Оноре Бальзак - Брачный контракт
Никогда эта особа — зовут ее Диной — не будет критиковать мое поведение, никогда не станет мне прекословить; я буду ее господином, палатой лордов, палатой общин. Словом, Поль, она является неоспоримым доказательством величия английского духа; это — произведение британской промышленности, доведенной до высшей степени совершенства; ее, наверное, сфабриковали в Манчестере, где-нибудь между фабрикой перьев Перри и заводом паровых машин. Этот механизм ест, пьет, ходит, может производить на свет детей, ухаживать за ними, прекрасно их воспитывать — и так похож на женщину, что можно подумать, уж не женщина ли это в самом деле?
Прежде чем познакомить меня с этой машиной, моя мать хорошенько ее завела, приладила все болтики, смазала все колесики, чтобы ничего не скрипело; затем, увидев, что я не проявляю особого отвращения, она нажала на потайную пружинку, и машина заговорила. Наконец мать не умолчала и о самом главном: мисс Дина Стивенс тратит не больше тридцати тысяч в год и лет семь уже путешествует — из экономии! Стало быть, у нее припрятана еще малая толика в звонкой монете.
Дело настолько подвинулось вперед, что на днях состоится оглашение нашего брака в церкви. Мы зовем друг друга my dear love,[6] и она бросает на меня взгляды, которые сбили бы с ног и носильщика. Сделка заключена; о том, насколько я богат, — даже не заикались. Мисс Стивенс предназначает часть своего капитала для приобретения недвижимости; будет учрежден майорат, приносящий двести сорок тысяч в год, и в придачу к нему будет куплен особняк. Общая сумма приданого, получаемая мною согласно брачному контракту, достигает миллиона. Ей нечего жаловаться, так как я целиком предоставляю ей дядюшку. Добрый пивовар, внесший и свою долю при учреждении майората, был вне себя от радости, узнав, что его племянница сделается маркизой. Он способен все принести в жертву ради моего будущего первенца.
Как только государственная рента начнет котироваться по восьмидесяти франков, я продам все свои ценные бумаги и помещу деньги в недвижимую собственность. Через два года поместья начнут приносить мне четыреста тысяч дохода, а когда пивовар окочурится, можно рассчитывать и на шестьсот тысяч. Видишь, Поль, я советую друзьям только то, что и сам готов исполнить, Послушайся ты меня — ты был бы сейчас женат на англичанке, дочери какого-нибудь набоба, оставался бы независим, как холостяк, и имел бы полную возможность играть в вист честолюбия, Я уступил бы тебе свою нареченную, не будь ты уже женат. Но что сделано — то сделано. Я не собираюсь пилить тебя за прошлые ошибки.
Это предисловие понадобилось для того, чтобы объяснить тебе следующее: я буду обладать богатством, нужным для всякого, кто хочет вести крупную игру… в бирюльки. Я всегда к твоим услугам, дружок. Вместо того чтобы увязнуть в Индии, было бы гораздо лучше пуститься со мной в совместное плавание по Сене. Поверь, Париж — одно из тех мест, где особенно обильно бьет источник удачи.
Потозские рудники находятся на улице Вивьен, на улице Мира, на Вандомской площади, на улице Риволи. Во всякой другой стране, чтобы разбогатеть, нужно трудиться до седьмого пота, тратить массу усилий, бегать высунув язык; а здесь достаточно одной пришедшей в голову блестящей мысли. Здесь человек хоть сколько-нибудь изобретательный может открыть золотую жилу, надевая домашние туфли, ковыряя после обеда в зубах зубочисткой, ложась спать или же вставая с постели. Укажи мне другое место на свете, где удачная мысль, как бы глупа она ни была сама по себе, быстрее подхватывается и приносит больше дохода!
Неужели ты думаешь, что я, достигнув вершины лестницы, откажусь протянуть тебе руку помощи, замолвить за тебя словечко, дать свою подпись? Разве повесы вроде меня тоже не нуждаются в друзьях, на которых можно положиться, хотя бы для того, чтобы скомпрометировать их вместо себя, использовать как простых солдат, посылаемых на смерть, лишь бы спасти генерала? Невозможно быть политиком, не имея возле себя честного человека, которому можно все рассказать и все поручить. Итак, вот что я тебе посоветую: пусть „Прекрасная Амели“ отплывает без тебя; вернись сюда неожиданно, как удар грома. Я устрою тебе дуэль с Феликсом де Ванденесом, ты будешь стрелять первый и ухлопаешь его, как куропатку.
Во Франции оскорбленный муж, убивший соперника, сразу приобретает всеобщее уважение. Никто больше не издевается над ним. Страх, мой милый, — одна из основ общества и отличное средство добиться успеха, особенно для тех, кто ни перед кем не опускает взгляда. Я никогда не испытывал страха и дорожу жизнью не больше, чем чашкой ослиного молока; но я заметил, милый мой, поразительное влияние этого чувства на современные нравы. Одни боятся утратить удовольствия, ставшие для них привычными, других страшит перспектива расстаться с любимой женщиной. Смелые нравы былых времен, когда жизнь швыряли, как стоптанный башмак, давно исчезли. Храбрость большинства людей — не более как тонкий расчет, основанный на том, что их противников охватит страх. В нынешней Европе одни лишь поляки дерутся из удовольствия драться; у них еще сохранилось чистое искусство, не знающее расчета. Убей Ванденеса, и все будут трепетать перед тобой: и жена, и теща, и публика; ты реабилитируешь себя, всенародно докажешь свою безумную любовь к жене, — и все тебе поверят, ты станешь героем. Такова уж Франция. Я дам тебе взаймы не одну сотню тысяч, ты заплатишь часть долгов, предотвратишь банкротство, продав свои земли с правом обратного выкупа. В самом скором времени ты займешь видное положение и сможешь досрочно расплатиться со всеми кредиторами. Теперь, когда ты знаешь истинный характер своей жены, она будет беспрекословно повиноваться тебе. Пока ты любил ее, ты не мог с нею бороться; разлюбив ее, ты приобретешь безграничную власть над нею.
Постараюсь, чтобы твоя теща стала послушной, как овечка; ведь нужно же вернуть тебе полтораста тысяч годового дохода, которым завладели эти женщины.
Итак, брось мысль о добровольном изгнании, умные люди так не поступают. Бежать — не значит ли дать сплетням одержать верх? Игрок, кинувшийся за деньгами, чтобы продолжать игру, проиграет наверняка. Деньги должны быть у него в кармане. Ты же, друг мой, спешишь за подкреплением в Индию. Глупо! Мы с тобой — два игрока, кидающие ставки на зеленое сукно политики; помогать друг другу — наш закон. Так вот, закажи лошадей, вернись в Париж и вновь начни игру; с таким партнером, как Анри де Марсе, ты выиграешь, потому что у Анри де Марсе верная рука и твердая воля. Вот как обстоит дело: мой отец пользуется немалым влиянием в английском правительстве; мы найдем единомышленников и в Испании, с помощью г-жи Эванхелиста, ибо, однажды, показав друг другу когти, мы с твоей тещей сочтем бесполезной взаимную борьбу: ведь ворон ворону глаз не выклюет. Монриво, милый мой, уже сейчас генерал-лейтенант; когда-нибудь он, наверное, станет военным министром, так как благодаря своему красноречию приобрел большую популярность в палате. Ронкероль уже назначен министром, а также членом тайного совета, Марсиаль де Ла-Рош-Югон — посол в Германии и пэр Франции; вместе с ним мы заполучили маршала герцога Карильяно, а также весь хвостик, оставшийся от Империи и так нелепо приросший к позвоночнику Реставрации. Серизи орудует в государственном совете, где он незаменим; Гранвиль — в суде, вместе с обоими сыновьями; Гранлье при дворе в большой чести; Ферро стал душой кружка Гондревиля, низких интриганов, которые почему-то пошли в гору. Чего нам бояться, имея такую поддержку?
У нас есть свои люди во всех столицах мира, во всех правительствах, мы незаметно захватываем власть. Что значат деньги по сравнению с нашими великими замыслами? Сущие пустяки, безделица! Что значит женщина? Неужели ты навсегда останешься школьником? Во что превращается жизнь, дорогой мой, если все сосредоточено в женщине? В никем не управляемое, отданное на волю всех ветров судно, послушное магнитной стрелке, устремленной к полюсу безумия, в настоящую галеру, на которой мужчина отбывает каторгу, повинуясь не только законам общества, но и безнаказанному произволу надсмотрщика. Тьфу!
Повиноваться страстно любимой женщине, испытывать наслаждение, передав свою власть в белые ручки, — это я еще понимаю. Но повиноваться Медору! В таком случае — к чертям Анжелику!
Весь секрет социальной алхимии, дружище, в том, чтобы брать от жизни как можно больше, в каком бы возрасте мы ни находились, срывать весною всю зелень, летом — все цветы, осенью — все плоды Целых двенадцать лет компания весельчаков, к которой принадлежал и я, прожигала жизнь не хуже черных, серых и красных мушкетеров, ни в чем себе не отказывая, позволяя себе порою даже пиратские налеты. Теперь же, умудренные опытом, мы собираемся трясти с деревьев спелые сливы. Присоединись к нам! На твою долю достанется кусок пудинга, который мы состряпаем. Приезжай, и ты найдешь преданного друга в лице Анри де Марсе».
