Бернгард Келлерман - Братья Шелленберг
Мать и дочь ходили в театры и на концерты. Лиза устраивала вечера. Дом был полон гостей. Играл знаменитый квартет. Лиза пела. Лакей из ресторана в белых перчатках разносил чай. Фрау фон дем Буш сидела в своей короне белых волос, окруженная дамами и мужчинами, и сияла от восторга. Ей говорили комплименты насчет ее вида, насчет Лизы и Лизиного голоса. «Ах, какой тон!» Фрау фон дем Буш была еще красивой, румяной женщиной. Особенно красивы были ее выхоленные, украшенные кольцами руки. Левое веко у нее было немного парализовано и прикрывало глаз чуть-чуть больше, чем правое. Это придавало ее лицу выражение задумчивости и таинственной скрытности.
Неделя давно прошла, а фрау фон дем Буш и не думала собираться в дорогу. «Как долго она еще пробудет здесь?» – спрашивала себя Лиза. Она искренне любила свою мать, но больше нескольких дней с трудом переносила ее присутствие.
– Тут у тебя все так чудесно, в Берлине, дорогая, – говорила фрау фон дем Буш и похлопывала Лизу по мягкой, полной щеке. Утром она «работала» по хозяйству, то есть давала работу горничным. Стирали гардины, мыли двери и окна. Чинили гардероб, белье. Затем натирали паркеты. Сама фрау фон дем Буш ни к чему не притрагивалась. Она восседала за письменным столом, вела свою обширную корреспонденцию и только появлялась через каждые четверть часа. Но ее распоряжения были так решительны, что никто не смел возражать.
Как-то утром она таинственно исчезла, и Лиза сразу поняла, что это означало. Поехала к Венцелю! Лиза знала, как упряма ее мать, и полагала, что маленький афронт ей не повредит.
Надо заметить, что фрау фон дем Буш не только желала защитить интересы своей дочери; к Венцелю влекло ее также любопытство. До нее доходили самые различные слухи и легенды – она ведь два года назад уже приезжала в Берлин, но как раз за последний год эти легенды приняли совершенно фантастическую окраску.
Дом на Вильгельмштрассе кишел людьми. Лифт сновал вверх и вниз. Люди выскакивали, вскакивали. Кабина беззвучно поднялась. Благовоспитанный швейцар учтиво взял карточку посетительницы и распахнул дверь маленькой, роскошно обставленной приемной. Ни пылинки! Вот где Лиза могла бы поучиться опрятности.
И все это принадлежало ему, человеку, которого она – в гневе своем после похищения Лизы – называла «подлым преступником», «глупым мальчишкой, у которого молоко на губах не обсохло». Правда, это было много лет назад и объяснялось ее волнением. Теперь она раскаивалась.
Сперва в приемную вошел молодой человек с красными щеками, по манерам которого сразу было видно хорошее воспитание. Он щелкнул каблуками, поклонился, попросил одно мгновение подождать. Затем появился кривоносый господин весьма изысканного вида, капитан с неразборчивой фамилией, вежливо попросивший посетительницу запастись на одну минуту терпением. Фрау фон дем Буш была близка к тому, чтобы простить Венцелю все его грехи. Но потом в дверь ввалилось нечто грузное, рыхлое, косившее поверх стекол пенсне, красное как свекла, с жидкими рыжими волосами на черепе, с рыжей щетиной на жирных небритых щеках – Гольдбаум. Он испортил Есе впечатление.
– Меня зовут Гольдбаум, сударыня, – сказала свекла, усевшись в кресло. – Я ведаю личными делами господина Шелленберга. Благоволите, сударыня, изложить мне ваши желания…
Но фрау фон дем Буш пожелала видеть лично господина Шелленберга. Грузная масса заколыхалась, поднялась, высказала сомнение, удастся ли устроить прием вне очереди, исчезла.
«Говорили же мне, что его окружают странные фигуры, – подумала фрау фон дем Буш. – В этих рассказах, очевидно, много правды».
Но тут опять появился краснощекий молодой человек с хорошими манерами и повел ее прямо в кабинет к Венцелю.
Фрау фон дем Буш собиралась, чтобы не терять времени и услужить дочери, просто подойти к Венцелю и сказать ему, словно ничего не случилось, что между людьми… Но по выражению глаз Венцеля, вежливо поднявшегося из-за большого письменного стола, она сразу решила, что с этим человеком так говорить совершенно невозможно.
Она не простерла к нему объятий, как собиралась. От всей заученной ею роли остался только простодушный тон вступительных слов, беззастенчивостью своей поразивших Венцеля.
– Я в Берлине, Венцель, – затараторила она, – и зашла тебя повидать, поздороваться с тобой и поздравить тебя. Да, у тебя превосходный вид! Ты немного пополнел. Не делай такого лица. Венцель, я знаю, нам с тобой случалось ссориться. Но ведь все мы – люди, и ты достаточно умен, чтобы не помнить обид.
– Я все помню! Я никогда ничего не забываю! – резко остановил ее Венцель.
Лицо у него на миг омрачилось. Потом он движением руки пригласил ее сесть. Глаза у него были холодные, жестокие, беспощадные.
– Я очень удивлен, что вижу вас здесь, фрау фон дем Буш, – сказал он затем, пристально глядя в лицо гостье спокойным и бесстрастным взглядом. – Что вам угодно?
С первого же мгновенья определилось превосходство Венцеля над тещей. Оправившись от первой неожиданности, он был совершенно спокоен, сдержан, деловит, между тем как она дрожала от волнения.
– Я пришла, Венцель, – сказала фрау фон дем Буш, – чтобы урегулировать с тобою материальное положение Лизы.
– Оно урегулировано, – холодно и учтиво ответил Венцель.
Он передал фрау фон дем Буш папку со счетами и выписью из контокоррентной книги.
– Вот внесенные мною суммы, а вот оплаченные мною счета вашей дочери.
Фрау фон дем Буш многословно объяснила ему, что его долг – содержать Лизу и детей соразмерно со своим состоянием.
– Так я и поступаю, – ответил с изумлением Венцель. – Но вы, конечно, согласитесь, что всему есть мера. Я не намерен работать шестнадцать часов в сутки, чтобы потворствовать прихотям вашей дочери. Не намерен я также нести все последствия дурного воспитания, которое вы ей дали.
Фрау фон дем Буш окинула его оскорбленным взглядом.
– Вы бессердечный и жестокий человек! – крикнула она в исступлении.
Ее лицо от волнения стало белым, как ее волосы.
– Мне приятнее казаться бессердечным, чем слабоумным, – ответил Венцель. – Но теперь прошу вас извинить меня. – Он встал и указал на седого, очень стройного господина, вошедшего в этот миг. – Разрешите представить вам господина генерала фон Зиммерна, готового к вашим услугам.
Оказалось, что и этот почтенный старый воин является представителем интересов Венцеля.
– Должен откровенно сказать, – объявил седой генерал, – что шестьдесят пар ботинок за один год и двести пар шелковых чулок – это, как-никак…
Фрау фон дем Буш перебила его.
– Простите, я хотела бы вести переговоры лично со своим зятем.
– Господин Шелленберг уже уехал.
Бледная, с красными пятнами на лице, вышла из этого дома фрау фон дем Буш. Она наняла автомобиль и немедленно поехала к адвокату Давидзону, которого знала давно и к которому питала чрезвычайное доверие.
– Он бестактен и груб! – кричала она в автомобиле, сне себя от ярости.
Давидзон попросил ее успокоиться и рассказать ему совершенно хладнокровно обстоятельства дела.
– Я прошу вас действовать без всякой пощады, – сказала она адвокату.
– Шелленберг? – переспросил тот. – Какой Шелленберг? Есть два Шелленберга.
– Венцель Шелленберг.
– Ах, Венцель Шелленберг! Продолжайте, сударыня. Есть еще Михаэль Шелленберг, о котором так часто говорят газеты.
Фрау фон дем Буш изложила дело во всех подробностях. Адвокат внимательно смотрел на нее, но слушал только краем уха. Он обдумывал одну бумагу, которую должен был еще в этот час продиктовать по делу Бергенталя и К0. Лишь по временам он рассеянно задавал вопросы.
– Имела ли ваша дочь приданое?
– Приданое? О, нет! Мой муж занимал высокий пост в администрации, он любил жить на широкую ногу и обращал большое внимание на гардероб. Это был его долг. Он служил только государству. Копить деньги было невозможно. В ту пору чиновники были совсем другого склада. Вы это знаете.
– Простите, сударыня, я только хотел уяснить себе положение. Если бы ваша дочь получила приданое, быть может, удалось бы доказать, что только на нем господин Шелленберг мог основать свое состояние. Разумеется, сделано будет все, что находится в моей власти. Ваша дочь, конечно, имеет известные права. И мы будем знать, как эти права защитить. Состояние Шелленберга оценивают теперь уже во много миллионов. Мы заставим его расстаться с частью этих миллионов.
Лицо адвоката от возбуждения слегка зарделось. Он говорил, расхаживал по кабинету, обещал, внушал большие надежды, разгорячился. И все же, пока он говорил, его мысли заняты были исключительно бумагою по делу Бергенталя и К0. Десятью минутами раньше он также возбужденно беседовал с Бергенталем.
Фрау фон дем Буш рассталась с адвокатом преисполненная надежд.
«Хорошо, что я приехала и взяла дело в свои руки, – говорила фрау фон дем Буш, садясь в автомобиль. – Лиза одна никогда бы с этим не справилась. Миллионы, – сказал он. – Какое бы это, в самом деле, было счастье, если бы можно было, наконец, не считать грошей. Лиза меня еще благословит когда-нибудь».
![Вальтер Шелленберг - Мемуары [Лабиринт]](/uploads/posts/books/239359/239359.jpg)
