтобы познакомиться съ городомъ. Во время этой прогулки вы отчетливо чувствуете таинственную непріязнь противъ такихъ-то улицъ, такихъ-то домовъ, между тѣмъ, какъ въ другихъ улицахъ, у другихъ домовъ вы испытываете радостное чувство благополучія и пріязни. Нервность! Но допустимъ, что у васъ не нервы, а канаты, что вы собственно даже понятія не имѣете, что такое нервы! Дальше: вы идете по улицамъ, вы встрѣчаете сотни людей, которые равнодушно проходятъ мимо васъ; но вдругъ, — когда вы спускаетесь внизъ по набережной и останавливаетесь передъ жалкимъ, одноэтажнымъ домикомъ съ окнами безъ занавѣсокъ, а только съ нѣсколькими бѣлыми цвѣтами на подоконникахъ, — навстрѣчу вамъ попадается человѣкъ, который тотчасъ въ силу чего-то бросается вамъ въ глаза. Вы смотрите на этого человѣка, и онъ смотритъ на васъ; въ немъ нѣтъ ничего необыкновеннаго, кромѣ того, что онъ бѣдно одѣтъ и немного сгибается при ходьбѣ; вы въ первый разъ въ жизни сталкиваетесь съ нимъ, и у васъ внезапно является странная мысль, что этого: человѣка зовутъ Іоганномъ. Непремѣнно Іоганномъ. Почему вы думаете, что его зовутъ именно Іоганномъ? Этого вы не можете объяснить, но вы это видите по его глазамъ, замѣчаете по его движеніямъ, слышите по шороху его шаговъ; и это происходитъ не отъ того, чтобы вы когда-нибудь раньше встрѣтили человѣка. похожаго на него и котораго звали Іоганномъ; нѣтъ, не отъ того, потому что вы никогда никого не видали, кого напоминалъ бы вамъ этотъ человѣкъ. И вотъ вы стоите со своимъ удивленіемъ и своими мистическими ощущеніями и ничего не можете объяснить себѣ.
— А вы здѣсь въ городѣ встрѣтили такого человѣка?
— Нѣтъ, нѣтъ, — поторопился онъ отвѣтить, — этотъ городъ, этотъ одноэтажный домикъ и этого человѣка я привожу только какъ примѣръ. Но, не правда ли. это странно?.. Бываетъ и еще много странныхъ вещей: вы пріѣзжаете въ чужой городъ, входите въ чужой домъ, скажемъ, въ домъ, гдѣ вы никогда раньше не бывали. И вдругъ у васъ является опредѣленное представленіе, что въ свое время, можетъ быть, много лѣтъ назадъ, въ этомъ незнакомомъ вамъ домѣ должна была бытъ аптека. Какъ вы къ этому пришли? Въ домѣ нѣтъ ничего, что бы напоминало объ этомъ, и никто вамъ этого не говорилъ; ни аптечнаго запаха, никакихъ, положительно никакихъ слѣдовъ на стѣнахъ, напримѣръ отъ полокъ, никакихъ истоптанныхъ мѣстъ на полу, которыя бы указывали, гдѣ былъ прилавокъ. И тѣмъ не менѣе вы знаете, знаете въ душѣ, что за много лѣтъ въ этомъ домѣ была аптека! Вы не блуждаете въ догадкахъ, вы мгновенно исполняетесь увѣренностью. что вамъ открылась скрытая вещь. Но съ вами, можетъ бытъ, этого никогда не бывало?
— Я до сихъ поръ никогда объ этомъ не думала, но теперь, когда вы говорите объ этомъ, мнѣ кажется, словно и со мною бывало то же самое. Во всякомъ случаѣ я часто ни съ того, ни съ сего пугаюсь въ темнотѣ. Но это, можетъ быть, другое.
— Богъ знаетъ одинъ, то же ли это или что другое! Между небомъ и землей происходитъ такъ много странныхъ, безподобныхъ и чудныхъ вещей. Бываютъ, напримѣръ, совершенно необъяснимыя предчувствія, исполненныя нѣмого ужаса: такія предчувствія приводятъ васъ въ содроганіе. Представьте себѣ, что въ темную ночь вы слышите, какъ кто-то тайкомъ пробирается вдоль стѣнъ. Вы не спите, вы курите трубку, вы сидите, трезво мысля, за столомъ, и голова ваша полна плановъ. И вдругъ вы слышите совершенно отчетливо, что кто-то крадется вдоль стѣны снаружи, по тротуару или даже въ вашей комнатѣ, тамъ, напротивъ, у печки. гдѣ видна тѣнь на стѣнѣ. Вы снимаете съ лампы абажуръ, чтобы стало свѣтлѣе, и направляетесь къ печкѣ; вы становитесь передъ тѣнью и видите незнакомаго вамъ человѣка, средняго роста, въ шерстяномъ черномъ съ бѣлымъ шарфѣ на шеѣ и съ совершенно синими губами. Онъ похожъ на трефоваго валета въ норвежскихъ картахъ. Допустимъ, что вы скорѣе поражены, чѣмъ испуганы; вы прямо идете къ этому господину, чтобы однимъ взглядомъ вымести его вонъ, но онъ и не пошевельнулся, хотя вы подошли уже такъ близко, что вамъ виденъ блескъ его глазъ и вы замѣчаете, что и во всемъ остальномъ онъ также полонъ жизни, какъ вы сами. Ну, тогда вы рѣшаетесь взять его добромъ; хотя вы никогда не видали его ранѣе, вы говорите: не Гоманъ ли ваше имя, не правда ли — Веритъ Гоманъ? А такъ какъ онъ ничего не отвѣчаетъ. вы рѣшаете звать его Гоманомъ и говорите: да отчего бы, чортъ возьми, не быть вамъ Гоманомъ? И при этомъ скалите зубы… Но онъ все-таки не двигается съ мѣста и вы не знаете, что съ нимъ дѣлать. Вы отступаете на шагъ назадъ, тычете въ его сторону мундштукомъ и говорите: "ба!" Но онъ и виду не показываетъ, что васъ замѣчаетъ. Тогда вы выходите изъ себя и наносите ему ударъ. Вамъ кажется, что человѣкъ стоитъ совсѣмъ близко, а между тѣмъ вашъ ударъ ничего ему не сдѣлалъ, не сшибъ его съ ногъ, даже не задѣлъ его; онъ только засовываетъ обѣ руки въ карманы, пожимаетъ плечами и принимаетъ такое выраженіе, точно хочетъ спросить: что же дальше? Такъ мало потревожилъ его вашъ ударъ. Что же дальше? отвѣчаете вы съ бѣшенствомъ и наносите ему еще ударъ въ животъ. Затѣмъ вы переживаете слѣдующее: послѣ послѣдняго удара человѣкъ начинаетъ исчезать, вы собственными глазами видите, какъ онъ все болѣе и болѣе испаряется, становится все менѣе явственнымъ; и наконецъ отъ него ничего не остается, кромѣ брюха, затѣмъ и оно пропадаетъ. Но въ продолженіе всего этого времени онъ держитъ кулаки въ карманахъ и глядитъ на васъ съ тѣмъ упорнымъ выраженіемъ, которое какъ бы говоритъ: что же дальше?
